Всплеск совести

Завтрак прошел в тревожном молчании. Лишь, когда Петров одел плащ, вышедшая с кухни супруга, облокотившись в косяк двери буднично спросила:
- У Кузминых сегодня юбилей, они прислали приглашение на вечер в ресторане, приглашение на двоих, ты составишь компанию, или опять одной идти?

- Прекрасно знаешь, что сегодня у нас в Думе принятие этого закона, из-за которого мы с тобой вчера чуть не поссорились, так что не знаю, когда мы закончим. Впрочем, освобожусь, отзвоню, – ответил Петр Петрович, и, открывая уже входную дверь, он услышал:
- Петр Петрович, - с сарказмом спросила супруга, - так я вчера вечером не поняла, как вы будете голосовать? За или против, а то как я понимаю, большинство народа против этого закона…

Стоя в проеме двери, ее тело четким контуром просвечивалась сквозь халат.
«Черт возьми, - подумал про себя Петр Петрович, - нельзя ее одну отпускать, так и семью потерять можно». И вслух официальным голосом произнес: - Галина Васильевна, это мой долг, меня народ избрал, доверил заботу о государстве.
И прикрывая входную дверь, добавил: - В гости вместе пойдем.

Нажав кнопку вызова лифта, Петр Петрович машинально опустил руку в карман плаща. «Как я мог забыть? Вроде бы не рассеянность, а впрочем, обыкновенная забывчивость с этими вечными обсуждениями, совещаниями. Даже матери уже давно не звонил, дожился, что она уже письмами о себе напоминает. Да, мама. Родила она меня, сопливца, холила, пестовала. Одним словом - вырастила. А чем я отблагодарил мать за услуги? Ничем», - размышляя про себя, Петр Петрович вскрыл конверт.

Яркий свет открывающей двери лифта выхватил из полумрака открытый конверт и письмо в руках депутата Петрова. Войдя в лифт, он сразу начал читать письмо:
«Дорогой сыночек. Как ты? Не случилось ли с тобой что? Как был ты у нас последний раз после избрания, а уехал и как сгинул. Ни весточки, ни привета… Хорошо, друг твой Васька, забегал давеча, на своем телефоне или, как он назвал, «немой секретарь», показал твое выступление в Думе. Справно выглядишь и слова правильные сказал про наш забытый поселок»…

Только не дочитал Петр Петрович до конца письма, внезапно остановился лифт и яркий свет сменился тусклой лампочкой дежурного освещения, которая мигнув пару раз, тоже погасла.
«Этого еще не хватало, - подумал Петр Петрович, - так и опоздать недолга». Откуда-то задребезжал женский голос: - «Сохраняйте спокойствие, не рекомендуется самостоятельно пытаться открыть двери лифта, - это чревато последствиями. Проблема перебоя с электроэнергией устраняется».

Тишина... Темнота… Письмо в руках напомнило детство, когда они с закадычным другом Васькой прятались в погребе, пытаясь преодолеть страх темноты. Воспоминание о друге детства, напомнило его последний приезд в поселок, когда для встречи его, Василий организовал откуда-то даже духовой оркестр и стоя рядом у импровизированной трибуны подбадривал его: - «Не робей братишка. Здесь все свои земляки, все гордятся тобой».

Петр Петрович вспомнил, как перед всем поселком, на стихийном митинге, в честь его приезда он, немного запинаясь, повторил свою предвыборную программу. Мать, нарядно одетая с гордостью смотрела на него. А он? Бедная моя, покинутая родительница, как ты там? А, я… Как последний подлец! Дать бы мне по шее за такие дела! Прямо от стыда некуда деваться. Из глаз капает что-то. Хорошо еще - темно здесь.

Воспоминания всколыхнули забытые эпизоды, все, о чем просили его земляки, и как он, с гордостью от доверия, обещал газифицировать поселок, и дорогу до самого райцентра благоустроить. В полной темноте, в его памяти всплыло лицо матери, ее светящийся взгляд, с маленькой слезинкой у края глаз, нет! Подлец ты Петька, как можешь ты, забыть ее последние напутственные слова: - «Ты уж сынок помни, дал слово перед миром, так держи его. А то как я буду перед людьми выглядеть»?
Смахнув с глаз невидимую слезу, Петр Петрович решительно засунул недочитанное письмо обратно в карман плаща и стиснув руку в кулак постучал по стене лифта.

Мысли его переключились на содержимое сейфа в его кабинете: «Выйду на трибуну, выложу все конверты с премиальными и начну со слов – Товарищи, что мы делаем? Мы принимаем антигуманный, антиконституционный, анти»… Мысль Петра Петровича сосредоточено формулировала его выступление перед депутатами, он уже представлял изумленные взгляды однопартийцев на его демарш.

Кабина лифта скрипнула, прервав мысли Петра Петровича, и устремилась вниз. Внизу, на первом этаже слабоосвещенного вестибюля, перешагнув через разложенные инструменты ремонтников Петр Петрович громко произнес:
- Темнота!

И было непонятно куда, кому предназначалось это слово: либо темной кабине лифта, либо слабо освещенному вестибюлю, либо… Но Петр Петрович уже твердо знал, куда он потратит премиальные с сейфа.

Улыбнувшись, почувствовав в себе просветление, готовность к подвигу и не медля ни секунды, он побежал творить добро…