В любой серьёзной стране мира гордятся своими разведчиками и Россия не исключение. Но в силу специфики профессии и разрыва единой канвы истории, происшедшей в 1917 году, имена многих людей, работавших заграницей в интересах Родины, до сих пор мало известны широкому кругу соотечественников. А между тем, среди них есть немало уникальных личностей!
Один из них Яков Николаевич Толстой – человек интересной судьбы и богатой биографии, чья жизнь – готовый сценарий для приключенческого и патриотического блокбастера. Ведь ему едва не удалось завербовать основоположника научного коммунизма, а среди его осведомителей были люди, вхожие в высшие сферы враждебных России государств.
Вольнодумец под «Зелёной лампой»
Он родился в 1791 году под Осташковом и был старшим из трёх братьев в семье помещика Николая Яковлевича Толстого. Один из них Иван – участник войны 1812 года, дослужился впоследствии до высокого чина тайного советника и стал сенатором. Яков тоже достиг этого чина, но его успехи на первых порах были куда скромнее.
По окончании Пажеского корпуса он поступил в гвардию, но вскоре вышел в отставку, выдержав при этом экзамен в педагогическом институте и получив чин коллежского асессора. С началом Отечественной войны, однако, вернулся в строй, участвовал в ряде сражений, был ранен в ногу и награждён орденом св. Владимира IV степени с бантом. Дослужился до старшего адьютанта Главного штаба, а в 1823 году взял отпуск по болезни, уехав лечиться за границу.
Ещё раньше, увлекшись литературной деятельностью, он издал книгу собственных стихов и на этой почве сошёлся с Пушкиным, который посвятил товарищу несколько строк в своих стансах. Входил в литературный кружок «Зеленая лампа», членами которого, помимо первого поэта России, состояли А.А.Дельвиг, Ф.Н.Глинка, П.Я.Чаадаев. Есть серьёзные основания полагать, что молодой Толстой не остановился на изучении книжных новинок Запада, чем занимались «под лампой» молодые вольнодумцы, а вступил-таки и в тайное общество «Союз благоденствия».
После провала декабрьского восстания 1825 года, когда началось следствие, всплыла и его фамилия. Толстому было высочайше повелено возвратиться на Родину. Однако тот тогда категорически отказался, после чего был уволен из армии и пополнил ряды невозвращенцев! Чем был вызван его отказ, остаётся загадкой, ведь как показали дальнейшие события, он не был противником ни монархии, ни России!
В ответе за слово
Оказавшись за границей, Яков Толстой занимался вовсе не антигосударственной деятельностью, как посчитали в Петербурге. Он, по меткому выражению П.А.Вяземского, становится «генеральным консулом по русской литературе во Франции»: ведет литературную колонку в одной из парижских газет, переводит на французский новые стихотворения и прозу А.С.Пушкина, открывает для местного читателя А.С.Грибоедова, И.А.Крылова, А.А.Бестужева-Марлинского. И всё это добровольно! За свои весьма скудные средства!
Кроме того, он в буквальном смысле отстаивает честь России от нападок её врагов. В 1829 некто Манье – бывший наполеоновский офицер - участник похода на Москву издал свои «Записки», в которых клеветал на Русскую армию, её солдат и офицеров. Толстой вступил с ним в литературную полемику, издав брошюру «Ответ французскому офицеру» за что был в свою очередь Манье обвинён в клевете. Яков Николаевич потребовал сатисфакции, вызвав оппонента на дуэль. Но француз, что называется, «слился» и скоро навсегда исчез с литературного горизонта. Не правда ли, прекрасный пример борьбы с литературными «утками», заполонившими наше небо?
Эта наделавшая немало шума во Франции история, не без помощи начальника III отделения графа А.Х.Бенкендорфа, ведающего в том числе полицейскими функциями и за границей, была донесена до ушей государя. Между тем, и сам Яков Николаевич искал пути сближения с Родиной, подавая знаки о готовности верой и правдой служить ей. Через своего влиятельного к тому времени брата Ивана, с которым он состоял в переписке, Толстой и попытался донести эти мысли кому следует. И был услышан.
Очень специальный корреспондент
В 1833 его навестил в Париже, имеющий дипломатический опыт князь Элим Мещерский - чиновник Министерства народного просвещения, которое ведало тогда в т.ч. и журналистикой. Они заключили первую взаимовыгодную сделку, посредником в которой выступил Иван Толстой. Якову Николаевичу было предложено написать биографию выдающегося военного и политического деятеля современности, генерала-фельдмаршала И.Ф.Паскевича – любимца государя, на которого ополчились доморощенные либералы. Яков Толстой легко справился с задачей, не испытывая никаких угрызений совести, поскольку разделял взгляды участника войны с Наполеоном, русско-персидской и русско-турецких войн, покорителя Варшавы и Будапешта.
Вскоре вынужденный эмигрант получил официальное приглашение посетить Петербург, куда и поспешил выехать в конце 1836 года. В поданной им на имя государя записке, он изложил плод своих многолетних раздумий - план его заграничной деятельности на пользу России. В частности, он предлагал во Франции – этом континентальном гнезде антироссийских угроз, образовать некое секретное российское пресс бюро. Среди задач которого, например, подкуп наиболее влиятельных французских журналистов, а так же учреждение в Париже на подставное лицо издания, которое служило бы негласным рупором российской политике в регионе.
Получается, Яков Николаевич в далёком XIX веке один претендовал на функции, выполняемые сегодня агентами российских спецслужб и телекомпанией «Russia Today». Для этого по его расчётам требовалось 50 тысяч франков или 12500 рублей. Параллельно с подобным ходатайством к государю обратился и посол России в Париже граф П.П.Пален, рекомендовавший на должность такого агента как раз Якова Николаевича. Приложил свою руку к судьбе Толстого в новом для себя качестве и граф А.Х.Бенкендорф.
Их встреча состоялась в конце января 1837 года – в последний день жизни А.С.Пушкина, с которым Яков Николаевич успел увидеться, накануне дуэли. Это событие, однако, не омрачило встречу шефа жандармов и бывшего диссидента, но прошла весьма плодотворно. В результате Толстой получил не только одобрение плана действий и изыскиваемые средства, но был включён в штат специальных корреспондентов в Париже по линии народного просвещения, получив таким образом удобную «крышу». Был ему определен и оклад в размере 3888 рублей в год из кассы III отделения. Так был дан старт одному из самых успешных проектов отечественных спецслужб за границей!
На пике успеха
Уже через год ему удалось привлечь к сотрудничеству редактора влиятельной газеты «Пресс» Эмиля де Жирардина, причем без банальной вербовки или подкупа. Был найден нестандартный ход: французу обещали беспрепятственное распространение газеты в России в обмен на сущий пустяк: поддержать информационную кампанию России против польских эмигрантов, окопавшихся во Франции после подавления восстания 1830-31 гг.
В 1839 году Толстому удалось прекратить публикацию во французской прессе клеветнических очерков из истории рода Демидовых. Три года спустя польский граф В. Замойский предпринял попытку опубликовать в Париже написанную им сатирическую биографию Николая Первого. Однако, благодаря вмешательству Толстого и демаршу русского посланника в Париже графа Н.Д.Кисилёва, на неё был наложен запрет.
В 1843 году во Франции вышла книга анонимного автора за подписью «граф Альмагоро» с резкой антиправительственной критикой России. Яков Николаевич, благодаря связям установил, что написал её известный своими скандалами князь П.В.Долгоруков - сторонник нетрадиционной половой ориентации, причастный к травле Пушкина, но каким-то образом (!) оказавшийся в Русском посольстве во Франции. В итоге он получил отставку и был сослан в Вятку.
К бесспорным успехам и заслугам тайного спецкора, можно отнести факт, когда он приложил руку к нейтрализации диссидента и анархиста М.А.Бакунина (высланного вскоре из Франции, благодаря вмешательству русского посланника), через которого познакомился и с самим родоначальником марксизма. Тот ещё в 1843 году переехал в Париж из Пруссии, где ему угрожал арест, а 2 года спустя состоялась их первая, но отнюдь не единственная встреча. Несмотря на тактичное предложение Якова Николаевича о материальной помощи для издания его работ, осторожный Маркс отказался. То ли потому что откровенно не любил русских, то ли оттого, что как раз в это время познакомился со своим главным спонсором – Фридрихом Энгельсом.
Удивительно, что ведя такую активную работу в пользу России, он фактически оставался в тени, слывя всего лишь хлебосольным и добродушным русским барином! О статье своих доходов он не распространялся, но считалось, что живёт этот человек на доходы от своего имения. Один из хорошо знавших его парижских знакомых вспоминал: «Яков Толстой с радостью принимает вновь прибывших в Париж русских путешественников, вводит их во все дома, оказывает им всяческие услуги. Его можно встретить и на посольских обедах, и в литературном салоне министерства народного просвещения Франции…, и в кафе, и на бульварах. При встречах в дружеских кружках он предпочитает скорее расспрашивать, чем рассказывать сам».
Не всё пропало!
Однако, «не вечно верёвочке виться» и в 1845 году Толстого фактически разоблачили! Произошло это после того, когда он традиционно выступил в печати с критикой очередного атниправительственного опуса «Россия Николая Первого», написанного неким Головиным. Тогда раздосадованный отпором автор пасквиля, недолго думая и объявил Якова Николаевича «рукой Зимнего дворца» - платным агентом III отделения. Это серьёзное обвинение подхватила германская «Аугсбургер альгемайне цайтунг» и Толстой был вынужден уехать в Лондон.
Свою лепту в раздувания скандала внёс и бывший русский посланник в Турине и Штутгарте, некто Обресков. Он, под влиянием грянувшей вскоре во Франции в революции, «слил» доступную ему служебную информацию, разоблачительного для нашего героя характера. Впрочем, революционное правительство, добравшись до секретных архивов МИДа, само обнаружило материалы о тайных связях французской полиции с III отделением, где тоже мелькала фамилия Толстого.
Удивительно то, что несмотря на все эти перипетии, Яков Николаевич, спустя некоторое время не просто вернулся во Францию, но и фактически продолжил прежнюю деятельность. Способствовали этому и спад революции, и его прежние связи. Даже Бакунин, не догадываясь о причинах своей высылки, поддержал его возвращение, считая дискредитирующие Толстого материалы, фальсифицированными.
Жить и умереть в Париже. За Россию!
Благодаря этому, в Петербурге обладали весьма достоверной информацией о происходивших в постреволюционной Франции событиях. Накануне ввода русских войск в Венгрию в 1849 году, Яков Толстой передал в Россию весьма точные, до батальона включительно данные о количестве французской армии, местах ее дислокации и вооружении. Точно предсказал он и изменение политического климата во Франции и Британии, накануне Восточной (Крымской) войны. В письме от 27 марта 1850 года, он раскрыл намерения Лондона относительно Крыма.
К сожалению, сменивший ещё в 1844 году на посту шефа жандармов скоропостижно скончавшегося А.Х.Бенкендорфа граф А.Ф.Орлов, не обладал достоинствами Александра Христофоровича. Он не проявлял особого интереса к работе секретного агента, числящегося к тому по министерству народного просвещения. Даже несмотря на то, что информацию тот черпал непосредственно из парламента, сената, МИДа и даже Генштаба Франции. Среди его наиболее ценных агентов был некто Паскаль - секретарь известного швейцарского военного теоретика, генерала Анри Жомини, к мнению которого прислушивался Наполеон Третий. За год до начала неудачной для России войны, предчувствуя свой возможный арест и разрыв дипломатических отношений, он выехал в Брюссель.
Однако, и на этом его беззаветное служение России не закончилось. В 1856 году он возвращается в Париж. Война и время нарушила многие связи Толстого, сказывался и возраст, и Яков Николаевич, которому исполнилось 65 лет возвращается к тому, с чего он начинал служение Родине на чужбине – литературной деятельности.
Ещё 10 лет он тихо работает на благо Отечества, практически забытый в Петербурге. Лишь в июне 1866 года Толстой напомнил о себе, запросившись в отставку. В чине тайного советника и с пенсионом в 2000 рублей в год, он, наконец, удалился на покой, оставшись жить в ставшим ему родном Париже. Но прожил недолго. 15 февраля 1867 года его сердце остановилось.
