В последние дни перед выходом, артиллерия работала особенно активно по нам. Мы уже оставили Ямполь, Николаевку, где ВСУшники подожгли ТЕС и разрушили жилой дом. Некоторые командиры вместе с личным составом, обороняющие плацдарм между Николаевкой и Семеновкой, оставили свои позиции. Таким образом кольцо над городом сжималось. Но мы держались и сдаваться не собирались. Весь Семеновский гарнизон: и «бункер» который возле школы, и наш «мясокомбинат», Малой за психбольницей, а также «Метелица», кладбище на передке и сам многострадальный поселок, держались и верили, что рано или поздно пойдем в наступление или прибудет подкрепление.
Продовольствия относительно хватало. Запасы были как в городе, так и на нашем мясокомбинате «Семеновские колбасы», где можно было кормиться многим блокпостам еще пару недель. Да и гуманитарщики окольными дорогами привозили еду.
Но как я уже писал выше: обстрелы с каждым днем усиливались и потери увеличивались. А ответить мы толком не могли. В добавок ко всему этому защитники Семеновского гарнизона не снимали противогазов из-за удушливого едкого дыма, который все называли фосфорным. Я и сам помню, как от него слезились глаза и иногда подташнивало, но тогда я не придавал этому значения. Куда опасней казалось попасть под раскаленные куски этих бомб. Потому как я вычитал в интернете, что фосфор воспламеняется на воздухе при температуре от 34°С и при попадании на кожу вызывает сильный ожог. И если учесть, что температура нашего тела 36,6°С, то воспламенение даже потухших осколков произойдет как раз на мне. Такие мысли у меня были, когда я мчал на соседний блокпост ночью на велосипеде к раненому, а в 15-20 метрах от меня разрывались эти зловещие снаряды и пламенные куски разлетались далеко по трассе. Один Бог меня тогда спасал от попадания этих раскаленных осколков.
Да, становилось опаснее и некоторые подумывали бросить позиции, ссылаясь на разочарование в командном составе Славянского гарнизона. Многие еще раньше успели смыться. Но когда такие предложения поступали мне, я отказывался. Не то, чтобы я был очень смелый и геройствовал, но ссылался на то, что оставить позиции мне не позволит совесть. Так как я был почти единственным медиком на Семеновке и от меня зависели жизни многих ополченцев. И если я уеду, сохранив свою жизнь, то как потом буду жить с тем, что из-за моего ухода не смог спасти несколько жизней раненых ополченцев или мирных граждан. Так мы дальше и сидели, веря в скорейшее подкрепление.
4 июля, проезжая рядом с СБУ в Славянске, мы заметили постепенную эвакуацию командного состава и прилегающих структур. Поначалу мы думали, что уезжают только самые незащищенные слои ополчения: кухня, медперсонал, женщины и дети. Но потом стало ясно, что выезжает весь Славянск. Все это было в один день, уже в сумерках. А нам казалось, что мы останемся дальше оборонять город и прикрывать отходящую колонну. И когда слышали рядом ревущую технику, надеялись, что к нам прибыло подкрепление брони. Но ровно в 23:00, за час до выхода, нам дали команду поспешно собирать вещи и покидать наши расположения. Потом, уже в Донецке мы поняли, что так мало времени нам выделили на эвакуацию, потому что могла произойти утечка информации. А тогда мы собирались в спешке и даже никаких продуктов с собой не взяли.
Тяжело вспоминать, как ночью, пешим маршем мы покидали наш поселок, смешанный с землей каждодневными обстрелами и ставший для нас родным домом. Сколько товарищей и командиров полегло в этих краях и сколько было пережито. Там прошла целая жизнь. Отделенная от прошлого и будущего. И с одной стороны мы уходили, оставаясь живыми, а с другой, мало кто рад был покинуть и бросить все, начатое такими жертвами и усилиями.
В ту ночь по неорганизованности командиров и отсутствии коммуникации я и около 40 бойцов (2 минометных расчета), были оставлены между Славянском и Краматорском на каком-то озере без проводника. Никто из нас не знал местности и мы заблудились. Ни телефонов, ни радиосвязи у нас не было. Пару раз я с ребятами ходил в разведку на поиски нашей оторвавшейся группы, но безуспешно. А всю ночь укропы кидали осветительные мины и вдали слышны были разрывы. Поэтому мы приняли решение переночевать в зеленке и уходить на следующий день, когда стемнеет, предварительно найдя местного проводника. Пока мы прятались в зеленке, несколько раз пролетал самолет-разведчик, но больше никто не тревожил. К полудню 5 июля мы нашли местную женщину, которая согласилась нас провести. И на свой страх и риск мы приняли коллективное решение выдвигаться в сторону Краматорска днем. Благо, что приняли такое решение, потому что к вечеру в Краматорск уже зашли первые укры. Но мы, с Божьей помощью, без боя доехали в Дзержинск и соединились с бронеколонной, которая тоже двигалась в Донецк.
Позже я узнал, что часть эвакуировавшихся ополченцев из Славянска, которые замыкали колонну, были обстреляны и некоторые погибли. А Семеновский гарнизон был одним из последних покидавших районы Славянска. Поэтому, может бы мы попали в засаду, не заблудись ночью. На все промысел Божий…
Ополченцы, которые воевали во время Славянской эпопеи почти все твердят, что там была самая идейная и честная война. Не было ни мародерства, ни алкоголизма. И у каждого там протекла своя жизнь, отделенная от прошлого и будущего. А еще почему-то вспоминаются самые яркие и приятные моменты из того ада, который нам пришлось пережить. Все-таки там было хорошо…
