На публикацию моей статьи «34-й Берлинский Краснознаменный…» в газете (http://www.sovross.ru/articles/1389/24276) было несколько откликов…
Первый, от Сергея Семеновича Смолиговеца, который писал мне:
«Cудя, по статье наши отцы воевали не только в 34-м дивизионе особой мощности, но и в одном взводе. Дело в том, что мой отец до своей кончины в апреле 1983 г. — переписывался с Петром Лариным. Отец мой, Смолиговец Семен Николаевич был родом с Украины, в армию призвали 1939 г. с 3-его курса Горнорудного техникума. Был ст. сержант, командир отделения, вступил в партию на фронте (1943 г.), имеет кроме медалей, два ордена: Красной Звезды и Орден Славы».
Добавлю от себя: Орден Славы третьей степени получил за то, что в период боевых действий на Карельском перешейке с 15 мая по 10 июня 1944 года он со своим отделением (Семен Смолиговец был командир отделения взвода топографической разведки) обеспечил в установленные сроки дивизион точной топопривязкой.
А 20-го июля 1944 года во время налета вражеской авиации в районе Хумола будучи сам раненным в голову оказал помощь раненому командиру взвода старшему лейтенанту Немцову, а потом себе. После перевязки в госпиталь, однако, не уехал, а остался в строю.
Орден Красной звезды командир отделения топоотделения взвода топоразведки получил за храбрость и мужество во время боев на западном берегу реки Одер.
А вот совсем недавний отклик, который я получил два месяца тому назад из города Кирова от Ирины Евгеньевны Винокуровой, отец которой Евгений Сергеевич Тронов воевал на фронте вместе с моим отцом в 3-ей батарее этого дивизиона.
Рассказ ниже — это как бы продолжение, дополнение ли (пусть назовет всяк это как хочет) к вышеуказанной публикации, вносящий штрихи в историю Победы, заголовок к которому пришел самый ходовой и который, как бы сам собой, был на слуху.
СЛУЖИЛИ ДВА ТОВАРИЩА
Служили два товарища в третьей батарее 34-го Берлинского Краснознаменного ордена Кутузова третьей степени отдельного артиллерийского дивизиона особой мощности резерва главного командования, на вооружении которого находились самые мощные в Красной армии на тот период орудия сухопутных войск, 280 мм мортиры, предназначенные для взлома особо мощных укреплений противника. Снаряд, пущенный с дистанции до 11 километров, пробивал 2.5 метровый слой железобетона, и выворачивал при этом при взрыве все это наружу. К слову, стволы к этим орудиям делали на Сталинградском заводе «Баррикады». Жив ли ныне этот со всех сторон когда-то прославленный завод?
Один — младший сержант Бровкин Николай Макарович из поселка с затейливым названием Объездной из алтайской глубинки.
Другой — младший сержант Тронов Евгений Сергеевич из Кировской области.
Мой отец всегда с особым трепетом вспоминал своих боевых товарищей. А понятие фронтового товарищества бесспорно более широкое, чем просто друг.
— Как же, — говорил он всегда по этому случаю порывисто и с нескрываемой теплотой в голосе — в одном окопе сидели, с одного котелка ели, под одной шинелью спали. Да разве такое забывается?
Об этих двух фронтовых товарищах как минимум и точно могу сказать — они сидели в одном окопе.
Отец был в 3-ей батарее дивизиона у одного из двух составляющих ее состав орудий заряжающим.
Евгений Тронов был командир радиостанции при этой батареи.
У каждого из них на груди знаковые для фронтовиков медали «За отвагу».
Отец награжден был этой медалью за бои, по уничтожению в феврале 45 года засевшей в Познанской цитадели мощной многотысячной группировки противника, эссэсовцев и власовцев. Орудие батареи в которой воевал отец одним из первых в дивизионе пробило брешь в стене 4-го равелина, выпадавшего резко в северной части цитадели из общей линии оборонительной стены.
Евгений Тронов был награжден медалью за ратный подвиг в боях при штурме города Берлина.
В 80 году прошлого теперь уже века, мне удалось во время туристической поездки рассмотреть эту цитадель поближе и побывать в тех местах, где дивизион по этой цитадели вел прицельный огонь. Удалось посмотреть, а затем поделиться с отцом своими впечатлениями, у которого тогда горели неподдельным блеском глаза: я был там, где когда-то в молодости был и он. Там был в одном из казематов музей. А сама она хорошо обозревалась с высоты взметнувшейся рядом с ним ввысь гостиницы «Полонез».
Что до фронтовых товарищей, то мой отец поддерживал, кого удалось отыскать и с кем удалось списаться, с несколькими из них связь.
С Василием Макаровым из Донецка, у которого он был в гостях в начале 70-х годов. В городе благоухавшем розами, и покорившей его своей чистотой и опрятностью. И эту связь они поддерживали друг с другом до конца своих дней.
Переписывался отец трепетно и сочувственно с сослуживцем из своей батареи, Петром Антоновичем Кипчуком, уроженцем Житомирской области, который потерял обе руки во время аварии, когда Армия Крайова на станции Кутно пустила наш эшелон с боевой техникой под откос, таким образом, видимо внося свой вклад в борьбу с фашизмом.
Ездил в Новоегорьевку, что километрах в 80 от нашего села в сторону Рубцовска к Добрачеву Александру Григорьевичу, в мирной жизни учителю, директору школы, который был командиром радиостанции дивизиона.
Фамилия Тронов звучала часто в рассказах отца, но о послевоенной его судьбе отец ничего не знал и связи с ним никакой не имел.
Фронтовые пути же свели их в дивизион разные.
Моего отца поначалу призвали в трудармию, где он некоторое время работал на машиностроительном заводе в городе Златоусте, а на действительную в Красную армию его призвали только в конце 1942 года. Причем в соседней уже Башкирии, где он работал некоторое время в подсобном хозяйстве этого завода.
Может быть повторюсь, призвали в дивизион, размещавшийся в то время на станции Иглино, что к северу от столицы Башкирии.
Здесь дивизион стоял в резерве год, и только тогда когда наши войска погнали уверенно и неотвратимо врага на запад, возникла необходимость применения дивизиона, предназначенного, прежде всего для взлома особо укрепленных позиций противника.
Это был прорыв мощнейшей оборонительной линии противника, линии Маннергейма, названной именем того самого Маннергейма, которого так страстно и порывисто вдруг возлюбили сегодня некоторые разной расцветки патриоты. В боях в Белоруссии. На Магнушевском плацдарме на Висле, при освобождении Варшавы. В боях по уничтожению и пленению гарнизона познаньского цитадели. В боях за овладение крепостью Кюстрин…
Ну и само собой стрельба по Рейхстагу и Рейхсканцелярии, где находился бункер Гитлера, и по которому дивизион, выполняя приказ командования, выпустил 18 снарядов.
Вот часть той боевой работы, которую выполнял, и с честью выполнил дивизион.
Евгений Сергеевич Тронов начинал свой солдатский путь сначала в пехоте.
Вот как описывает его фронтовой путь его дочь Ирина Евгеньевна Винокурова:
«Мой отец был призван в ряды Красной армии в январе 1943 г, в 17 лет. Сначала прошел подготовку на Дальнем Востоке и на Урале, затем в звании младшего сержанта попал на 1-й Белорусский фронт (тогда еще под командованием маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского) в 528 стрелковый полк в составе 28-й армии. В одном из боев под Бобруйском был ранен в ногу, лечение проходил в 2-х эвакогоспиталях. После излечения был направлен на курсы радиотелеграфистов. Потом, после выздоровления, воевал в артиллерии — как раз в том самом 34 отдельном артиллерийском дивизионе особой мощности РГК, и снова на 1-й Белорусском (но уже под командованием маршала Советского Союза Г.К. Жукова).
Он тоже, как и твой отец участвовал в штурме Познаньской цитадели, затем участвовал в боях на Зееловских высотах и в боях за Берлин. Ну и, конечно же, далее — воевал с японцами на 1-й Дальневосточном фронте».
Вот что написала она, разбирая записи своего отца.
«В батарее было 2 орудия (это из записей отца), а значит, дивизион состоял из 3 батарей (так как в дивизионе было 6 орудий). В батарею входил взвод управления, который включал артразведку (7 чел.), линейную связь (7 чел.) и радиосвязь (5 чел.).
Отец был радиотелеграфистом, поэтому был назначен начальником радиостанции 3-й батареи.
С линейной связью были постоянные проблемы, так как во время боя разведка была вынесена всегда далеко вперед от батареи в боевые порядки пехоты, постоянно были обрывы, поэтому в основном связь осуществлялась по радио.
За Зееловскими высотами находился г. Франкфурт. Его артобстрелом не трогали и не бомбили с самолетов, так как там было много хим. заводов. Немцы всегда носили с собой противогазы, нашим бойцам разрешали их не носить.
Немцы, кстати, каждую ночь сбрасывали на парашютах осветительные фонари с едким запахом, типа хлора. Это уже в Германии.
В Познани артразведка батареи в это время находилась в здании Оперного театра. А в одном из источников я нашла, что именно благодаря мортире Б-5 280 мм, были пробиты стены цитадели толщиной 2 метра, чтобы появилась возможность войти войскам в эту крепость. Другие орудия с этим справиться не могли.
Я считаю, что мы должны помнить о подвигах наших отцов, потому что каждый из них внес свой вклад в Победу, и передавать эту Память из поколения в поколение».
Теперь, при прошествии стольких лет отделяющих нас от тех событий, трудно сказать о степени близости наших отцов. Одно точно — знали они друг друга, воюя в одной батарее, более чем хорошо.
И теперь сопоставляя данные переписки, могу сказать, где они были с ним точно и твердо в одном окопе.
Именно сейчас мои воспоминания пересекаются с ее воспоминаниями о том, как отцы наши сидели в отбитом только что у немцев окопе. В боевых порядках пехоты, куда они были высланы оборудовать для разведки наблюдательный пункт. Орудия еще не переправили. Переправить колонну, в которой 6 орудий, делом было не таким уж и простым. Отдельно трактор ЧТЗ тащит ствол – итого орудия тащат 12 тракторов — целая тракторная колонна. Следом за ними до десятка «студебекеров» только с боеприпасами…
Дивизион в эту пору был придан 8 Гвардейской армии генерал-полковника В.И. Чуйкова. Неподалеку, теперь об этом рассказывает исторические источники, находился командный пункт маршала Жукова.
Вот рассказ отца о тех боях, оставшийся в памяти.
Спрыгнули они, артиллеристы там, в окоп к пехотинцам.
И что за картину видят в нем? Два солдата-пехотинца, связиста играют в карты. В тетрадку, химическим карандашом коны записывают.
— Да вы в уме ребята? — артиллеристы связистам.
— Да от Сталинграда идем, — те в ответ. — И все вот так. Ну, убьют, убьют.
Не обращая внимания на сетования артиллеристов, к такой обстановке, что не говори, а все же не приученных.
Ночь. Немцы постоянно бросают осветительные ракеты такой мощности, что можно отыскать на земле иголку.
Недолгий зябкий сон в окопе.
Проснулись утром — что такое? — спали впритык с убитыми немцами.
Только на следующий день по переправе через Одер, к обеду, были переведены на освобожденный от противника плацдарм основные части дивизиона.
Бои же и после овладения Зееловскими высотами были более чем жестокими. Обстрел и бомбежка. Колонна техники идет по полю, увертываясь от разрывов снарядов и авиабомб, и тракторист на тракторе, дергает рычаги, а голова его пригнута в сторону чуть ли не до гусеницы.
О боевых действиях дивизиона в Интернете в своих основательных воспоминаниях, но далеко не полных, рассказал Павел Иванович Ларин, призваный в Красную армию в Донецке, которого отец тоже хорошо знал, и часто ссылался на рассказы того о боевом пути дивизиона. Как дивизион, отходя от Житомира, где поначалу он дислоцировался, достиг окончательной точки этого долгого путешествия на станции Иглино, откуда уже шел фронтовой путь отца. И фотография его долго была у нас среди бумаг и фронтовых регалий отца, сложенных в потертую трофейную японскую конторскую книгу.
https://iremember.ru/memoirs/artilleristi/larin-pavel-ivanovich/
Это более чем основательный рассказ очевидца тех дней и лет, воевавшего в дивизионе с самого начала. Хотя есть не все, чем можно было бы в не слишком официальный, а в приближенный к житейским реалиям беседе, рассказ этот дополнить. Ну, например рассказом о том, что перед войной командиром дивизиона был В.И Казаков, ставший впоследствии маршалом артиллерии. И то, что одно время в этом дивизионе воевал и как воевал его брат-лейтенант. Или о сменившем его командире дивизиона капитане Макарове, уже тем знаменитом, что носил тот (мне этот удивительный случай известен в истории тех лет в единственном числе) окладистую бороду.
(Кстати, это часто подчеркивал отец, этот командир дивизиона родом был, и получается, что это было личному составу известно, из поповской семьи офицер)
О торжественном смотре дивизиона, во время его боевых действий на Карельском перешейке, на котором присутствовал член Комитета обороны при СНК А.А. Жданов, и на котором стоявший рядом с ним командир дивизиона, поглаживая свою окладистую бороду с гордостью глядя на выправку свои солдат, говорил: «Гренадеры!».
О другом командире дивизиона, сменившим его на Белорусском фронте, Михайловском, веселом, грубым на слово, лицом черный — ни дать ни взять — цыган, внешностью — комбат Орлов, которого вы помните по первым сериям киноэпопеи «Освобождение».
О начальнике штаба майоре Треллере.
О дивизионном фельдшере лейтенанте медицинской службы Козыреве-Рябухе.
О дивизионном комсорге лейтенанте Маслюке.
И многом другом, что осталось яркими и сочными фрагментами в памяти от рассказов отца.
А где и как жили и трудились они в мирной жизни — это уже другая большая история. О которой надо писать уже другую большой материал.
Бровкин Николай Макарович в послевоенной жизни всю жизнь проработал колхозным бухгалтером.
Евгений Сергеевич Тронов работал на оборонном заводе.
А вот несколько фотографий из того, что память и бережение сохранили от того времени. В нашей семье и семье Ирины Винокуровой.
Несколько кадров из кинохроники. Бои на Зееловских высотах. На первом плане расположена та самая третья батарея и есть все основания предположить мне, что у крайнего орудия (это мне так мое радостное и беспокойное чутье подсказывает) стоит, в полный рост заряжающий, мой отец.
Спросить бы его сейчас об этом — отец, ты?
Дочь его — Ирина Евгеньевна врач.
У его фронтового товарища: нас два сына, автор этой статьи – журналист, работавший в краевых газетах.
Младший ветеринарный врач, заслуженный работник сельского хозяйства.
Вот небольшое, и далеко неполное дополнение к ранее сказанному.
