«ЖИВОТВОРЯЩИЕ СВЯТЫНИ»
ОТЧИЧЕЙ И ДЕДИЧЕЙ
Человече, человече,
Землю посохом долбя,
Ты откуда? И далече?
Что в котомке у тебя?
Что сулит тебе дорога
Без начала и конца?
Что оставил у порога,
У родимого крыльца?
То по солнцу, то по звездам
Правя жизненную нить,
Не забыл, зачем ты создан?
Что хотел бы ты забыть?
Увлеченье отреченьем –
Идол твой иль идеал?
Соблазнительным свеченьем
Где твой светится причал?
Упадёт туман под вечер,
В двух шагах не разберёшь.
Человече, человече,
В ту ли сторону идёшь?
Б о р и с Ш а л ь н е в.
В настоящее время к проблемам региональной культуры приковано пристальное внимание педагогов, краеведов, теоретиков и практиков, исследователей и методистов, журналистов, энтузиастов – ревнителей отечественной культуры. Вызывают оживлённую полемику сам предмет, объект исследования, история региональной культуры (методология, содержание, методика; опыт, традиции, перспективы; термины, дефиниции, понятия).
Само понятие имеет различные толкования, значения. Выделим три из них – наиболее приемлемых, практически значимых для просветительской работы:
1) краеведение – освоение, осмысление, изучение какой-либо определённой территории, выделенной по административно-политическим или хозяйственным признакам; 2) краеведение – всестороннее освоение, осмысление, научная фиксация, исследование сравнительно небольшой территории «малой родины»;
3) краеведение – комплекс научных дисциплин, объектами которых являются: прошлое региона, природные условия, социально-экономическое, политическое, историческое и культурное развитие микрорайона, села, города, района, области, края, республики.
На первый взгляд кажущиеся сравнительно простыми понятия,
дефиниции, термины нуждаются в глубоком и всестороннем осмыслении.
Особую трудность заключают в себе эти понятия для жителей Москвы и Подмосковья (которое исторически «вобрало» в себя территории владимирские, рязанские, ярославские, тверские, тульские, орловские, смоленские, брянские, калужские). Возникают также вопросы, относящиеся к «москвоведению» и «подмоскововедению». Где границы нашей «малой родины»? Как избежать субъективности, коньюнктурной избирательности, издержек «местного патриотизма»? Бытует даже особый термин: «краеведческая зашоренность».
«Региональная сфера», «региональная аура». Различное понимание в разное время понятий: губерния, провинция, край, земля, волость, уезд, регион. Историческое краеведение. Историко-художественное краеведение. Краеведение литературное, географическое, музыкальное, архитектурное, медицинское, педагогическое, туристическое… Краеведческий материал, «краеведческий компонент» уместен и необходим на занятиях по математике, физике, химии, биологии, лингвистике, культурологии, этнографии, физической культуре, педагогике и психологии, на уроках и занятиях по труду и спорту.
Есть основания говорить о краеведческой культурологии, региональной культурологии. Региональная культура – составная часть культуры отечественной, мировой культуры; краеведение имеет большое значение в повышении научного уровня освоения гуманитарных дисциплин, предметов естественно математического цикла, в успешной реализации образовательных и воспитательных целей и задач.
Цивилизационно-ментальный материал по дисциплинам естественно-научного и гуманитарного циклов
и региональная культурология.
К у л ь т у р а (от латинского слова « cultura», означающего возделывание, воспитание, образование, развитие, почитание) – исторически определённый уровень развития общества, творческих сил и способностей человека, выраженный в типах и формах организации жизни и деятельности людей, а также в создаваемых ими материальных и духовных ценностях. Слово «культура» чаще всего встречалось в выражении «cultura agricola» (культивация, обработка, улучшение почвы), позднее же это слово-понятие обрело принципиально иной смысл в выражении «cultura animi» (совершенствование души). Существует множество вариантов определения культуры. Краткий философский словарь под редакцией
М. Розенталя и П. Юдина констатирует: «Культура – совокупность материальных и духовных ценностей, созданных человечеством в процессе общественно-исторической практики». Философский словарь под редакцией И.Т. Фролова утверждает: «Культура – творческая деятельность человечества во всех сферах бытия и сознания, направленная на преобразование действительности, на превращение богатств человеческой истории во внутреннее богатство личности». Конечно же, «внутреннее богатство личности» будет приумножено, если становление личности, психолого-педагогическая «диалектика души» юного гражданина Отечества соприкоснутся с историей «малой родины», с народной культурой. Архитектурные памятники Ельца и Сергиев-Посада, Коломны и Лебедяни, Волоколамска, Серпухова, Каширы, Боровска, Тарусы, Звенигорода, Усмани, Данкова, музыкальные шедевры Чайковского, Свешникова, Свиридова, Хренникова, живописные полотна «работают» на становление творческой индивидуальности, социально активной, нравственно полноценной личности. Академик Н.И. Конрад говорил: «Культура – то, что мы создаём, чем мы владеем, и в то же время, она создаёт нас, нами владеет».
Экология природы. Экология социума (общества). Экология души (нравственно-духовные аспекты).
В своей работе «Экология культуры» Д.С. Лихачёв говорит о том, что понятие экологии нельзя ограничивать только задачами сохранения природной биологической среды. Для жизни человека, полагает культуролог, не менее важна среда, созданная культурой его предков и им самим. Сохранение культурной среды при этом – задача не менее существенная, чем сохранение окружающей среды. Если природа необходима человеку для его биологической жизни, то культурная среда столь же необходима для его д у х о в н о й, нравственной жизни, для его
«д у х о в н о й о с е д л о с т и», для его привязанности к родным местам, для его нравственно самодисциплины и социальности. Д.С. Лихачев отмечает, что вопрос о «н р а в с т в е н н о й э к о л о г и и» не только не изучается, он даже и не поставлен нашей наукой как нечто целое и жизненно важное для человека. Изучаются отдельные виды культуры и «остатки культурного прошлого», вопросы реставрации памятников и их сохранения, но не изучаются «нравственное значение и влияние воздействующей силы на человека всей культурной среды во всех её взаимосвязях, хотя сам факт воспитательного воздействия на человека его окружения ни у кого не вызывает ни малейшего сомнения… Культурную экологию не следует смешивать с наукой реставрации и сохранения отдельных памятников. Культурное прошлое нашей страны должно рассматриваться не по частям, как повелось, а в целом» («Памятники Отечества»).
«Часто многие из отцов делают всё и принимают все меры, чтобы у сына был хороший конь, великолепный дом или дорогое поместье, а о том, чтобы у него была хорошая душа и благочестивое настроение, нисколько не заботятся. Это и расстраивает всю вселенную – то, что мы не радеем о своих детях, заботимся об их богатстве, а душою их пренебрегаем, допуская крайне безумное дело… Нужно смотреть не на то, чтобы сделать детей богатыми серебром и золотом и тому подобным, но чтобы они были богаче всех благочестием, любомудрием и другими добродетелями, чтобы они не нуждались во многом, чтобы не увлекались житейскими предметами и пожеланиями… Если ты хорошо воспитываешь сына своего, то и он – своего сына, а этот – своего сына; и как бы некоторая цепь и ряд прекрасной жизни будет продолжаться навсегда, получив начало и корень от тебя и принося тебе плоды попечения о потомках. Если бы отцы тщательно воспитывали детей своих, то не нужно было бы ни законов, ни судилищ, ни наказаний, ни мучений и публичных убийств», - мудрое слово Иоанна Златоуста.
Региональные аспекты при осмыслении
истории «большой» и «малой» родины.
В художественно-документальном очерке «Школьная Робинзонада» Михаил Пришвин (один из знатоков истории и культуры Подстепья и Подмосковья) рассказывает о годах своего учительства в сельской глубинке, «живых уроках» человековедения, народознания, культурологии: «Я искал материалов для оживления урока не в новейшей литературе, а в условиях современной жизни, в живых остатках старины, так мало-помалу предмет – древняя словесность (народная) – превратилась в краеведение». Педагогический опыт Пришвина по краеведению своеобразен и актуален («Вследствие этого преподавания у меня явились такие мысли о краеведении, с которыми я до сих пор никак не могу расстаться, и всё мне кажется – я тут открыл какую-то Америку»). Пришвинская «Школьная Робинзонада» раскрывает для вдумчивого читателя методологические, методические, психолого-педагогические аспекты краеведения: «…В состав краеведения входят все области знания: спрашивается, какой же небывало умной головой должен быть преподаватель? А вот как я преподавал краеведение, то мне кажется, так может с пользой заниматься всякий элементарно грамотный человек, и вот это мне и кажется похожим на известный анекдот о Колумбовом яйце, - самоиронично размышляет автобиографический повествователь «Школьной Робинзонады». – Краеведение, по-моему, есть прежде всего не только наука, оно, вероятно, есть настолько же и искусство, вообще оно не столько аналитическая, как синтетическая деятельность человека». Проследим за логикой и ходом мысли Пришвина: «В науке я стараюсь уйти от предмета, отделаться от его частностей и случайностей и найти общий закон; напротив, в краеведении именно эти частности и случайности мне самое главное, и задача моя – приблизить к себе предмет изучения настолько, чтобы явилось во мне чувство или образ; из множества таких чувственных у меня должно сложиться л и ц о данного края, с одной стороны. И практическое знание о нём – с другой». Пришвин предлагает уяснить специфику краеведения на основе ботаники. В соответствии с программой летних занятий учительница отправляется с детьми в поле. Юные экскурсанты, выполняя учебное задание, находят желтый цветок. Учительница показывает лепестки, чашечку, пестик, тычинки и говорит, что это лютик. «И что же получается у детей от такого урока? Понятие о цветке в о о б щ е, стесненность своей натуры и живой любознательности этим долгом мыслить логически по поводу встречающихся предметов – и ничего от знания местного края, потому что лютик и встречается повсюду»,- замечает Пришвин, предлагая свой вариант «б о т а н и ч е с к о г о к р а е в е д е н и я». Он знакомит детей с мудрой крестьянкой, «знахаркой, ведающей местные травы», «пользительные травы». Дети, в сущности, совершают как бы «настоящее открытие»: «Мы берём эту траву с собой, засушиваем, подписываем её местное название, практическое применение, быть может, и легенды, связанные с этим цветком; старуха непременно что-нибудь расскажет; хорошая старуха знает по-своему все травы, и это и есть изначально местное знание… И так мы обходим поля, луга, лесные опушки – сколько живых интересных всем знаний в один только день и какая открыта прекрасная долинка, сплошь покрытая драгоценным валерьяном, - и всё с помощью одной тёмной старухи. Значит, весь секрет нашего успеха состоит в том, что мы постарались через старуху приблизить к себе предмет и, так сказать, его о р о д н и т ь, что ботанику в краеведческом смысле мы поняли входящей в состав жизни человека. И так можно решительно всё изучать с огромною пользой, с каждодневными настоящими местными открытиями».
Разрабатывая, определяя, вычленяя те или иные аспекты-коллизии концептуального плана развития «большой Москвы», развития Русского Подстепья, мы не можем не учитывать стратегических, тактических, бытийно-бытовых, культурологических возможностей регионоведения, краеведения.
