СОБОР И УРОКИ ДУХОВНОСТИ: КАРАМЗИН И РУСЬ ПРАВОСЛАВНАЯ-14
«Мы все граждане, в Европе и в Индии, в Мексике и в Абиссинии; личность каждого тесно связана с отечеством: любим его, ибо любим себя. Пусть Греки, Римляне пленяют воображение: они принадлежат к семейству рода человеческого и нам не чужие по своим добродетелям и слабостям, славе и бедствиям; но имя Русское имеет для нас особенную прелесть: сердце мое еще сильнее бьется за Пожарского, нежели за Фемистокла или Сципиона. Всемирная История великими воспоминаниями украшает мир для ума, а Российская украшает отечество, где живем и чувствуем. Сколь привлекательны берега Волхова, Днепра, Дона, когда знаем, что в глубокой древности на них происходило! Не только Новгород, Киев, Владимир, но и хижины Ельца, Козельска, Галича делаются любопытными памятниками и немые предметы - красноречивыми. Тени минувших столетий везде рисуют картины перед нами».
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ КАРАМЗИН.
Предисловие к «Истории Государства Российского».
«…Поившая своей волною давно минувшие века, там вьётся светлой полосою
Смиренная Москва-река. Её изгибами игриво объяты жатвы и луга: Карамзиным
красноречиво её воспеты берега.
Когда на гладь реки наводит свой алый блеск сходящий день, там бедной Лизы грустно бродит Москвой оплаканная тень. Её почуешь думой нежной, и видишь, как речной поток она, в час грусти безнадежной, кидает ландыша пучок…»
ПЁТР ВЯЗЕМСКИЙ. «Очерки Москвы».
«…Ю Н О С Т Ь - Э Т О В О З М Е З Д И Е…»
Эпиграф из И Б С Е Н А к блоковской поэме «В о з м е з д и е».
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
… «За порогом школы»… Знаменитое художественно-живописное полотно выдающегося мастера-классика. Полтора столетия, прошедшие с тех уже почти былинно-замшелых времён, уже всё мыслимое и немыслимое переворачивали, проясняли, одурачивали, сплачивали, раскулачивали,возносили, поносили. Вот и сейчас правые, левые, демократы, охлократы, фрейдисты и обамисто-меркелинисты, аркадисто-гайдаровцы, гайдаровце-чубайсо-кудринцы, слоно-исповедующие, ишако-топтыгинствующие и прочая и прочая витийствуют, златословят, медитируют, позиционируют очередную «злобу дня»: ДРАПИРОВАТЬ ИЛИ НЕ ДРАПИРОВАТЬ, СБРАСЫВАТЬ С ЧЕЛНА СОВРЕМЕННОСТИ ИЛИ НЕ СБРАСЫВАТЬ…
В последнее время стало модно оживлять т е н и минувших времён, биографий, иконографий… В числе «сбрасываемых» - Некрасов, Салтыков-Щедрин, Радищев, Белинский, Герцен, Огарёв, Чернышевский, Михайловский… В «бомжатник» истории отправляются Лесков, Помяловский, Решетников, Левитов, Глеб и Николай Успенские, Слепцов… Нынешние киношно-телевизионные «властители дум» не жалуют Тургенева, Мея, Сурикова, Дрожжина, Островского, Горького, Тана-Богораза, Кржижановского, Подъячева, Сергеева-Ценского, Новикова-Прибоя… В самом деле, зачем перегружать приватизируемое отрочество и юность Буниным, Куприным, Андреем Белым, Ахматовой, Цветаевой?.. Где-то в сторонке – Николай Михайлович Карамзин…
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
Тайны и неожиданности КАРАМЗИНСКОГО
экскурсионно-туристического маршрута
Большой Москвы
«КАРАМЗИН – НАШ КУТУЗОВ ДВЕНАДЦАТОГО ГОДА:
ОН СПАС РОССИЮ ОТ ЗАБВЕНИЯ…»(Пётр Вяземский)
…В августе 1812 года Николай Михайлович Карамзин жил в доме главнокомандующего Москвы графа Ф.В. Ростопчина, владельца
имения в Вороново. В июне 1812 года в Остафьево он напишет стихотворные строки: «И Родина наша, и слава зовут: Вставайте
сыны земли Русской! Несметною тучей враги к нам идут! Час пробил, служения час! Борей навевает суровые чувства, Отчизна нуждается в нас!».
В московском пожаре сгорела личная библиотека автора «Истории государства Российского». Карамзин выехал из Москвы за несколько часов до вступления французов. Из писем Н.М. Карамзина: «…Живём в неизвестности, ждем главного сражения… Не знаю, что с нами будет. Мы положили не выезжать из Москвы без крайности; не хочу служить примером робости!..»; «Как ни жаль Москвы, как ни жаль наших мирных жилищ и книг, обращенных в пепел, но слава Богу, что Отечество уцелело и что Наполеон бежит зайцем, пришедши тигром…».
Содержание экскурсии, «карамзинских троп», «карамзинского присутствия» в Большой Москве ещё предстоит осмыслить и методически мотивировать. Бесспорно одно: биография Карамзина, связанная с Большой Москвой, Великой Московией, таит в себе серьёзный культурологический потенциал. Остафьево, Вороново, Подольск, Красная Пахра, Троицкое, Тёплые Станы… «Старца великого тень чую смущенной душой»… Вести разговор об авторе «Писем русского путешественника», «Бедной Лизы», монументальной «Истории государства Российского» - это значит раскрывать его контакты со многими деятелями «карамзинской эпохи» (Жуковский, Державин, Пушкин, Лермонтов, Полонский, Кутузовы, Суворовы, Тургеневы, Ростопчины, Вяземские, Воронцовы, Дашковы). «Французские акценты» при этом весьма уместны и весомы.
У истоков Великой Московии: «Тени минувших столетий везде рисуют картины перед нами»
«…Все…бросились читать историю своего отечества, дотоле им неизвестную. Она была для них новым открытием. Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка Коломбом. Несколько времени ни о чём ином не говорили…… Повторяю, что «История государства Российского» есть не только создание великого писателя, но и подвиг честного человека
А. С. ПУШКИН
Из воспоминаний Александра Сергеевича Пушкина:
«Это было в феврале 1818 года. Первые восемь томов «Русской истории» Карамзина вышли в свет. Я прочел их…с жадностью и со вниманием. Появление сей книги (так и быть надлежало) наделало много шуму и произвело сильное впечатление, 3000 экземпляров разошлись в один месяц (чело никак не ожидал и сам Карамзин) – пример единственный в нашей земле… Несколько времени ни о чём ином не говорили… …толки были во всей силе… У нас никто не в состоянии исследовать огромное создание Карамзина – зато никто не сказал спасибо человеку, уединившемуся в ученый кабинет во время самых лестных успехов и посвятившему целых 12 лет жизни безмолвным и неутомимым трудом. Ноты «Русской истории» (имеются в виду обширные примечания Карамзина к «Истории государства Российского» - В.Ш.) свидетельствуют обширную ученость Карамзина, приобретенную им уже в тех летах, когда для обыкновенных людей круг образованности и познания давно окончен и хлопоты по службе заменяют усилия к просвещению…».
Туристу и экскурсанту, направляющемуся по Карамзинскому маршруту, тоже в чём-то предстоит «открыть», как «Коломбу», свою «Америку»: его ожидают параллели и меридианы того «учёного кабинета», в котором вызревало, формировалось, совершенствовалось, оттачивалось духовно-нравственное и судьбоносно-культурологическое совершенство карамзинской «Русской истории».
Хрестоматийно-известны страницы ОСТАФЬЕВСКОГО потенциала, креативно-творческого дерзания русского исторического гения.
Но необходимо также пролить дополнительный свет на ВАЛУЕВСКОЕ библиотечное «сидение» летописца-пассионария. Нужно «расшифровать», прокомментировать свидетельства о том, что последние тома «Истории государства Российского» писались (в том числе) в «валуевском гроте». Несправедливо умалчивать роль Алексея Ивановича Мусина-Пушкина, предоставившего в распоряжение своего друга, сотоварища, сопутника десятки уникальных архивных, летописных, рукописных документов.
…Прогулки по берегам Сосенки и Ликовы. Беседы в «исторических» гротах валуевского дворцового парка… Обсуждение новонайденных летописных источников… По просьбе хозяина, Николай Михайлович читает свою «Историю…»… - «Личность каждого тесно связана с отечеством: мы любим его, ибо любим себя… …имя русское имеет для нас особенную прелесть: сердце мое ещё сильнее бьется за Пожарского, нежели за Жемчужное ожерелье Новой Москвы 26 ВАЛУЕВО
Фемистокла и Сципиона. Всемирная история великими воспоминаниями украшает мир для ума, а российская украшает отечество, где живём и чувствуем. Сколь привлекательны берега Волхова, Днепра, Дона, когда знаем, что в губокой древности на них происходило! Не только Новгород, Киев, Владимир, но и хижины Ельца, Козельска, Галича делаются любопытными памятниками и немые предметы – красноречивыми. Тени минувших столетий везде рисуют картины перед нами».
Новые архивные и библиографические разыскания проливают свет на плодотворные творческие контакты Н.М. Карамзина и Фёдора Васильевича Ростопчина, предоставившего Карамзину свою богатейшую библиотеку в Москве и ВОРОНОВЕ. Достаточно напомнить, что автор «Истории государства Российского» в эпоху наполеоновского нашествия проживал в гостеприимном ростопчинском (городском и подмосковном) доме.
КАРАМЗИНСКИЙ ТУРИСТИЧЕСКИЙ МАРШРУТ В НОВОЙ МОСКВЕ…
ПУШКИНСКИЙ МАРШРУТ… Они пересекаются, переплетаются, взаимно обогащаясь, позволяя приобщиться к родниковым истокам «разумного, доброго, вечного».
«Присутствие» Н.М. Карамзина, В.А. Жуковского, В.Л. Пушкина, А.С. Пушкина, Ф.В. Ростопчина… Они лицезрели эти изумительные ландшафты; они видели заросшие ракитами и вербами берега Ликовы и Сосенки; они любовались радужно-туманной дымкой над валуевскими прудами и запрудами; дружеские их беседы звучали под сводами «исторических» гротов…
Алексей Иванович Мусин-Пушкин, отдыхая от государственно важных забот, погружаясь в таинственно-влекущие глубины древностей, любил благоустраивать имение. Основной архитектурный ансамбль создавался при нём. Художественно-цельный комплекс сформировался где-то к 1810 году. Строгая классическая симметричность… Изящные пилоны парадного въезда… Белокаменный декор… В центре (восхищающей даже европейски избалованных знатоков) прекрасной панорамы – главный дом, соединенный галереями с двумя флигелями: в одном из них размещался театр, в другом – кухонно-столовое пространство. Деревянный господский дом размещен на кирпичном сводчатом подклете. Стены дворца оштукатурены «под камень» (что практиковалось в то время). Шестиколонный ионический портик украшает фасад; внутри портика – на уровне второго этажа – балкон. Портики украшают тройные окна первого этажа. Углы дома «обработаны» пилястрами. Позднее доставлены были сюда и водружены металлические львы. Изящно-грациозный бельведер завершал архитектурную гармонию господского дома.
Во внутренней планировке – традиционное, глубинно-российское, напоминающее планировку имений Воронова, Остафьева, Троицкого. Со стороны фасадного двора – дверь в вестибюль; отсюда – в парадный зал. Традиционные анфилады комнат – гостиная, приёмная, кабинет. На втором этаже – спальня и детские комнаты… Мемуарные свидетельства упоминают солидную (картин в шестьдесят) портретную галерею: члены царской семьи, фамильные изображения Мусиных-Пушкиных, их родственников, высокопоставленных друзей, сослуживцев, знакомых. Было чему подивиться (в знаменитой Валуевской коллекции) - собранным графом во время странствий шедеврам из бронзы, фарфора, хрусталя, роскошной мебели. Гордостью Мусиных-Пушкиных была их библиотека (которой пользовался, в частности, Н.М. Карамзин).
Валуевский дворцово-усадебный парковый ансамбль – настоящая «жемчужина» Московии. С большим вкусом сооруженные и размещенные павильоны – на высоком холме, откуда открывались - во всей своей красоте и притягательности – окрестности.
Современники, очаровываясь «Охотничьим домиком», находили, что сей павильон чем-то напоминает царскосельский музыкальный павильон (выстроенный по проекту Кваренги). Тройные окна, обращенные на север и юг. Уютный зал. Две небольшие комнаты…Жемчужное ожерелье Новой Москвы ВАЛУЕВО 27
Облицованный ракушечником грот… Посредине речки появился «рукотворный» островок, где романтически-потаенно ожидала сентиментальных собеседников приветливая беседка…
… «Тени минувших столетий везде рисуют картины перед нами…»
Веют осенние ветры
В мрачной дубраве;
С шумом на землю валятся
Желтые листья.
Поле и сад опустели;
Сетуют холмы;
Пение в рощах умолкло -
Скрылися птички.
Поздние гуси станицей
К югу стремятся,
Плавным полетом несяся
В горних пределах.
Вьются седые туманы
В тихой долине;
С дымом в деревне мешаясь,
К небу восходят.
Странник, стоящий на холме,
Взором унылым
Смотрит на бледную осень,
Томно вздыхая.
Странник печальный утешься!
Вянет природа
Только на малое время;
Всё оживится,
Всё обновится весною;
С гордой улыбкой
Снова природа восстанет
В брачной одежде.
Смертный, ах! вянет навеки!
Старец весною
Чувствует хладную зиму
Ветхия жизни.
Н. М. КАРАМЗИН. «Осень». 1789
