Есть одна очень важная вещь, которую мы проговорили в студии День-ТВ, а именно – образ врага. Это важнейшая составляющая любой войны, способ ведения войны, способ подготовки к боевым действиям, момент мотивации… Можно даже проследить, как только с началом СВО не называли врага у нас в медиа. И украинские националисты, и нацисты, не понимая даже той простой разницы, что националист – это человек, который любит свой народ, а нацист – который ненавидит другие.
И до сих пор по методичкам 90-х, по этим «многонациональным» темникам, которые спускаются сверху, «мы воюем с украинскими националистами». Пытались даже ввести определение «немцы», привязав ко Второй мировой, к Великой Отечественной – не прижилось.
А вот определение «хохол» – приросло. В армии достаточно быстро разобрались. В рациях сегодня звучит: «что хохол? с какой стороны зашёл?».
И это совершенно нормально. То же самое было в Великую Отечественную войну, когда то же государство, политруки, через методички пытались навязать бойцам какую-то интернациональную доктрину, что мы воюем не с немецким народом, мы воюем с капиталистами, с мировым империализмом. Сейчас, вот-вот, и немецкие рабочие обратят свои штыки против мелких лавочников, которые засели в Рейхстаге.
И вдруг выяснилось, что немецкие рабочие с удовольствием вырезают русских, жгут деревни, что они, в первую очередь, не рабочие, а немцы. И это наш тысячелетний враг[1]!
Сейчас иное, сейчас русские воюют против зомбированных, перекодированных русских. Никакие немцы, никакие американцы, никакие там, прости, Господи, румыны в замороженных окопах в Авдеевке или Крынках не сидели б и не отстреливались…
Они бы уже давно подняли лапки и прибежали к нам с радужным флагом, мол, давайте вместо войны обнимемся и уединимся в кустах…
Что-нибудь такое кричали бы в громкоговорители современные европейские и американские военные. Январские 20-ти градусные морозы в окопах они бы не пережили, тем более, не смогли бы отстреливаться, воевать в такой ситуации.
Понятно, что с той стороны русская пехота, но зомбированная.
А теперь возвращаясь к хохлу: у нас в подразделении воевало очень много ребят с Украины, с украинскими фамилиями, которые в 2014-м году сказали: «Нет, нам с этими не по пути». И уехали воевать на Донбасс.
И они о себе говорят: «Я – русский украинского происхождения». Как Сталин говорил про себя, «я – русский грузинского происхождения». А вот теперь вернёмся к определению «хохол». Вспомним 80-е годы ХХ века. Все эти анекдоты: «один белорус – партизан, два белоруса – партизанский отряд, два белоруса и хохол – партизанский отряд с предателем». То есть это определение «хохол» не бытовое, оно именно онтологическое. Оно эту предательскую, мазеповскую, бандеровскую, петлюровскую суть схватывает. И на той стороне воюет полным-полно людей – Ивановых, Петровых, Сидоровых… У них и фамилии русские, и происхождение русское, но они стали предателями, стали хохлами...
Собственно, об этом писал Бжезинский в своей «Шахматной доске»: «После победы над коммунизмом нам нужен раскол Православия для дальнейшего распада России. И поможет нам в этом Украина, где предательство является нормой морали»[2].
Вот это важно понять зарплатным радетелям многонационалии, что говоря об образе врага, создавая образ врага речь может и должна вестись не о правильных «многонационалах» и неправильных «националистах», а о своих и предателях. Если, конечно, мы хотим победить и преобразить нашу Родину, а не скатиться обратно в унылое ельцинское «как было до СВО».
И говоря про хохла внешнего, не будем забывать и про «внутреннего хохла». Это не только официально завербованные ГУРом или СБУ (или ЦРУ, или МИ 6, или Моссадом, короче, всем этим содомским интернационалом) агенты влияния (иноагенты). Это и так называемая «пятая колонна» («малый народ», «этнолибералы», «многонационалы») во власти, культуре, СМИ РФ.
Недавняя нашумевшая история в Ростове с памятником юмористу-русофобу Жванецкому, желавшему «разровнять место, на котором была Россия», – лишнее тому подтверждение.
Они не только не таятся, но напротив – пытаются показать своё тающее «всесилие», свою тонущую «непотопляемость», свою коченеющую «мимикрию».
Как бы в насмешку над общественным возмущением – наиболее швидкие персонажи 90-х буквально спустя неделю после скандала в Ростове помпезно открывают памятную доску своему хихикающему кумиру: мол, нате, смотрите – мы здесь власть!
Но часики тикают.
И образ врага оформляется всё более чётко.
Сами же и помогают.
[1] Археологические данные о первой крупной битве между славянами и германцами на берегах Шпрее свидетельствуюь о трёхтысячелетней истории противостояния.
[2] Бжезинский З. «Великая шахматная доска», 1997.
Коллаж: Ольга Моторина
