Критики современного искусства часто говорят: «Нынешние деятели-ваятели и рисовать-то не умеют. Отменные рисовальщики исчезли, никто не хочет вымучивать локоны Афродиты и ножку Терпсихоры. Художник рассчитывает на эпатаж, как и сто лет назад. Разве что, в те времена все эти супрематизмы, кубизмы и фовизмы сходили за «новацию» и «прорыв», а нынче-то кого фраппировать? Те дамы в шляпках давно уже успокоились. Где-нибудь на Пер Лашез». Обыватель ещё и так рассуждает: вся постсоветская около-культура — это нечто малопристойное, с коммерческим душком и опять-таки — с неумелым исполнением. А потом люди случайно попадают на выставку молодых авторов и удивляются: Как? Откуда? Ну, неужели? Просто modern art – это не всегда концептуальные лужи на фоне Армагеддона или наркотические корчи «свободных» малевателей. Конечно же, наш филистер в чём-то прав: владение карандашом, кистью, равно, как и хороший почерк - дивная редкость. Но всё же бывают исключения.
В галерее «Файн-Арт», расположенной в музейно-выставочном центре «Винзавод» сейчас работает выставка - «От праздника до праздника» Анастасии Кузнецовой-Руф. Первое впечатление: она-то, как раз, умеет рисовать, филигранно владея угольным карандашом. Техника - великолепна. Поэтому все её персонажи и детали — объёмны, выпуклы, осязаемы. Художница добивается потрясающего эффекта, используя более чем скромную палитру. Смысл экспозиции — явить мир человека, живущего от застолья — до салюта, от одного праздника — до другого, отмечая жизнь «красным днём календаря». Вместе с тем, будни у Кузнецовой почему-то выглядят оптимистичнее праздников. Хотя, и это объяснимо — подготовка к веселью всегда интенсивнее, круче самого действа. Особой похвалы заслуживает оформление выставочного пространства — пол усыпан блёстками и конфетти, а посреди зала висят качели. Символы беззаботного детства, когда любой день — счастье.
Центральная картина - «Салют». Ощущение тревоги. Безлюдье и — громадный город с мириадами огней. Вид сверху. С позиции некоего наблюдателя, расположенного слишком высоко, чересчур - надо всеми. Тем не менее, мы видим подоконник, бинокль и — огрызок яблока. Мегаполис — при всей его подсветке — представляется ...неживым. Не мёртвым кошмаром, а — частью грандиозной декорации. Если присмотреться, то силуэты дальних строений будто бы вырезаны и — наклеены. Точно так же выглядит и фейерверк — три идеально-симметричных цветовых пятна, похожих на детские наклейки. Большую часть картины занимает небо — сплошные оттенки серого. Мы — внутри фантазийной матрицы, где реален только невидимый зритель - он отложил свой бинокль и наконец-то доел яблоко. Во всём этом — печаль с оттенком величия. Минорно подан и «Старый Новый год», который хочется назвать «Последним праздником». Исполинская, потрёпанная ветрами ёлка и под ней — две девочки, сиротливо глядящие куда-то вверх. То ли - на остатки флажков и одинокий шарик, то ли — в небеса. В бесплодном ожидании чудес. Яркие игрушки не добавляют радости — они напротив усиливают меланхолию.
Зато картины буден — полны задора или стойкого жизнелюбия. Вот — обнажённая красавица, пытающаяся крутить неподъёмный руль (собственно, картина так и называется - «Руль»). Дама желает рулить и править — лицо её надменно и отталкивающе, несмотря на явную привлекательность. Она транслирует: «Я — сама!», но сие — лишь декларация. Фикция. Женщина — беззащитна, а колесо вот-вот выскользнет из её тонких рук. Такая же боевая фемина — с отлично прокачанным телом - пытается говорить по мобильнику и — поймать улетающий воздушный шар («Входящий вызов»). Однако шар её волнует всё меньше — внимание сосредоточилось на разговоре. Там — карьера, планы, бег по кругу. Точнее — от праздника - до праздника. Шар-праздник от неё «сбегает», оставляя наедине с важным разговором, который, если признаться, пустота и суета сует. В сплошной лихорадке буден... В трилогии «Напор» мы снова наблюдаем за женским дерзновением — стройные, спортивные тела и — буйство эмоций, точнее — взрыв безумной краски. В «Напоре-1» это — гламурно-фуксивый цвет, столь популярный в 2000-х, когда бриллианты были большими... «Напор-2» - попытка сдерживать оранжевый - с алой и розовой примесью - поток. Прекрасные руки — они тщатся и — не могут, чем напоминают композицию «Руль». И, наконец, «Напор-3» - более полновесная вариация «Напора-1» - только функцию «раздражителя» исполняют кричаще-зелёные оттенки. Парадоксально смотрится «Осьминог» - объятие, в котором слились девушка и морское животное. Уставшая от одиночества, она готова принимать щупальца — за мужские руки? Анастасия Кузнецова-Руф с видимым удовольствием выписывает обнажённую натуру — как женскую, так и мужскую, создавая идеальные тела — на стыке античности и фэшн-индустрии.
Наиболее резкая и где-то даже злая картина - вообще не про людей. Вроде бы как. На самом деле — очень жизненно и знакомо. Знаково. Громадное полотно с изображением свиньи, буквально утопающей в желудях. Милое, толстое животное и не подозревает, что оно выращивается «На хамон». Jamón bellota — он создаётся из свиней, откормленных на чистых желудях. Воспоследует препарирование — циничное, зато вполне традиционное. Скотина радуется — она дорвалась до корма, но знать всей правды ей не положено. Кроме того, хамон — это не лишь еда. Это — целый дискурс, если можно так выразиться. Несколько лет назад, когда ввели первые санкции, в «креативном классе» началось брожение. И - страдание по хамону. Да, по французским сырам или тигровым креветкам — также, но именно свиная-испанская-нога сделалась притчей во языцех. Еда, как таковая тут не при чём. Её вкусовые качества, как ни странно, тоже. Хамон – это статусная штучка. Ножка. В том же ряду – гаджеты с пометкой Apple, записные книжки с лейблом Moleskine, кино «не для всех», журнал «Сноб», телеканал «Дождь». Если ты – представитель креативного класса, будь добр соответствовать. Вот они и соотвествовали. Примерно полтора года раздавалось нытьё о «санкционке» и перечисление гастрономических потерь. Нынче — поутихло. Видимо, не до того. Но осадочек-то остался. Хрюшка на картине весьма напомнила тех господ, визжавших о запрещённом, недоеденном, вожделенном хамоне.
Совсем иначе смотрятся ароматные, кислые «Яблоки». Плоды занимают большую часть полотна, тогда как человеческие руки — лишь фоновая мелочь. Яблоко в общемировой традиции — сакральный плод. Был Райский сад, а в нём - то самое яблоко. И – закономерное изгнание из Рая. Вся мифология наполнена описаниями и упоминаниями яблоневых садов. Яблоко раздора, молодильное яблочко. «Помню раннее, свежее, тихое утро... Помню большой, весь золотой, подсохший и поредевший сад, помню кленовые аллеи, тонкий аромат опавшей листвы и - запах антоновских яблок, запах мёда и осенней свежести», - ностальгировал Иван Бунин. Картина Кузнецовой-Руф — это ...предвкушение вкуса. Будни — сбор урожая, за которым воспоследует закономерное угощение. Или — грехопадение? Женская рука протягивает мужчине дольку. И по новой - тема еды - «Царь-рыба» и как писал Виктор Астафьев: «Царь-рыба попадается раз в жизни, да и то не всякому Якову». Здесь - осётр, заключённый в стеклянный резервуар. Взгляд фиксирует кухонные принадлежности, белоснежную скатерть и уже тогда возникает полновесный образ: всё это расположено на дне гигантского аквариума. Царь-рыба, со всей очевидностью предназначена для духовки, а не для поклонения. Как и в случае с «Хамоном», жертва ещё не сознаёт, что она — обречена, и потому пребывает в умиротворённом спокойствии.
Анастасия Кузнецова-Руф входит в число успешных, востребованных мастеров, её даже называют «инвестиционно-привлекательным автором», то есть с одной стороны, её творчество укладывается в коммерческие рамки, но с другой - ...ничего дурного в том нет. Следование моде и мейнстриму — не всегда плохо (в конце-то концов, и Рафаэль был «инвестиционно привлекателен»). Кузнецова-Руф обладает узнаваемым стилем — её работы незабываемы. Перефразируя название выставки, можно сказать: её будни — это наш праздник.
двойной клик - редактировать галерею
