Воспоминания о будущем

«Через четыре года здесь будет город-сад!»
Владимир Маяковский

Первая мысль, возникающая при созерцании этой замечательной выставки: «Где-то я это уже видела». Или читала о таком. Ходила рядом. Какие-то отрывки из прессы и едва ли не детские воспоминания. Впрочем, тут мало о славном прошлом — всё говорит о светлом и добром Послезавтра. Итак, Музей архитектуры имени А.В. Щусева представляет международный проект: «Общественная архитектура – будущее Европы». Здесь — Италия, Скандинавия, Германия и, конечно же Россия. Почему же футуристические задумки молодых зодчих напоминают о вещах и событиях многолетней давности? Не только из-за вечной востребованности супрематистов или допустим, Ивана Леонидова за рубежом, где русский авангард изучен гораздо тщательнее, чем в современной России. К сожалению.

В Советском Союзе — не лишь в 1920-е годы, но и в 1960-1970-х — постоянно рождались планы по архитектурно-эстетическому освоению территорий — как уже застроенных, так и вообще непригодных для комфортного проживания. Другое дело, что чаще побеждали не мальчики-очкарики с горящими глазами, но — скучные дядьки, полагавшие, что главное — это смета и ровненькая отчётность, а народец будет рад и стандартным клеткам на пресловутой Третьей улице Строителей из новогодней комедии. Тем не менее, что-то удавалось воплотить. Какие-то рисунки и схемы попадали в специализированную прессу и журнал «Техника — молодёжи». Столь модные сегодня эко-поселения — тоже советская разработка 1980-х, когда в СССР активно занялись экологической проблематикой.

Неслучайно выставка открывается инсталляцией, посвящённой студии общественного и промышленного дизайна «Сенеж», основанной в 1964 году в доме творчества, принадлежавшем Союзу Художников. У нас об этом говорили ещё ребята-шестидесятники, безо всяких 3D и компьютерной графики. Кульман и ватман. Студия «Сенеж» открывала небывалые типы общественных пространств, делая их одновременно яркими и — не мешающими городской жизни. Не торчащими посреди исторической застройки этакими вставными зубьями и не уродующими красивый природный вид. Совмещение взаимоисключающих параметров предполагало захватывающий поиск и филигранный труд. Считалось, что как бы там ни было, а будущее — за приоритетом общественных сооружений: библиотек, превращённых в гигантские культурные центры, многофункциональных кинотеатров, бытовых служб, кафе быстрого обслуживания. Да-да. Все эти фуд-корты и кинозалы внутри мега-маркетов — это очень давняя советская мысль, «вспыхивавшая» в головах инженерно-технической молодёжи. Общественное и личное должно было непринуждённо сливаться, притом не громоздя ужасов замятинского «Мы». В статьях о «Сенеже» 1960-1970-х мелькают знакомые — ультрасовременные - выражения, вроде «среды обитания». Хомо-советикус уже тогда вычерчивал путь - на много лет вперёд. Даже противное хипстерское словцо «ковокинг» - это всего лишь подход к организации труда людей с разной занятостью в одном помещении, что практиковалось, например, в постреволюционном ВХУТЕМАСе.

Ещё одна «точка сборки» - это отказ человечества от индивидуализма в пользу того самого coworking-а, совместности, коллективных действ и празднеств. На мониторах — фильм об уникальном опыте - coliving , напоминающем дома-коммуны 1920-х годов. Люди, добровольно объединившиеся в некую систему, дружно воспитывают детей и кучно проводят свой досуг. Причина? Усталость от одиночества и — дороговизна любой недвижимости. Легче — скооперироваться.

Вот — роскошно сконструированный макет подобного «дома-коммуны» - заглянув в проёмы, зритель фиксирует моменты бурной уличной жизни — тут играют ансамбли, гуляют подростки, много скамеечек и зелени. В этом есть что-то детское. Бывший стекольный завод недалеко от Цюриха был переделан в жилой квартал со скромными апартаментами, но — разветвлённой социокультурной базой. Предполагается, что люди будут общаться на открытых «площадках» или же — в специально оборудованных помещениях, каждое из которых станет логическим продолжением предыдущего. Единственное — мне всегда жаль, когда умирают фабрики — будто человек не хочет работать, но стремится к отдохновению, игре. Этим-то и отличаются многие дома- coliving от советских вариантов 1920-х. Те были — ради труда, создаваясь в приложение к заводу. А не вместо него!

Но есть и хорошие новости. Ещё в 1990-х годах библиотекам предрекали невесёлую участь — быть пыльными хранилищами для печатной продукции и в конечном итоге — загнуться, как вид. Однако мы наблюдаем возрождение библиотек, становящихся интеллектуальными центрами, где можно послушать лекцию или посетить концерт, успеть на кинопоказ, побывать на презентации. Основная функция тоже никуда не исчезает. На выставочных стендах — развитие многофункциональных библиотек, чем-то напоминающих ...опять же пролетарские клубы, где всё — в едином комплексе — и литература, и хоровой кружок, и красно-чёрная шахматная доска, созданная Александром Родченко. К слову, на экспозиции представлена деятельность архитектурно-дизайнерского фонда Людвига Мис ван дер Роэ — современника и европейского коллеги Родченко. Их обоих называют «отцами современного дизайна», во многом определивших эстетику XX -XXI столетий.

Не секрет, что городская стихия — агрессивная и пыльно-бензиновая, а экология — один из краеугольных психозов среднестатистического европейца. Иной раз это превращается в кликушескую истерию в духе незабываемой Греты Тунберг, а люди здравые пытаются примирить жителя метрополиса и мать-природу. Великолепная 3D-панорама и — макет от Laboratory for Visionary Architecture (LAVA) — дивный экспонат. Австро-немецкая фирма вдохновляется растительно-естественными линиями — стволами деревьев или же потоками рек. Всё способно вызвать ассоциацию — пчелиные соты в декоре потолка, ветви, капли воды. При этом, здание выглядит вполне лаконичным и строгим. Проекту LAVA отведён маленький зальчик и выдаются 3D-очки для полноценного «вторжения» в странный и — безупречно-футуристический дом-планету. Будто люди решили перенести память о Земле в чужие миры.

Неординарный случай — Венеция - музей под открытым небом ещё с XVIII столетия, когда «сказку на воде» принялись обхаживать богатые англичане. Мы редко задумываемся о том, что в Венеции есть коренные жители, и у них есть масса дел, кроме как развлекать туристические массы. Компания Oblò Architetti (Италия) занялась беспрецедентной борьбой за сохранение и приумножение зелёных насаждений в сложившейся структуре. Знаменитые венецианские сады — это чудесно, а вот местному населению хочется иметь свой уголок. Oblò Architetti предложила выделить участки для того, чтобы простой венецианец мог посадить своё, персональное дерево. Участки в Италии баснословно дорогие, неотчуждаемые, свято-хранимые, поэтому замысел Oblò Architetti сродни лёгкому безумию.

Приятно удивили болгары, трепетно и ревниво относящиеся к своей истории — даже, если это не их этническая тематика. На территории Болгарии каждый год раскапывают свидетельства древнеримского присутствия — легионеры шагали, прокладывая свои дороги и ставя поселения. На Площади Независимости в Софии возведены прозрачные купола — заглянув, можно увидеть римские артефакты, найденные тут в ходе археологических подвигов. Высокотехнологичное стекло и — римская вечность — вот смысл сооружения. Правда, есть нюанс — творцами являются господа из австрийской фирмы Baar-Baarenfels Architects и лишь при участии болгарских авторов.

Презанятно поступили жители города Потсдама с одним из дворцов короля Фридриха. Галантный тевтонец спроектировал сие украшение после Семилетней войны, где истрепал себя по полной программе. Но не сдался и блеснул крутизной. Жемчужина классицизма — с элементами рококо — после воссоединения ГДР и ФРГ пребывала в печальном запустении, но изничтожить бывшее монаршее обиталище никто не решался (несмотря на то, что Фридрих II нравился и Гитлеру, и Хонеккеру). Было решено не убивать стены, а поменять внутренности, заполнив бывшие залы «прусской глории» актуальной меблировкой. Супрематически выверено: белые круглые и полукруглые столы, а на контрасте - ярчайше-красные стулья (в стиле Эль Лисицкого с его «Клином красным бей белых»). Теперь во дворце заседает ландтаг Бранденбурга.

Россию представляет Уральский государственный архитектурно-художественный университет с его разработками, опирающимися на русский авангард. Всё новое — это крепко забытое старое? Однако 1920-е смотрели на сто лет вперёд, поэтому прорывно выглядят детские площадки с намёками на эскизы Малевича и на пространственные композиции братьев Весниных. Громадный стенд посвящён уральским изысканиям в области креативного городского благоустройства — молодёжь с рвением осваивает футуро-мечты конструктивистов, сверяя творческий пульс с общемировыми трендами.

Помимо городской темы, присутствуют и мотивы ускоренной модернизации сельхоз-поселений. Эта проблема успешно разрешается в Германии, где, во-первых, никто не отказывается от статуса высокоразвитой аграрной державы а, во-вторых, делается всё, чтобы стереть грань между городом и деревней — в плане социальных и инфраструктурных благ. Опять же припоминаются грёзы 1920-х, когда планировалось обращение деревушек в передовые агро-городки.

Вся экспозиция так или иначе сводится к преодолению страха перед общностью и — общительностью. Индивидуализм, сыгравший ведущую роль в становлении цивилизации XVIII-XX веков, начинает отступать. Герой-одиночка делается беспомощен. И — скучен. «Единица - вздор, единица — ноль», - писал Владимир Маяковский в те годы, когда коллективность насаждалась лозунгами и — силовым давлением. Сейчас — по велению души. Хотя, не совсем. Нас подгоняет безукоризненная «прозрачность» виртуально-интернетного мира. Мы на виду и - «наедине со всеми». Тут нет идеологии — только встраивание в существующий ритм. То, что пестовалось в СССР, нынче обретает зримые контуры — но уже с другой символикой и - риторикой. У меня двоякое впечатление. Грядёт Утопия или Антиутопия? Поживём — досмотрим.