Артем, здравствуй!
Я бы хотел сделать не стандартное интервью, а настоящую беседу, так сказать, в русском стиле, то есть о самом главном, вот как Алёша с Иваном беседовали у Достоевского. И поэтому самый первый и главный вопрос, естественно, будет таков: Артем, како веруеши?
Добрый день. Верую в первую очередь так, как сформулировано в «Символе Веры», то есть я принимаю Православие во всей его полноте и строгости, и никакой отсебятины в песнях, в общении с людьми и в постах в социальных сетях относительно нашей с вами общей веры я себе не позволяю или стараюсь не позволять. Другое дело, что в своей музыке я не пытаюсь играть роль этакого благостного, просветлённого гуру, с высоты своего сухоядения поучающего всех остальных. Моя цель – не стать чьим-то кумиром, не подменить своей персоной лики тех, кто действительно достоин поклонения, а стать некой тропинкой к храму для тех, кто там никогда не был и не особо туда собирается. А тропинка эта, к сожалению, может быть вполне себе захарканной, усыпанной окурками, баянами и битым стеклом. И тем не менее. Я сам прошёл этот путь и хочу, чтобы его вместе со мной прошли близкие мне люди, а также те, кто находит себя в наших песнях и верит нам на слово. Ну и конечно, у меня, как мне кажется, есть свои личные отношения со Христом, не пойми меня превратно, я не о том, что мне что-то там было «открыто», не о «видениях в тонком сне» и не о «явлениях наяву», а о том, что у меня было огромное количество жизненных проблем, вопросов без ответа, метаний и исканий, и однажды Он появился в моей жизни, принёс с собой ответы, силы, мир душе и придал всему неведомую мне до того осмысленность и систематичность.
Да, я понимаю, о чем ты. Появление Бога в жизни — это же ведь всегда некий живой опыт — можно сказать мистический, или метафизический, или трансцендентальный, да как угодно можно его назвать, сути это не поменяет, то есть я имею в виду, что появление Бога в жизни человека это не просто какая-то абстрактная мысль, которую я вычитал из книги и которая переменила моё мировосприятие и как следствие моё самочувствие в мире… Ну например Павел ведь не просто прочитал Библию и обратился, но он встретил Христа посреди пустыни своего гнева, неверия и отчаяния, которые прежде казались ему его подлинной твердыней… Бог разрушил эту твердыню, показавшись Савлу. Вот об этом я хочу спросить тебя. Когда ты говоришь, что однажды Бог появился в твоей жизни, то что ты имеешь в виду? Что это был за опыт?
Моя мама всегда была верующей, и я был крещен в младенчестве, в одной из церквей города Бузулука Оренбургской области, рядом с которым находились село Алексеевка и деревня Елховка, где родился и вырос мой отец, в семье крестьян, чьи родители, в свою очередь, перебрались туда в начале века с территории Украины, спасаясь от жуткого голода. Дед Сергей был коммунистом, членом Партии и даже одно время – председателем колхоза. Отец имеет два высших образования – он учился на инженера в Куйбышевском Авиационном Институте, где и познакомился с моей мамой, которая родилась и выросла в средней Азии, в Киргизии, куда после войны приехали жить её родители-ветераны, русские люди, потомственные интеллигенты, так как родные сёла в воронежской области больше не существовали. Второе высшее отец получал на излёте советской власти, в конце восьмидесятых – это была Высшая Школа Комсомола в Москве, причём чуть ли не факультет научного атеизма. Отец хотел стать частью номенклатуры, правящего класса, но, к сожалению, а может быть – к счастью, не успел. Страну развалили. Повторюсь, мама всегда была верующей, отец – нет, над её «мракобесием» он смеялся белозубым комсомольским смехом, но крещению моему не препятствовал. Поскольку в конце восьмидесятых — начале девяностых почти вся страна была тотально религиозно безграмотна, закопченные иконы в седых соборах, вновь переданных Русской Православной Церкви, — черны и страшны, церковнославянский язык – непонятен и пугающ, верующие люди шли ко Христу, что называется – «на ощупь». Я помню из детства, как мама, как могла, прививала нам с сестрой знания о Боге, давала по глоточку святой воды из золотистой пробки от водочной бутылки, покупала книжки вроде «Детская Библия» с картинками, брала с собой в храм.
Тогда же в страну хлынули протестантские и околохристианские секты, на телевизионных каналах появились мультфильмы на библейские сюжеты, брошюры раздавались на каждом углу и директора школ, не моргнув глазом, сдавали за доллары школьные актовые залы для сектантских сборищ и сходок. Вообще, как мне запомнилось, в первой половине девяностых в воздухе прям было разлито чувство религиозной свободы, чувство, что «достигло до Вас Царствие Небес-ное», но приводило это всё людей чаще не в церковь, а во всякие ДК и «братства». Я помню, что моё детское сердце принимало всё, связанное со Христом с радостью и искренне, но так, как всё это было бессистемно и противоречиво (протестанты и «свидетели Иеговы» всячески очерняли Русскую Церковь, та же, повторюсь, была еще слаба, несла на себе слишком много «ветхого», слишком много копоти и пыли векового забвения, была слишком далека, высока и непонятна), то, войдя в подростковый возраст, я завертелся в водоворотах молодежных субкультур, тупого и злого, циничного и нахрапистого нигилизма. Со временем всё это переросло в страсти и пороки, а те, в свою очередь, начали меня уничтожать. Это отдельная большая тема, которая довольно подробно раскрыта в моём творчестве, здесь я в неё углубляться не стану, скажу лишь, что однажды, стоя на табуретке с петлёй на шее, я вдруг отчётливо осознал, что попробовал в жизни, пожалуй, всё, кроме церковной жизни. И глупо умирать, не попробовав в жизни ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВСЁ. Очень хорошо, в мелочах и деталях, я помню этот день, вынув голову из петли, я убежал из дома, оставив там её болтаться посреди комнаты и даже не забрав предсмертную записку со стола. В тот день мне не хватило сил войти в храм по собственной доброй воле, Церковь по-прежнему пугала и угнетала необъятностью и непонятностью, но остаток того дня я просидел внутри церковной ограды, наблюдая, как вокруг храма катались на лошадях детдомовские дети. И спустя какое-то время я всё-таки сам переступил церковный порог, испробовав перед этим все возможные суррогаты, от эзотерики до неоязычества. Такая вот история.
Да, история непростая… Для сравнения, мой первый шаг к церковному общению произошел с меньшими потрясениями. Я очень хорошо помню день, когда заканчивая очередной свой дневник, я написал последним словом «Христос», и так сделал выбор. Помню, это было после прочтения «Чтений о Богочеловечестве» Владимир Соловьева, ему я обязан открытием для себя христианской философии… Потрясения у меня начались уже после этого, я испробовал все возможные гностические ереси, а чрезмерное их употребление пошатало меня сильнее чем затем алкоголь и наркотики… Я вполне понял твою позиция, Артем, думаю, что читатели из твоих слов тоже вполне поймут, во что и как ты веруешь, а я тем временем перейду к следующему вопросу, конкретно-историческому…
Расскажи о благотворительных концертах Соли Земли в Новороссии? Какие вообще впечатления от Донецка и Луганска? Я имею в виду не только концерт, но и вообще впечатления от поездки, от увиденного
Хронология там была примерно такая – был Майдан, я лежал дома, на больничном, с температурой, и наблюдал всё происходящее в режиме прямых трансляций. Я вообще человек весьма впечатлительный, тут еще слегка измененное восприятие реальности, которое бывает в жару, ну и сама суть происходящего – кто-то запустил цепь деструктивных событий, которые явно не сулили нам всем ничего хорошего. Тут еще стоит сказать, что года за три до всего этого стояния и скакания мы с моей будущей женой Анной побывали в майском Киеве, прекрасном городе, цветущем и благоухающем, побывали в Лавре, прекрасно провели время и просто-напросто влюбились в этот город (хотя моя спутница и была откровенно напугана количеством сектантов всевозможного толка, абсолютно вольготно себя там ощущавших и вытворявших что хотят и где хотят). И смотреть на то, во что его превращала кровавая круговерть управляемого из-за океана бунта, мне было просто-напросто больно, потому еще, что по крови я – наполовину русский и наполовину украинец. Первой моей реакцией на те события, помню, было то, что я выложил на своей странице Вконтакте клип группы «The Cranberries — Zombie». И началось. У нашей группы было солидное количество поклонников на Украине, и, как нетрудно догадаться, большинство из них с проклятьями начали отписываться от наших ресурсов, ну а сказано было столько всякой грязи, что мне пришлось закрыть личные сообщения от свободного доступа. Потом была весна. Было второе мая и Дом Профсоюзов. Масштаб этого чудовищного и нечеловеческого злодеяния охватить во всей его сатанинской полноте нам всем еще только предстоит, я же тогда написал песню «То, что я должен сказать», специально сделав её название аллюзией на великую песню Александра Вертинского, также посвященную жутким страницам нашей истории.
Летом, когда уже шли активные боевые действия на Донбассе, я выступил на митинге в поддержку восставших, в Москве, на Суворовской площади. Спустя полгода мы устроили благотворительный концерт, на средства от которого мы планировали добраться до осажденных городов и привезти какую-то помощь. Мероприятие не особо удалось, то есть само выступление было удачным, но на него пришло мало народу и необходимое количество денег собрать не удалось, мы едва отбили аренду клуба (хотя минимальную сумму мы всё же смогли отдать нуждающимся). И всё же нам суждено было побывать на Донбассе. В начале лета с нами связались люди из Ополчения Луганской Народной Республики и взялись организовать нам поездку и выступления в Донецке и Луганске. Прошу прощения за длиннющую предысторию, но без неё будет сложно понять, чем для нас явилась в итоге эта поездка. Ну а явилась она в итоге ничем иным, как Причастием, простите за пафос, но другого слова я просто не подберу, причастием великим событиям, негромкому и скромному мужеству и огромному людскому горю. Я боюсь, что в деталях я всё описать не смогу, я по-прежнему сам пытаюсь осмыслить всё виденное и слышанное, но поскольку я автор текстов, рискну предложить вашему вниманию куплет, который я написал на следующий день по приезде, я уверен, он скажет вам больше, чем моя корявая публицистика:
…Вся логика событий сюда приводит тех, кто
Не смог забыть или простить прошлых весны и лета.
Кто видел, как казнили и сжигали заживо.
Кому все это важно. Кто запомнил каждого.
Кто так и не сумел спокойно спать и есть,
Пока все это в мире есть и дело не в мести.
Дело в желании быть вместе с теми, кто восстал,
И по степи протянет тени от людей на блокпостах.
Ключ от границы сломан пополам,
И здесь уже не верят слову, верят лишь делам.
И люди здесь просты, но ко всему готовы.
И каждый день через посты заходит караван с Ростова.
Несокрушимый дух двух осажденных городов.
Зона АТО. А для кого-то – дом родной.
Такой как ты не прокачал и актовый зал бы,
А я по факту читал под орудийные залпы.
Я не забуду никогда небо Донецка.
Это история из детства – как царь искал Младенца.
Сейчас, как и тогда – на царстве иудей,
И наши города хоронят своих детей.
Мужество этих дней завтра станет легендой.
Это – как Троя. Как Спарта и Микены.
Я вместе с вами. Это моё предназначение.
…Мать со слезами брала автограф сыну в Ополчение.
Я видел:
Знамя в руках хорунжего, ушедшего в грозу.
Мужчин с оружием в руках и сбитый со стены тризуб.
Горячий дым со степей. Асфальт, разбитый минами,
И тех людей, с кем будем навсегда едины мы
На самом деле если бы я принялся рассказывать свою предысторию, то она вышла бы не менее короткой. Я сам тоже очень люблю Киев, часто там бывал, был там буквально за несколько месяцев до Майдана, и конечно, произошедшее шокировало меня не менее чем остальных… Больше всего шокировало то, что разорвались многие дружественные связи, профессиональные и даже родственные… А затем были разорваны со многими сами жизненные связи, потому что многие, кого я знал, там погибли, защищая мирных жителей от обстрелов киевский карателей. Впрочем, с теми кто там погиб я теперь чувствую связь еще более крепкую, чем с теми, кто остался жив и кто во весь голос пытается кричать против Новороссии или же просто «постмодерно» похихикивать над ватниками из русского мира… Поэтому я с тобой абсолютно согласен, Новороссия для нашего поколения стала нравственным выбором, и этот выбор еще предстоит осмыслить. Об этой трагедии, об этой войне будут писаться повести, романы и стихи…
Не могу не спросить о политической позиции. Все последние события мировые показали, что не бывает неполитических мировоззрений; всякое высказывание в искусстве так или иначе политизируется, даже если артист намеренно хочет обойти политику. Вот, например, группа Кровосток вскоре будет выступать в Киеве, они открыто поддержали Евромайдан, или Борис Гребенщиков, который также сделал несколько политических жестов, или рэпер РИЧ, который также сделал несколько политических высказываний, наоборот, в поддержку Новороссии… Что ты об этом всем думаешь?
Я об этом вынужден был думать много и постоянно в последнее время. По поводу моих политических убеждений: я когда-то, в достаточно нежном возрасте, был членом «НБП» и проводил время в «бункере» на Фрунзенской (правда, довольно быстро потерялся, не столько даже в силу того, что пацанов тогда активно принимали и закрывали на серьёзные срока, сколько в силу поверхностности и слишком юного, повторюсь, возраста), а потом, спустя годы, так и не нашёл для своих взглядов более подходящего определения, чем «национал-большевизм».
Я считаю себя в первую очередь русским православным человеком, мне мерзят сверхпопулярные среди молодёжи субкультуры «НС» и «Антифа» (причём антифа – гораздо сильнее из-за своих ультралиберальных и про-гейских наклонностей). Но при этом я не склонен вместе с православными ценностями принимать экзальтированную апологию белогвардейского движения и монархического строя.
К самой монархии я отношусь спокойно. Я люблю и уважаю историю своей страны и великих ее правителей. В монархии как в политическом строе есть свои плюсы и минусы. С православной точки зрения христианские монархи были теми самыми «удерживающими», убийства которых и свержение чьих династий было началом апостасии — отступления мира от Христа, построения единого мирового государства и прихода Антихриста.
При этом я со скепсисом отношусь к распространенной в православной среде секте «царебожников», которые ждут в России реставрацию монархии и некоего Царя, который вернет стране ее «былое величие». Это красивая сказка, которая, к сожалению, отвлекает, во-первых, от Христа как такового, так как нигде в Новом Завете никакой чудесный царь, который противостоит Антихристу, не фигурирует, а во-вторых — отвлекает от реальных политических ситуаций и злободневных тем и уводит в ментальное гетто чьих-то грез и фантазий. Видимо, ситуация с христианскими монархиями — этап, к сожалению, пройденный и вопрос закрытый. Мы с вами — свидетели финальной части мировой драмы построения единого мирового электронного государства тотальной антихристианской диктатуры. Откровение Иоанна Богослова не оставляет пространства для грез и спекуляций — будет Антихрист, потом придет Христос, убьет его духом своих уст, то есть после Антихриста — только Второе Пришествие и Суд. Никаких «Белых Православных Русских Царей» там уже нет. Это мое личное мнение, никому его не навязываю.
У моего друга, воронежского философа Вадима Лукьянова, есть такая песня – «Я люблю Библию», и вот там есть строки: «В Библии ни слова о России, и слава Богу!…» — просто вспомнил ввиду упоминания о «Белых Русских Царях». Все-таки есть в историческом характере русского такое желание соучаствовать в развязке Мировой Драмы целой нацией… Но это так, просто ремарка… Что думаешь насчет других идеологий, с которыми мы исторически были связаны, например о коммунизме?
К коммунизму, как к опасной и вредоносной утопии, отношусь отрицательно. В памяти русских людей словосочетание «военный коммунизм» навсегда останется определением одного из самых жутких периодов нашей истории. Если речь идет о партии РСДРП (позже – РКПБ и ВКПБ), то я стараюсь эмоциям не позволять брать верх над разумом. Эта партия состояла в большинстве своем из ненавидевших Россию и русских иудеев, она объявила «красный террор», в ходе которого были уничтожены практически полностью несколько сословий бывшей империи — дворянство, духовенство, казачество. Она разрушала и уничтожала крестьянскую общину и Православие. При этом в самой истории партии и в ее роли в истории страны есть любопытные и безусловно положительные моменты — сама ее структура и некоторые методы политической борьбы, железная воля некоторых ее представителей, ликвидация безграмотности, сохранение территориальной целостности государства, забота о беспризорниках и сиротах и много еще чего. Грубо говоря, я могу ненавидеть Троцкого, как палача русского народа, но не могу не признавать его гениальности в некоторых вопросах. Дзержинский мне всегда импонировал. Я считаю, что социализм коренится в Православии, также как капитализм и глобализм – в католицизме и протестантизме. Поэтому я со свойственной русским широтой души пытаюсь соединить в себе на первый взгляд взаимоисключающие вещи – Православную веру и социалистические, антиглобалистские и антикапиталистические взгляды, а в нашей истории мне дорого всё: и казаки, и народовольцы
Я согласен с тобой, что в Православии есть социализм, об этом хорошо писал отец сергий Булгаков, наш богослов и философ, у него есть работа, которая так и называется – «Христианство и социализм». И неслучайно наши первые социалисты были людьми крайне религиозными, вернее они религиозно отнеслись к доктрине социализма… Я имею в виду Николая Гавриловича Чернышевского, например, и многих других…
Возможна ли по-твоему такая творческая позиция, в которой не было бы места политике?
За себя и свою группу я скажу, что темы антиглобализма, русской идентичности, антиамериканизма и евроскептицизма были основной составляющей нашего творчества с самого начала нашего существования, а мы тут на днях уже десятилетний юбилей отметили, поэтому все песни про Майдан, войну на Донбассе и прочее злободневное напрямую вытекают из всего сказанного ранее и не являются бессистемной спонтанной истерической реакцией на происходящее. Те, кто знакомы с нашим творчеством, прекрасно поймут, о чём идёт речь. Ну а претензии в духе «вы просто попиариЦа хотели» я даже не оспариваю, потому что это — трактовка творческого процесса на уровне школьника с не очень высокой успеваемостью по всем предметам, и она, наверное, тоже имеет право на существование. Что вообще значит «пиариться»? Привлекать внимание к себе, к своему творчеству, к тому, на чём это творчество основано, к чему призывает и на что является реакцией, я так понимаю. Поэтому – да, я «пиарлюсь». Или «пиарствую». Не знаю, как правильно.
Что касается других групп и артистов – никого судить не хочу, это их личное дело. Каждый метит в свою аудиторию и работает на свою публику. Группа «Кровосток» всегда была артовым проектом, это кич и провокация, всерьёз я её никогда не воспринимал, и, хотя я отдаю дань определённой художественности её творчества, само оно меня мало интересует, а среди тех, кого интересует, поддержка Майдана смотрится вполне себе органично, как и употребление стимуляторов, бисексуальность, насилие, цинизм, русофобия и евролакейство. Вообще ты же понимаешь, что все эти люди – БГ, «Кровосток», Земфира, далеки сейчас от мейнстрима и от пика собственных популярностей, и выводы о том, что лишний раз напомнить о себе было бы неплохо – напрашиваются сами собой, хотя то же самое можно предъявить и Самойлову, и Чичериной, да и нам тоже — нам, кстати, даже в первую очередь, потому что нас вообще мало кто знает… Исключение составляет Ваня Нойз – чувак вполне себе популярный и медийный, но его творчество изначально несло в себе либералистический пафос, он любитель противопоставить себя власти (ровно настолько, чтобы это было для него безопасно) и русскому быдлу (ровно настолько, чтобы дома его не били, а во Львове аплодировали) да и вообще любит с голой писькой попрыгать по сцене. Ну или с флагом Украины. Весело же. И альбомы продаются, и «Адидас» контракты предлагает и в рекламе снимает, и жители мегаполисов, хипстеры и офисные труженики видят в нём свою звезду. Каждому – своё.
Я думаю, что и БГ тоже составляет в этом ряду своего рода исключение. И думаю, что ты в этом со мной согласишься. На днях переслушивал его «Русский альбом» и очень растрогался… То есть я не могу ничего поделать со своим восприятием его творчества, хотя, конечно, жест его навсегда запомню – т.е. что он поехал играть на гитаре на званом ужине у саакашвили, а не петь о братстве и мире под обстрелами в Донецке, как это сделали вы с пацанами… Но, конечно, не о БГ хочется говорить. На мой взгляд, одно из центральных события в нашей современной истории – это война в Новороссии. Это событие по своей чудовищности и лживости сопоставимо с обстрелами Югославии в 99ом авиацией НАТО…
Как ты думаешь, чем вся эта ситуация разрешится? Война в Новороссии т.е.
БГ крутой, я его люблю и уважаю, другое дело, что с годами у людей внутри и вокруг них не могут не происходить перемены, и мы не можем знать всех тонкостей и причин, которые в итоге приводят их к конкретным поступкам. Я, например, прекрасно понимаю, почему старые рок-н-рольщики, будучи квинтэссенцией русской поэтики, как Кинчев или БГ, с недоверием относятся к нынешней власти и нынешнему политическому строю, в прошлом – приложив руку к слому советской системы, а сейчас – сначала угадывая, а потом и видя её возрождение в некоторых особо ненавистных им, так скажем, моментах. Ну а с БГ, мне кажется, по прежнему играет злые шутки его желание быть шире любых религий и политических систем, быть «над» и «вне», рискуя оказаться всего-навсего «одним из».
Касательно последнего вопроса – гадать не берусь, я не политолог, не системный аналитик и не кликуша. Есть сценарии негативные, есть позитивные. В любом случае – это русская земля и русские люди, мы не имеем никакого морального права бросить их на произвол судьбы и на растерзание госдеповским шестёркам и бандеровским шакалам. Я бы хотел, чтобы война оттуда ушла навсегда, вернулись люди, пришли инвестиции, регион нужно восстанавливать, остальное сделают сами люди и ресурсы этого Богом благословенного края. Очень надеюсь, что в ближайшее время Украина начнёт самоочищаться от антинародного оккупационного режима и ей будет уже не до Юго-Востока, а границы потом переназначит история. В любом случае – «Донбасс никто не ставил на колени, и никому поставить не дано!»
