100 – летию Великого Октября
посвящается.
В своей жизни мне повезло хорошо знать не очень широкий круг людей, каждый из которых в полной мере воплощал в себе советскость. Таковыми были мои Отец и Мать, дядя Лёня и тётя Нюра, мой одноклассник Евгений Фёдоров(правнук знаменитого кристаллографа Фёдорова Е.С.), мой первый учитель по фтизиатрии проф.Шульгина Зинаида Леонидовна, мой однокурсник профессор судебной медицины Неклюдов Юрий Алексеевич, доцент хирургии Дмитриев Юрий Яковлевич, врач хирург Андреев Евгений Михайлович. Обязуюсь о каждом вспомнить на страницах своего блога, но здесь и сейчас расскажу об удивительном человеке – Заслуженном враче России, почётном члене отделения фундаментальных медико-биологических исследований имени Лейбница ЕАЕН, действительном члене Академии медико – технических наук РФ, действительном члене Академии военных наук РФ,
академике Нью- Йоркской Академии наук, докторе медицинских наук, профессоре терапии, полковнике медицинской службы в отставке Михаиле Михайловиче Кириллове.
Мы работали в одном институте на разных кафедрах. Сначала познакомились как коллеги на заседаниях по апробации диссертаций. Подкупала его удивительное чувство такта, нестандартность мышления, образный язык литератора. Но особенно сблизились мы в лихие 90-е, когда принимали участие в митингах от КПРФ и РКРП. Тут нас объединил ярко выраженный советизм. Михаил оказался наделённым писательским даром. Вкупе с наблюдательностью и большим жизненным опытом это давало замечательную прозу. Читатель не только как бы прислонялся к жизни, но постигал нечто сокровенное.
Вот, например, как описана Красная площадь: « На склоне её, как на краю земли, Храм Василия Блаженного. Высокие стены Кремля. Брусчатка. За Мавзолеем, несмотря на сумерки, хорошо заметен светлый бюст Сталина. Вспоминаются ,испытанные ещё в детстве, трепет и волнение, радость от подчинённости чему то простому и ясному, общему для всех». Профессор написал несколько книг, объединённых названием «Перерождение». Будучи врачом, он считал, что это и есть диагноз болезни его Родины. Годы счастья ушли в прошлое, но мы можем прочитать об этом хотя бы в предисловии к его последней на сегодня книге «Цена перерождения».
Предисловие.
« Прежде я был счастливым человеком. Любил свою врачебную профессию и свою семью. И хотя пережил мальчишкой войну, а позже – непростую жизнь военного человека, я был счастлив, как мог быть счастлив обыкновенный человек, у которого было главное – РОДИНА.
Я годы не считал. Жил, как пел, и дарил эту свою радость любимой, родным, учителям, друзьям и больным, которых лечил. Быть коммунистом было для меня призванием<…>
Я объездил почти всю страну, видел её трудности и противоречия, о многом задумывался, и , конечно, многое не устраивало меня, но в целом биение сердца Родины совпадало с ритмом моего собственного сердца, требуя только преданности.
Аритмия в жизни страны началась, наверное, уже давно, но я в своей счастливой занятости почувствовал её системность лишь с начала 80-х годов. В обществе и партии появилась какая-то духота, приостановилось движение, словно в родниковой воде появилась примесь отравы. С этого времени началась моя хроника, хроника прозрения<…>складывалась доказательная диагностика перерождения, злокачественного процесса, поразившего страну».
Добавлю ещё вот что. Михаил Михайлович не отсиживался в Академиях. Он работал в горячем Афганистане, выезжал во время землетрясения в Армению.
С волнением читал его книги «Кабульский дневник военного врача» и «Армянская трагедия». В воспоминаниях о главном терапевте Вооружённых сил СССР Гембицком помещён оригинальный очерк о Христе – предмет для раздумий. Если дать сжатую характеристику герою нашего повествования, то следовало бы сказать, что Михаил Михайлович – замечательный врач, педагог, учёный, писатель и Советский Человек в его полный рост. И именно высокая человечность одухотворяла всё, сделанное им в жизни. Пожелаем ему активного долголетия. 26 января ему исполняется 85 лет.
В заключение повторю главную мысль моей небольшой статьи: Родина, переставшая быть Советской, лишила преданных ей тружеников простого человеческого счастья.
А поскольку о реставрации советского жизнеустроения речи не идёт, то логично уповать на ту политическую форму власти, которую призванный к историческому творчеству народ в очередной раз родит. Только тогда можно будет говорить о подлинном человеческом счастье.
