Люблю Тверь – в Москву дверь, что особым географическим расположением обязывает и к духовному. Связующим звеном, благословлённая, сокровенно распростёрлась она «среди долины ровныя», на тракте между Северной Пальмирой и Третьим Римом, неустанно зазывая в путешествие. О нём - и Словом, и Делом, - «времён связующая нить», что в именах, монастырях, музеях, обелисках, «чтобы помнили». И - Тверскую Заставу Москвы с её теперь символическими Тверскими Воротами, выводящими и современного путника на главную улицу первопрестольной - Тверскую.
Отрадно, что канули в Лету феодально-междоусобные отношения, и мы можем беспрепятственно - без дани, оброка, мзды, подношения, въехать в нашу древнюю столицу, или, экскурсионно, - выехать из неё…
Контекста ради, надо признаться, что в Тверь я давно люблю не только наведываться, вдохновляясь красотой и тайной стариннейших её монастырей и храмов. Любуясь музыкой, застывшей и в камне, и в скульптуре, и в Набережной Волги, и в самобытном сочетании современных многоэтажек с особнячками-игрушками в центре города, я исподволь, будто по наитию, всегда стремлюсь написать о них. Бравурно, комплементарно, возвышенно, и потому что люблю, - эпистолярно чеканится Ода. Одна из них так и называлась «Виват, Тверь! Виват, Россия!» И посвящалась она, в своё время, как архитектурной музыке старинного русского города, что сакрально и многовеково застыла в камне, так и музыке, вживую одухотворявшей с подмостков Тверской Академической Филармонии.
Не изменяя приоритетам, сегодня и для меня, и для страны важно написать о сакрально-сокровенной «пригородной» Твери, увлекая читателя и «заоблачными» далями.
Согласитесь, Рябеевское шоссе почти созвучно Рублёвскому. И стилистически, и по факту – это элитные домики, примыкающие друг ко другу и образующие эко-городок, соседствует с которым знаменитое Мигалово. Здешние лётчики бороздят просторы небесного океана, ассовски вышивая гладью своих почти космических кораблей Благодатное Небо, охраняя и Волгу Матушку. С «кисельно-кисейными» берегами, она – рядом, окаймлённая, «там, вдали, за рекой…», остроконечными лесенками струящегося красотой и печалью тверского леса. Примыкает к ней и Аллея Славы, где с почитанием поклоняются памяти павших Героев. А поминают их и в маленькой церквушке, что напротив обелиска, будто притаилась, восстановленная на пожертвования. Под шатёрным куполом, ритуально, но по-домашнему, и собирает она прихожан на требы.
Со своими, приехала и я накануне Родительской Троицкой.
В храм Рождества Христова заходила и ранее, поразившись намоленной проникновенности, старинным иконам и благодатной доступности служителей. Но на Службу приехала только теперь. И продиктовано это было благодарным расположением к человеку, что в Пасхальную седмицу ушёл в Царствие Небесное. И проводить его в Последний Путь я не смогла – граница между Россией и Украиной не позволила.
Дни мытарств с нашей новопреставленной Анной Яковлевной, и просто Мамой, мы проходили в покаянных молитвах и благодарных воздаяниях. А 25 мая, придя на Вечернюю в храм Рождества Христова, увидели и услышали Службу, что пел и читал батюшка – отец Димитрий с помощниками алтарниками. И слушали его не только мы, прихожане, но и иконы – Воплощённые Образы. Были среди них как редко встречающиеся в храмах - Взыскание Погибших, Всецарица, святая княгиня Людмила – стольного града Праги украшение, так и необычные – «попарные»: Сергий Радонежский с Серафимом Саровским и Матронушка Московская с Ксенией Петербургской. Святии Димитрий Солунский, Георгий Победоносец, Александр Невский защитно выступали иконописной Троицей, дополнял которую и новомученик Иаков, расположившийся у Алтарных Врат. Анна Кашинская и Михаил Тверской тоже были сообща. Суровость Архистратига Михаила словно уравновешивалась лиричностью изображения Архангела Гавриила. Вместе с Ними, Таинство, совершавшееся под куполом старинно-обновлённой церквушки, раздвигало границы мирозданья, душа о котором пела: «Вижу чудное приволье…» Для меня оно, русское и тверское, сопряжено навсегда и с украинским - житомирским и киевским, протекает по которому древний Тетерев, впадающий в Днепр.
Могучие реки Земли, как переплетённые человеческие судьбы, особой своей субстанцией, молитвенно, вселяют надежду о преодолении вражды между двумя братскими народами, - русским и украинским, чтобы не плакали наши Мамы, ни на Том, ни на этом Свете, по-детски беспомощно роняя слёзы, когда политикам невдомёк. И по-особому значимо читаются теперь мною молитвы Нила Сорского, чей храм в Твери возвышается кафедральною правдою, собирая воедино силу духа и территорий не только городского центра, но и его окраин.
Тверская окраина на Рябеевском шоссе, в недавнем прошлом, тоже была своеобразной «Тверской Заставой», располагавшейся в охраняемой военными зоне закрытого спецгородка. И обстоятельство это не мешало подконтрольной территории быть составной частью огромной страны, сказочные богатства которой во все времена молитвенно сберегались силой слова, силой духа, силой русского оружия. И взмывают «Семистрельно» к Небесам стальные сверхзвуковые корабли-птицы из Мигалово. И собирает под Покров Богородичный Храм Рождества Христова в Рябеево. И окормляется душа, что Свыше. Потому что «Никто не забыт. Ничто не забыто». И в Москве, и в Твери, и по «Всей Руси Великой», где «купола (всё) кроют чистым золотом, Чтобы чаще Господь замечал». Время пришло заметить храм и в Рябеево, восстанавливая и преображая, благодатно и на века. По секрету – всему свету нашёптывая: «Тверь – в Москву дверь».
