Очереди в музеи порою походят на массовое паломничество, люди проявляют стоицизм, стремясь соприкоснуться с искусством. Те, кто хотят увидеть Сикстинскую капеллу в Ватикане, должны быть готовы двигаться в плотной толпе, похожей на ту, которая скапливается в метро в самые страшные часы пик. Те, кто хотят попасть в Лувр или Музей Орсе, должны приготовиться отдать очереди от пятнадцати минут до двух часов собственной жизни. Для Москвы очереди в музеи — дело нечастое. Их удаётся собрать разве что Пушкинскому, когда туда привозят очередного художника с громким мировым именем. Так, скопления народа, выстроившегося длинным удавом, наблюдались несколько лет назад, в дни показа Сальвадора Дали. Сейчас в Пушкинском идёт выставка "Караваджо и последователи. Картины из собрания фонда Лонги во Флоренции и ГМИИ им. Пушкина", которая продлится до 10 января следующего года. Данная экспозиция очередей не собирает, но в отведённых ей залах наблюдается значительное число посетителей.
Микеланджело Меризи де Караваджо наверняка бы вошёл в список ста самых влиятельных художников в истории искусства. В конце 2011 года к нам привозили одиннадцать его картин. Сейчас в Москве оказалось всего две работы блистательного итальянца. Это "Мальчик, укушенный ящерицей" и "Мальчик, чистящий фрукты", относящиеся к раннему периоду творчества Караваджо, когда художник часто копировал особо удачные картины (те, которые быстрее всего продавались). Всего выставка состоит из более чем пятидесяти произведений искусства. Треть из них предоставлена самим Пушкинским музеем, то есть их можно было увидеть в залах в самые обычные дни, и они вернутся на свои места после окончания экспозиции. Остальные картины прибыли к нам из Флоренции, данные живописные работы входят в фонд Роберто Лонги — итальянского искусствоведа и историка, занимавшегося, в частности, изучением Караваджо и караваджизма.
Кто же они — последователи Караваджо, которых часто именуют караваджистами (Caravaggisti)? Эти художники жили и работали в Европе на рубеже XVI и XVII веков в эпоху распространения барокко. Их интересовал реализм в его драматизированной и порою гротескной форме. Все их изобразительные средства были подчинены описанию переживаемых персонажами картин эмоций, трагедий, приключений или обыденных житейских ситуаций, в которых многие представители течения черпали собственное вдохновение. Отличительной визуальной чертой картин караваджистов является частое использование так называемого "подвального света", когда освещение полотен становится предельно контрастным, будто бы свет попадает на предметы и человеческие фигуры, исходя из единственного источника, например, из подвального окна — отсюда и название. Как правило, в картинах караваджистов, как и в работах самого вдохновившего их мастера, присутствует затемнённый фон.
В истории изобразительности караваджизм отметился тщательным и детальным исследованием роли контрастной тени в формообразовании предметов и персонажей картин. Живописный свет наконец-то избавился от непосильной нагрузки, которой он был обременён начиная с эпохи ранних академистов. Это позволило художникам более вольно обращаться с освещением, возлагая на него задачи усиления эмоционального воздействия на зрителя. Караваджисты столь сильно увлекались игрой с освещением, что порою будто бы предвидели возникновение тех художественных стилей, которые появились спустя столетия. Так, на выставке в Пушкинском есть работа Маттиа Прети, озаглавленная "Концерт", в которой используется приём выборочного обесцвечивания. Герои картины предстают перед зрителем призраками, сотканными из лунного света — их лики и одежда выписаны в монохромной гамме, особенное наложение контрастных теней создаёт ощущение, будто бы кожа слушательницы и двух музыкантов испускает лёгкое свечение. Работа предвосхищает появление сюрреализма.
Через собственный период караваджизма прошли такие великие художники, как Рубенс, Рембрандт и Веласкес. Стоит отметить, что данное течение не растворилось во времени, а стало тем столпом современной академической живописи, который отвечает за работу со светом и тенью. Проживший всего тридцать восемь лет, Караваджо, больше похожий на грозного пирата, нежели на деятеля искусства, чья судьба по драматичности и обилию невероятнейших событий превосходит любую вымышленную жизнь, остаётся одним из живейших и современнейших художников. Многие деятели кисти, живущие в наш век, ищут в его работах ответы на новые пластические задачи.
Караваджо творил в ту эпоху, когда картины и прочие произведения искусства часто оценивались качественно и количественно. То есть хорошей картиной могла быть признана не та, которая оказывает максимальное воздействие на зрителя, а та, что лучше всего изготовлена: когда след кисти на живописном полотне тоньше, а элементов декора на одежде героя портрета больше. Некоторые караваджисты в технике могли поспорить с самим мастером. Здесь выделяется Орацио Борджанни, кому местами практически удалось достигнуть фотореализма. Матиас Стомер прекрасно разбирался в стилистических предпочтениях современников, отчего все библейские персонажи у него одеты как европейцы начала XVII века. Хусепе Рибера последовательно изображал святых и апостолов в схожих позах на фоне, отдающем кубизмом (фон рассечён прямыми линиями, создающими простейшие геометрические фигуры).
Жаль, что на выставке представлено лишь две картины Караваджо, причём относящихся к раннему периоду его творчества. Все элементы, которые сделают данного художника бессмертным, будь то ярко выраженные эмоции и психологические состояния персонажей и стремление к реализму (например, фрукты, которые собирается очистить мальчик, уже начинают увядать) присутствуют в двух имеющихся работах. Но если бы в Москву привезли больше картин знаменитого итальянца, все мы смогли бы яснее увидеть пропасть, разделяющую первоклассные картины, входящие в золотой фонд классической живописи и гениальные, чью ценность не нужно истолковывать даже людям, впервые столкнувшимся с искусством.
Илл. Геррит ван Хонтхорст. Пастух и пастушка
