Треугольник производства

Равносторонний треугольник только что построенный на стальных листах большого кондуктора, как заботливый отец, внимательно наблюдает за свои дочками-тройняшками: хохотушкой биссектрисой, любознательной умницей медианой и тонкой, с изящной талией, мечтательницей- высотой. Его ещё называют правильным из-за большого количества замечательных качеств. Например, правильными треугольниками можно замостить плоскость и в результате появляется треугольный паркет или по французски parquetage, комбинаторной характеристикой которого является знаменитый Символ Шлефли. Все эти свои замечательные качества он бережно передал свои детям…Утреннее солнце, как добрая и ласковая мама, тёплыми руками лучей осторожно погладило покатую бритую голову цеховой крыши и бережно утёрло слёзы на плачущем от росы карнизе. Громадный бетонный широкоплечий корпус цеха , как широко открытым ртом,резиновыми губами больших раздвижных ворот, жадно глотал свежий бодрящий воздух утра, а два высоких статных 80-тонных крана-красавца,вежливым кивком головы поприветствовали проснувшегося исполина. Начало рабочего дня. Весёлой трелью сигнального звонка, пожелал доброго утра большой оранжевый мостовой кран, а красивая крановщица Наташа в большой стеклянной кабине на недосягаемой высоте одарила всех замечательной улыбкой и протянула на встречу нам в знак вечной дружбы натруженную мозолистую лапу стотонного грузового гака. Ажурная, вся устремлённая к небу, вертолётная площадка, как детская колыбель для винтокрылых машин готовится к выходу в свет, а вместе с ней завершается очередной большой проект. В цеховых пролётах опять полноправной хозяйкой чувствует себя пыльная седая тишина. Сбившись в плотную группу, скучают широкоплечие мостовые краны. Щурится от солнечных зайчиков , лениво зевает и потягивается длинная технологическая сборочная линия. Тихонько дремлет могучий голландец, тяжёлоатлет-гидравлический пресс. Он давно уже обрусел, но по прежнему «говорит» по-русски с небольшим акцентом. Кажется, что время замедлило свой стремительный бег и теперь медленно плетётся, постоянно оглядываясь в прошлое, на великие и славные дела. Двадцатый век нехотя сдаёт свою вахту. Не хочет уходить, цепляясь за скользкие поручни настоящего своими патриархальными привычками, своими праздниками из советского или даже дореволюционного прошлого, своей немного наивной мечтой о справедливой и счастливой жизни для всех, которую благодаря пассионарному порыву Великого народа, едва не удалось построить на нашей грешной земле. Но будущее решительно надвигаясь на нас, уже врывается в открытые окна истории и жестко диктует свои правила и законы.