Смута рождает авантюристов. Вот и Великая социальная катастрофа – возвращение капитализма в Россию, подобно «черной дыре» поглотила ХХ век, выплюнув на поверхность жизни проходимцев, извращенцев, магов и чародеев. Во времена барвихинского карлика Беспалого, они вновь оказались в чести.
Смутное время рождает мистификации. Скажем, среди прочего культурного хлама, в ход вошла любопытная книжица – «Звенящие кедры», написанная под литературным псевдонимом, Владимир Мегре. Автор изначально признавал, что его труд не более чем литературная забава, фантазия о барышне Анастасии, которая сбежала в лес, ходила без одежд, питалась грибами и ягодами, непринужденно общалась с диким зверьем. Можно посмеяться над избитым сюжетом про новую королеву Сибирских джунглей, если бы не одно обстоятельство! Книга неожиданно оказалась востребованной, она зацепила больное общество, мягкой повязкой легла на потребность обывателя сбежать от социального кошмара, спасти себя и своих детей. Так побег от действительности (эскапизм) материализовался в причудливое движение « Анастасийцев». Мне довелось их наблюдать с близкого расстояния.
Книга «Операция Голгофа», относится исключительно к литературной мистификации. Говорить о ее литературных и прогностических достоинствах пока не будем, литературную сторону дела мы обсудим отдельно. Важнее иное. Чувство бессмысленности, ощущение конца дней в эпицентре Катастрофы, тяжким грузом легли на каждого индивида. Как в годы Первой мировой войны, в обиходе мистика, бесовщина, библейская эсхатология – Голгофа, Апокалипсис, Содом и Гоморра.
Отче Мой! для чего Ты Меня оставил?
Потребность человека хоть в какой-то осмысленности происходящего, стала основой для востребованности досужего вымысла.
Чтобы понять – что с нами произошло, какая «атомная бомба» накрыла мирную, работающую страну с моралью светского христианства, и почему мы вновь возвращаемся к этой теме, необходимо оценить полученный результат. Мы обязаны начать с главного.
Кровавый переворот 91/93 годов привел Россию в исторический тупик. У нас нет объединяющей идеи, нет образа будущего, у нас нет созидательных сил, нет национальной элиты и мы традиционно окружены хищниками. Буржуазия – порождение нового времени и уродливое детище «холодной войны», является причудливым смешением паразитарных сословий – от преступной олигархии до случайных попутчиков, которым временно перепало побыть в комфортной оболочке офисного планктона. Поскреби любую буржуазную мысль, и под тонким глянцевым слоем всегда обнаружишь сифилис социального расизма.
Между буржуазией и обществом, между гетто и «земляничными полянами» – социальная пропасть. Социальное расслоение во всем – в отношениях к закону, в системах поведения и социального обеспечения, в культуре и морали. Как же в этих условиях буржуазия управляет страной?
Жизненный кодекс буржуазии сформирован уголовной средой. Буржуазия культивирует «урка-патриотизм», где смышлёные уголовники учат боевых офицеров, на раз берут города и эффективно поддерживают нормы уголовного права. Так и криминальная буржуазия учит нас правильной жизни по ее понятиям.
В среде уголовников созидательный труд исключен, по уголовным меркам он считается аморальным. А потому и буржуазия к созиданию не готова, она его презирает. Это принципиальная экономическая модель новых собственников. Этим же объяснима лютая ненависть нового класса к мирным, созидательным десятилетиям советского прошлого.
В политическом спектре буржуазии близка к власовцам, на этой платформе буржуазия сформировала смысловую конструкцию своей государственности. Буржуазия настойчиво наполняет политическое пространство противоречиями: в фамильную усыпальницу русских царей вносят чужеродные останки, на День великой Победы несут портрет царя, отказавшегося от своего народа, а в блокадном городе чествуют захватчиков.
Буржуазная государственность держится на насилии. Обыватель порабощен, приписан и поднадзорен, каждый его шаг зафиксирован и каталогизирован. Наказания за мысле-преступления стали жирным многоточием в системе буржуазного управления. Культура более не является интегратором. Политические партии не отражаю интересы народа, вместе с религиозной бюрократией они всего лишь надежные инструменты удержания человека в повиновении. Насилие стало основной системой управления.
Россия – в историческом тупике. Потребность защитить себя от этого мировоззренческого ужаса, рождает в сознании обывателя чудовищ. Индивид уходит в редукцию, принимает позу эмбриона. Обыватель создает себе кумира, обыватель говорит себе – вот он, мой «герой», этот знает, что делает, этот спасет меня, а я своей поддержкой выполняю важный гражданский долг, миссия моя на том исполнена. Такой механизм рационализации известен давно.
Когда-то исследователь, общаясь с представителем архаичного общества, задавал вождю вопросы, чтобы понять, как формируется рациональность поступков, как строятся причинно-следственные связи:
– Почему ветер дует? Почему вода плещется? Почему солнце светит?
На, что уставший вождь вспылил и ответил:
– Потому, что так всегда было!
Исторический тупик создает новые химеры и вытаскивает из чулана истории, старые. Редукциями нового времени стоит отметить призыв к всеобщему покаянию и призыв на царствование нового монарха. Чувство вины исключительный маркер детской поведенческой реакции в условиях угрозы – раскаюсь и, взрослый простит. Передача личной ответственности гипотетическому монарху по замыслу обывателя, тем более самый легкий путь к «золотому веку». Надо просто отдать свою ответственность другому. Хотя формы побега от действительности – куда как многообразнее.
Друг мой, в своих запасниках вы обнаружили старую мистификацию, обществу вновь требуется осмысление действительности, а та забытая книга вполне может послужить спасительным костылем. Но это не так, на дальнюю полку ее. Уверен, что миллионы сограждан в свое время думали, как и автор
– А может в этой Катастрофе и есть изначальный замысел великого архитектора?
Нелепая и зловредная иллюзия.
Мы субъекты истории, те, кто сегодня ткет льняное полотно российской действительности, и потребность изменять мир, много важнее, чем следование химерам. Ваша личная работа, Виктор, по преобразованию общества, важнее любой литературной мистификации – мысль материальна по своим последствиям.
Думайте, Работайте, Боритесь.
