Почему то принято считать, что фронтовики не любят вспоминать и рассказывать о войне. На мой взгляд, это не совсем так: им бывает очень трудно, а зачастую просто невозможно донести до никогда не воевавшего человека всю ту гамму чувств и ощущений, которую они испытывали в той или иной боевой ситуации. Отсюда и эта сдержанность, и где-то даже замкнутость повидавшего виды ветерана. Другое дело, когда они ведут беседу между собой. Здесь все понимают друг друга с полуслова, боевые воспоминания так и льются рекой, только успевай «мотать на ус»!..
В 1960-е-начале1970-х годов, еще совсем маленьким пацаном, а затем и подростком, мне посчастливилось послушать достаточно много фронтовых воспоминаний офицеров-однополчан моего отца, когда они собирались по тому или иному поводу у нас на квартире. По вполне понятным причинам, особенно мои «ушки были на макушке», когда в воспоминания «ударялся» отец – Качанов Михаил Михайлович. Как правило, эти рассказы отца и его товарищей относились к категории так называемой «окопной правды», то есть в них повествовалось о таких событиях, о которых вряд ли напишут по цензурным или каким еще соображениям.
Вот, например, где можно прочитать о чем-либо подобном, о чем рассказал мой отец?! В 1944 году в Эстонии его полк освободил лагерь наших военнопленных. Их, истощенных донельзя, отправили в тыл. Но где-то с полсотни человек упросили оставить их в полку. Пока шла проверка, оружия бывшим военнопленным не дали и, видимо, чтобы отличать от других бойцов полка, выдали вместо пилоток нечто похожее на шапочки французских моряков с помпонами.
Вскоре немцы неожиданно перешли в наступление и заставили отцовский полк быстро отступить. Так получилось, что все эти бывшие военнопленные вновь оказались в плену. Очевидно, они были сильно ослаблены. Когда позиции более-менее установились, гитлеровцы вывели их всех на нейтральную полосу и принялись человек по десять связывать. Наши воины наблюдали за этим действом, не в силах понять что происходит. Но когда фашисты притащили канистры и стали обливать связанных, а затем их подожгли: оцепенение прошло. Не знаю, чего добивались фашисты этим своим изуверством, но, думаю не того, что за этим последовало. Полк вынесло в едином порыве из окопов в стихийную атаку. В плен, конечно, старались не брать. А тем фашистам, которым все-таки «посчастливилось» уцелеть в этой свирепой атаке, оставляли жизнь для особой цели. Когда позиции вновь более-менее установились, наши вывели на «нейтралку» с полсотни фашистов, сбили их одну кучу, обвязали тросами и разорвали двумя танками…
И все же мне хочется рассказать о другой истории из фронтовой жизни моего отца: штурме одного эстонского острова. Во-первых, потому что в нашем семейном архиве сохранилась газетная вырезка со статьей об этом событии. Она наглядно демонстрирует, в чем заключается кардинальное различие между тем, что может рассказать в печати очевидец событий и что он может рассказать только в узком кругу близких друзей и товарищей, то есть именно эту пресловутую «окопную правду».
Во-вторых, эта история действительно из ряда вон выходящая и полна трагикомических моментов. Рассказ отца всегда искрил забавными эпизодами, вызывая неизменный смех слушателей…
Но в начале несколько слов о предыстории событий. К началу осени 1944 года советские войска в ходе Таллиннской наступательной операции освободили от фашистов материковую часть Эстонии. Далее было решено провести Моонзундскую десантную операцию по освобождению эстонских островов, в которой были задействованы части 8-й армии Ленинградского фронта, бригада морской пехоты и корабли Балтийского флота. Операция началась 27 сентября с захвата о.Вормси, который осуществил батальон морпехов. А 29 сентября начался штурм о.Муху, в котором принял участие и 602-й Краснознаменный стрелковый полк моего отца. Остров окончательно освободили от врага 1-го октября.
Именно на этом острове, собственно, и началась та трагикомическая история. Эстонцы-аборигены Муху то ли хорошо попрятались, то ли вообще уплыли с острова, спасаясь от предстоящих боев, но они не показывались и после их окончания. А по острову ходило большое стадо овец. Тяжело было смотреть бойцам на это бесхозно шастающее, да еще и блеющее мясо. Два с половиною года полк в составе 109-й краснознаменной ленинградской стрелковой дивизии оборонял блокадный Ленинград и что такое голод знал не понаслышке…
Одним словом, стадо съели, без лишних угрызений совести. Но то ли баранину не доварили, спеша насытиться, то ли она оказалась слишком жирной для отощавших солдатских желудков, только весь личный состав сразила одна и та же жестокая болезнь. Как вы, наверное, уже догадались, та самая, которая располагает к поиску густых кустов и долгому сосредоточенному в них одиночеству. Чем все, собственно, и занялись, оккупировав все труднодоступные для посторонних взоров места. Но самый кошмар наступил на следующий день, 2-го октября, когда поступил приказ: «На катера!», штурмовать следующий остров с трудным для русского уха и произношения названием – Хийумаа. Наши бойцы называли его иначе и проще – Даго.
Вот как описывал этот штурм в дивизионной газете, в своей статье «Под вымпелами Балтики», командир взвода моего отца дважды орденоносец лейтенант Василий Петрович Семенов:
«С утра моросил унылый, беспрерывный октябрьский дождь. Наше подразделение в полной боевой готовности подошло к берегу. Морская ширь в несколько десятков километров отделяла нас от острова, занятого врагом.
- На катера! Раздалась команда.
С автоматами в руках, с гранатами, засунутыми за пояс, втаскивая пулеметы и минометы, взбирались на катера наши пехотинцы.
Мы воевали до этого в лесах и болотах, сражались среди скал и камней, но…
- Влезай, ребята, на море лучше воевать!.. – гостеприимно встречали нас моряки.
Через несколько минут отряд торпедных катеров под командованием Героя Советского Союза капитана III ранга Гуманенко вышел в море.
Флаги катеров вились на ветру. Под этими вымпелами Балтики наши воины устремились на врага.
На борту были десантники подразделений капитанов Никулина и Андреева. Рассекая водную гладь, вздымали волны быстроходные катера.
Десятки минут – и катера у острова. Бойцы прыгают в воду, мчатся к берегу. Гремит могучее «ура».
Противник обрушил на десант шквальный огонь, но ничего не могло остановить наш натиск.
Вражеской пулей был сражен один наш командир-пехотинец. Я видел, как моряк тотчас спрыгнул в воду и повел пехотинцев в атаку.
Высадившихся пехотинцев моряки все время поддерживали огнем с катеров. Летчики Балтийского флота все время поддерживали нас с воздуха.
Отважно действовал в морском десанте воин моего взвода старший сержант Качанов. Он первым соскочил на берег, занятый врагом, и, быстро установив свой миномет, открыл огонь по противнику. Закрепившись на занятом плацдарме, наши бойцы устремились в глубь острова. Преследуя и уничтожая противника, мы к исходу дня овладели островом…»
Прочитав эту заметку, можно подумать, что сослуживцы отца штурмовали остров Муху, поднявшись в первый раз на катера. Но это не так. Обратите внимание на последнюю фразу этой заметки. А Муху брали, как выше говорилось, с 29 сентября по 1-е октября.
А теперь «окопная правда» о штурме острова Даго от моего отца. Представьте себе такую картину маслом. Впереди виднеется остров, занятый врагом, который уже начал огрызаться из всех видов оружия. Катера развернулись для атаки в боевой порядок и включили максимальную скорость. По ним бегают хохоча во все горло моряки с демонстративно зажатыми носами и вовсю полощат многоэтажными солеными словами несчастную пехоту. И было за что! На катерах всего лишь один гальюн, возле которого происходили короткие потасовки за право воцариться там хотя бы на несколько секунд. Больше не давали, стаскивали. Да, собственно, весь катер представлял собой один большой гальюн. Перед близким штурмом бойцы даже висели со спущенными штанами по обоим бортам, держась руками за леера и не обращая внимания на рядом стоявших смеющихся девушек-снайперов.
Это сейчас все выглядит по-водевильному забавно, а тогда… Впереди был враждебный берег, оборонявшийся фашистскими морпехами, вместе с отошедшими из Таллинна частями. Но десант с ними расправился довольно быстро. В день высадки были с ходу взяты два опорных пункта обороны фашистов и к середине следующего дня они начали сдаваться в плен.
Впереди ждал штурма последний, самый крупный остров Моондзундского архипелага – Эзель. Это были тяжелейшие полуторамесячные бои. Остров напоминал слоеный пирог: немецкие позиции попеременно чередовались с позициями наших десантников. За проявленный массовый героизм на знамени полка моего отца к ордену Красного Знамени добавился еще один орден Александра Невского. А сам отец к ордену Славы III-й степени, добавил медаль «За отвагу» за остров Муху и положил в свой солдатский вещмешок вторую по счету грамоту-благодарность Верховного Главнокомандующего.
И последнее. После рассказа отца о необычном десанте на о.Даго, меня не покидает одна навязчивая мысль. По занимаемой площади Муху раза в четыре уступает Даго, а брали его почти в два раза дольше, несмотря на более мощные оборонительные сооружения последнего. Так может быть болезнь помогла?! Та самая, которая требует уединенной сосредоточенности, густых кустов и вокруг - т и ш и н ы…
