Новая технология (наполнение поилки на клетке алкогольной продукцией доверху) стала одной из новелл нашей жизни, которые Щелкунчик принял безоговорочно. Это было как долгожданная победа демократии. И говорильня в нашей комнате, которая последние полгода превращается то ли в салон вольтерьянствующего попугая, а то ли попросту в театр одного актёра, – говорильня усилилась, окончательно вступив в свои права.
– Посмотрите на это, – вскрикнул Щелкунчик, указывая на монитор сине-зелёным пером на кончике вскинутого крыла. – Зеленский всё-таки актёр. Он слишком актёр, а значит, слишком позёр для того, чтоб всё его президентство не оказалось ролью. Это роль из будущего. В будущем все президенты станут играть свои шекспировские роли. И я молю Господа лишь об одном: чтобы сам Шекспир не оказался слишком жестоким малым…
Икнув, Щелкунчик обратился к книге, малахитово-серебряному тому Петра Толочко. И я стал записывать.
– Постараемся идти по порядку. Интересующихся достижениями современной классической науки адресуем к труду П. Толочко «Откуда пошла Русская Земля». А здесь сообщим некоторые выкладки академика и свои попутные соображения.
Толочко противник теории норманнского происхождения государственной жизни на Руси в целом. Достаточно развитая социальная жизнь для восточнославянских племён с VI-VII веков уже была данностью. Были и свои князья, хоть история сохранила мало их имён. Варяги – это все европейские завоеватели тех времён на Руси приходили и ранее, но в IX веке были званы именно как иностранная династия. Иностранцы на троне это норма для многих стран средневековой Европы, для всех её наиболее развитых стран. Норманнские династии заняли престолы во Франкском королевстве при его образовании, в Англии после 1066 года, в некоторых частях Италии, в Испании. Словом, германцы – к которым принадлежали и норманны, и даны, и англы, и саксы, и наконец, варяги, – правили везде. Но есть одно «но». «Наши» варяги «зовомые Русью» (как говорит летопись) пришли из южной Балтики. А в Северной Померании и в северной Германии вообще до сих пор имеются характерные топонимы. Города Петров, Бартов, Буров. Реки Трава и Свентина. «И город Старигард, – говорит Толочко, – …это центр славянского племени ободритов, бодричей или вагров. Поэтому славянский мир выходил в северную Прибалтику». Был в тех краях и город Рерик. Я не академик и не археолог, я просто размышляю. В начале «Укрвопра» я говорил о движении западных славян (мною предполагаемом) из области северных Балкан и Моравии к Балтике. А уже оттуда – в псково-новгородскую землю. Это был, как я думаю, северо-западный, в обход ареала польских племён, путь словен ильменских и других в северо-западную Русь с последующим их распространением на восток в область Ростова на севере и Мурома на юге этой зоны славянского доисторического распространения. Пребывая какое-то время около германцев в современной области Калининграда, т.е. в Пруссии, славяне частично ассимилировались, частично остались там. Они-то и стали, возможно, варягами – племенем, к которому по старой памяти и послали делегацию словене, кривичи и чудь в поисках князя (независимого судьи и военачальника), необходимого для обороны от «чужих» варягов – норманнов). Почему же варяги эти «зовомые Русью»? Толочко говорит, что слово «Русь» – вероятнее всего иранского происхождения. Тогда оно может быть индо-арийским, т.е. европейским тоже. Но если остановиться на его южном происхождении (Толочко считает, что первыми это имя приняли поляне), то надо думать, что русь – это военное сословие, служилое сословие выходцев из всё тех же балтийских торговцев и завоевателей (купцов-пиратов), которые обретались в землях южно-славянских племён в Поднепровье раньше варягов Рюрика. Известна история о том, что поляне, северяне и вятичи платили дань хазарам. Что Киев существует со времён прихода восточных славян с Волыни и Прикарпатья. Читай с Галичины. И прихода после соседства с поляками, тогда «ляхами». Действительно, и имена: «поляки», «поляне» – похожи. То есть ещё одним путём прихода (возвращения) славян на Русскую равнину был южный – через Галицию-Волынь. В современной исторической науке есть теория Русского каганата, существовавшего в VII-IX вв. в области Харькова-Белгорода-Воронежа. По притокам Дона, таким, как Донец. Для меня в этой связи кажется странным наложение по времени существования и территории данного Русского каганата и более понятного для отечественной историографии Хазарского Каганата. Значит ли современное мнение (это не мнение Толочко), что Русский каганат был северо-западной, приазовской частью каганата Хазарского? Именно для различия с хазарами названной русской? Частью, которая, имея центр в том числе в Киеве, перестала быть хазарской и стала при вещем Олеге в конце IX века варяго-русской? Русь как военно-торговое и по преимуществу пришлое сословие, состоящее из северян-варягов и, может быть, местных витязей, получило наименование «руси», поскольку служило роду русских владетелей в Поднепровье или в этом самом Русском каганате. По возвращении на прибалтийскую родину эти варяги, очень похожие на данов или норманнов, но именем схожие с именем племени западных славян-варягов, и стали зваться «варягами-русью». Видимо, они имели неплохую славу, раз именно к ним обратились наши предки с новгородской земли… История путанная, но известно, что ещё князь Владимир имел печатью знак хазарских каганов – этот самый тризуб и именовался каганом.
Всё сказанное говорит о том, что традиция государственности на Руси началась не в 862 г. (уже в 860 г., пишет Толочко, состоялся первый поход Руси на Царьград), а раньше. Призвание же Рюрика стало отправной точкой объединения севера и юга будущей страны. Столицами объединения в единое государство Русь стали и Новгород, и Киев – две важнейшие точки на пути Из варяг в греки, который имел определяющее объединительную политику экономическое значение. Но как мне уже приходилось отмечать в начале «Укрвопра», племенные отличия и отличия географические (природные и этнографические – соседские), имевшие силу на протяжении VII-IX веков, лет двести-двести пятьдесят до соединения, эти отличия самосознания и некоей первоначальной племенной традиции никуда не делись. На мой взгляд, несмотря на все последующие процессы – централизация власти и её преемственность, христианизация так и не исключили полностью эха прежних различий. Хотя эти различия, имеющие значение для «духа» и самосознания севера и юга, не имеют серьёзного значения для общежития, что демонстрировала история Древней Руси до монгольского погрома. Но, ближе к Толочко.
Он резюмирует: «Что касается варягов, то спорить здесь не о чем. Они никак не могли принести в восточно-славянский мир структурированную государственность, поскольку ещё не имели таковой у себя на родине».
Варяжские князья и их окружение ассимилировались довольно быстро. Через сто лет носили славянские имена, а славянским языком стали пользоваться раньше того. Но изначальное отличие севера от юга Руси, кажется, сохраняло свою силу… всегда. Толочко считает так.
«При ответе на вопрос, кто такие русы и откуда они происходят, нельзя абстрагироваться от тех летописных свидетельств, которые связывают это название исключительно с насельниками Среднего Поднепровья. Естественным восточнославянским племенем, получившим новое имя, были поляне: «Поляне, ныне зовомые Русью» (здесь и далее даю современное написание цитат летописи. – Щ.). «Матерью городов русских» был назван их город Киев, а не Ладога или Новгород, где раньше утвердились северные пришельцы. Ничего не сказано в летописи о русах в рассказе о походе Олега из Новгорода в Киев. В его войске были варяги, чудь, словене, меря, весь, кривичи.
Не дают оснований отождествлять русов с варягами и более поздние летописные свидетельства, в частности те, в которых рассказывается о борьбе за Киев Ярослава и Святополка. В собранной Ярославом в Новгороде многотысячной дружине, с которой он выступил на Киев, были «варяги и прочие вои» но не было русов. В то время как Святополк выступил навстречу из Киева «пристрои бе-щисла вои, Русь и печенег». О русах в войске Ярослава говорится в статье 1018 года, когда он, будучи уже киевским князем, отражал наступление Болеслава Храброго и Святополка: «Ярослав же, совокупив Русь, и варяги и словене, поиде против Болеславу и Святополку». В приведённых свидетельствах важными являются два обстоятельства: летописец, во-первых, не отождествляет варягов с русами, во-вторых, обнаруживает последних только в дружинах киевских князей».
То есть «варяги-русь» наших историков XIX века термин негодный… если только, как я предположил выше, «русь» – это название, устоявшееся за время первой (?) волны «норманнизации» Среднего Поднепровья ещё в составе (в подданничестве) Хазарскому каганату. По многочисленным мнениям историков это сословное обозначение воинов, дружины. Отчего возглавлявшие их князья уже именовались «русскими», князьями Руси как воинства, которое базировалось на землях полян и взаимодействовало с юго-восточными соседями – и по-видимому это было во времена до Рюрика и до Аскольда и Дира. В то же время, северные варяги и южные – русы, представляли собой одно и тоже историческое и социальное явление, распространённое тогда по всей Европе. Если кого-то заинтересует лично моё мнение, то среди варягов – и в этом смысл отличия их летописного названия – был значителен западнославянский прибалтийский элемент. И этим они ближе словенам новгородским. Русы же, кроме служебного значения этого имени, отличались, может быть, тем, что контактировали больше с полянами… Впрочем, и в Новгороде (т.е. на оз. Ильмень – самого Нова-города еще не существовало) Рюрик со товарищи и братья был не первым «варягом» (по сей день мы используем обозначение «варяг» в смысле пришлого назначенца в место, где уже существует местная иерархия). То есть, вспоминая термин Ключевского «варяжское княжество», можно заключить, что таковое существовало в Киеве одновременно или ранее, чем Рюриково княжество…
Толочко, которому присущ киевоцентризм, вполне конкретно и последовательно им обосновываемый, приводит и следующий довод, мимо которого нельзя пройти:
«О южном происхождении этнонима «Русь» и его носителей свидетельствуют также византийские письменные источники. В них название «росы» постоянно заменяется словами «скифы» и «тавроскифы», что было бы совершенно невозможным, если бы эти росы являлись жителями далёкого скандинавского севера. К тому же греческие авторы всегда чётко различали варягов и русов. В частности, во всех императорских хрисовулах, регламентирующих пребывание иностранных наёмников в Византии, варяги и русы неизменно предстают как различные этнические группы».
Словом, если русы десятого века и были племени варяжского, то и по самоопределению и внешне они сильно отличались от пришедших вместе с ними варягов. Толочко продолжает: «Однако независимо от того, кем были летописные варяги, очевидно, что не они положили начало восточнославянской государственности. Это невозможно ни теоретически, ни практически. Если мы внимательно вчитаемся в летопись, то обнаружим, что варяжские находники не принесли в среду восточных славян новую административно-политическую организацию, но воспользовались уже существующей. «И раздая (Рюрик. – П.T.) мужем своим волости, и города рубати, овому <Полоцк>, овому Ростов, другому Белоозеро». Отметив, что в этих городах сели находники-варяги, летописец пояснил, что «первые насельники в Новгороде словене, в Полоцке кривичи, в Ростове меря, в Белоозере весь, в Муроме муромы».
Аналогичная ситуация имела место и на юге восточнославянского мира. Аскольд и Дар, названные в летописи боярами Рюрика, по пути в Царьград увидели на «горе городок», и, выяснив, чей он, решили в нём остаться. «Аскольд же и Дир остались в городе сем… и начаста владеть Польскою (Полянскою. – П.Т.) землёю».
Оговорка летописца знаменательна: поляне пришли (вернулись) на Киевщину с Галиции, а это граница польского ареола. Если подумать об этом, то можно понять, отчего Галичина так настойчиво претендует на украинское первородство, неся с собой при этом польское католичество и полупольский язык…
В первой половине IX века норманны, прибыв в Константинополь могли утверждать, что они послы народа «рос» и посланники «хакана». Через столетие послы Олега или Игоря из Киева, будучи норманнами, заявляли, что они «от рода русского». То есть, надо думать, от князя русского племени. В IX веке Хазарский каганат испытал давление ираноязычных кочевников печенегов. Видимо, создавшийся вакуум хазарской власти и заполнили в середине IX века «Аскольд и Дар» (некоторые историки считают, что это одно имя: Аскольд Дар).
Но «славянские княжения» (как их называет Толочко), и не только у полян, а ещё в городах по всей земле, существовали и ранее. Исходя из свидетельств Бертинских анналов, а также «Баварского географа», разместившего Русь (Ruzzi) в непосредственном юго-западном соседстве с хазарами (Caziri), можно полагать, что русы были известны на юге восточнославянского мира задолго до их летописного «призвания» из-за моря.
Действительно, можно полагать не только это. Но и то, что в спокойное житие «тавроскифов» в причерноморье, подданное хазарам, которые при помощи насельных варягов и славян контролировали южный отрезок пути Из варягов в греки, однажды кончилось. Явились печенеги, каганату стало не до торгового пути. Население же Поднепровья одно обеспечить этот важнейший для всей Балтики путь в Константинополь не смогло. Тогда и появились (кто? варяги?) – в собственных интересах, которые посредством договора об охране и военной помощи, были приведены в формальное соответствие с интересами словян и их вождей. Вот почему Киев так спокойно встречал Аскольда и Дира, а словене (стоявшие у начала великого торгового пути) и чудь пошли к «варягам-руси»: для обеспечения пути требовалась подмога. А эти варяги были договороспособны, а потому «нерусскими» их назвать было нельзя.
Дело сладилось. Уже в 860 году Константинополь увидал перед собой соединенные силы варягов и руси. Характерно, что последующие походы на Царьград состоялись, когда рюриковичи укрепились в Киеве после 882 г.
Страна племенных городских княжений, которых насчиталось свыше двадцати, объединилась под властью варяжской династии: великий князь в Киеве, его наместник или сын в Новгороде, а в остальных более мелких пунктах – племенные словенские князья – данники князя Русской земли, которая таким образом начала проступать как историческая действительность. Олег, Игорь, Ольга и Святослав главным своим делом видели сбор даней с племён. Дани были натуральными, их надо было продать на черноморских рынках. Этот, по сути своей экономический (и военный) процесс, привёл к созданию единого государственного пространства. Оно создавалось не без боя, что говорит о существовании племенной организации, например, у древлян или северян. В целом, по данным археологии, существовало большое количество этих центров доваряжской власти, на юго-востоке Руси – бывших казахских данников, последними из которых ещё в 965 г. оставались радимичи и вятичи. Соединив в единое целое племена и объединив пространства, княжеская власть (Владимир был варягом на четверть) дала единую веру. Летописная традиция вышла из русской церкви, из Киево-Печерского монастыря. Летописцы принадлежали эпохе новой общерусской династии – принадлежали как её сотрудники. Может быть, поэтому летописная традиция нивелирует отличия племён в пользу нового христианского единства. Я же не могу отделаться от ощущения, что русское государство, политически соединив восточных славян и финно-угров, освятив этот союз Крещением, ничего больше не могло сделать с различиями племён, по всей видимости, заметными и приобретёнными ими за века до того – в доисторическую эпоху.
Прошло тысячу двести лет, но нельзя игнорировать то, что белорусы (дреговичи и кривичи) – в чём-то важном остаются собой, всё так же немногословны и добросовестны. Поляне – по-прежнему пытаются претендовать на некое только им понятное первенство среди восточного славянства. Как первые киевские летописцы. Как щирые украинцы… Ну а словене, вятичи, радимичи и чудь – всё так же зовутся «варварами», но при этом, чуть что, крепче других умеют держать в руках боевой топор…
