НАВСТРЕЧУ НОВОМУ УЧЕБНОМУ ГОДУ
…………………………………………………………………………………………………
ВАСИЛИЙ Ш А Х О В
СЛОВО И ЦИФРА: ОЦИФРОВАННАЯ ВСЕЛЕННАЯ – 1
…………………………………………………………………………………………………..
Неизменно вызывает чувство удовлетворенности появление проблемно-концептуальных публикаций. Таковы: Александр Проханов, Владимир Овчинский. СЛОВО И ЦИФРА; и материал Владимира Винникова – «Захар Прилепин. Это путешествие в русский космос».
………………………………………………………………………………………………..
«Наступающий, 2017 год – год столетия Февральской и Октябрьской революций. Это весомый повод ещё раз обратиться к причинам и самой природе революций в России. Не только для историков, учёных – российское общество нуждается в объективном, честном, глубоком анализе этих событий.
Это наша общая история, и относиться к ней нужно с уважением. Об этом писал и выдающийся русский, советский философ Алексей Фёдорович Лосев. «Мы знаем весь тернистый путь нашей страны, – писал он, – мы знаем томительные годы борьбы, недостатка, страданий, но для сына своей Родины всё это своё, неотъемлемое, родное…». Из Послания Президента РФ В.В. ПУТИНА.
«Гражданская совесть и стариковские предчувствия повелевают мне высказаться вслух по поводу национальной нашей старины, за последнее время подвергшейся почти сейсмическому опустошению. Многое из сокрушенного, испепеленного по первому разряду усердием общеизвестных лиц уже не воротить. Тем громче надо вступиться в защиту уцелевшего. Оно, правда, одним воспоминанием прошлого не проживешь. Старина любит красоваться в раме могучей современности, и сколько на нашей памяти увяло слав былых, не поддержанных деянием потомков!
Плохо бывает не успевшим включиться в Гераклитов поток. Громадные империи уходят в пучину, как разломленные на штормовой волне старомодные корабли. Даже надменные религии пытаются пристроиться к ритму текущей жизни. Время от времени врываясь в застойные будни, новые, высшей целесообразности идеи порождают гигантские, подобные Октябрю, события. Они перепахивают карту мира, разоблачают мнимое благообразие прежнего уклада, ускоряют бег технического прогресса. Так было и с нашей страной. Неторопливые историки, когда придут на смену нетерпеливым нынешним летописцам, подведут окончательный баланс совершившихся преобразований, с учетом их материальных достижений, выдвинувших нашу державу на первейшее, может быть, индустриальное место…»
ЛЕОНИД ЛЕОНОВ. «У старого камня».
«…КОГДА МЫ ДУМАЕМ О РОДИНЕ…»
Есть в памяти сердца воспоминания о днях, часах, порой даже минутах, которые стали самыми дорогими, «звёздными», для твоей жизни. Таковы для меня воспоминания о первой встрече с Л.М. Леоновым.
Профессор Фёдор Харитонович Власов (крупный леоновед, автор фундаментальных исследований о Леонове - «Эпос жизни», «Эпос мужества») сообщил как-то группе вузовских преподавателей литературы, что Леонид Максимович ждёт нас. И вот - Переделкино. Возможность встречи с классиком русской литературы волновала и воодушевляла. Ведь это о нём ещё в 20-30-ые годы говорил Максим Горький: «Леонов - замечательно и весьма по-русски талантлив: он, несомненно, способен написать потрясающие вещи…».
Как заветная реликвия - фотографии, запечатлевшие майский день 1972 года. Групповой снимок. Любительские фотографии - эпизоды бесед с писателем на веранде переделкинского дома. На одном снимке крупным планом - леоновские руки, чуткие, узловатые руки, написавшие романы «Барсуки», «Вор», «Соть», «Скутаревский», «Дорога на Океан», «Русский лес», «Пирамида». Леонид Максимович говорил, что руки, пальцы должны «мускульно» попробовать каждое слово, каждую фразу, отобрать лучшее, самое нужное.
28 декабря 1947 года в «Известиях» было опубликовано публицистическое обращение Л.М. Леонова «В защиту друга»: «Когда мы думаем о родине, взволнованный строй мыслей встаёт перед нами. Никто не перечислит их даже с приблизительной полнотой. Пришлось бы вспомнить всю, битва за битвой, историю страны и наши собственные, удар за ударом, усилия, создавшие её нынешнее могущество. Однако не одни лишь курганы поля Куликовского или индустриальные накопления пятилеток возникают в памяти при упоминании о родине, - пишет Леонов. - В воображении предстают и спелые нивы в синих перелесках, заветная рощица детства, где безгонорарно концертирует какая-то милая пичуга, и островерхие хоромы дремучих лесов, наконец, в тишине которых созревают благодетельные дожди, поильцы урожаев… И кто знает, что было предсмертным видением советского солдата, сраженного при взятии рейхстага, - заплаканная мать, или дымный призрак Днепрогэса, или одинокая русская берёзка на колхозной меже?».
Только что отгремели кровопролитные бои Великой Отечественной… «И хотя много у нас иных, первоочередных задач, поговорим о б е р ё з к е!.. - предлагает публицист. - Ни один начинающий поэт не миновал описания её прелести, ни один ребёнок не обходится без новогодней ёлочки, да и мы сами, пожилые хозяева нашей земли, страстно любим спеть на пирушке про то, как одна рябинка клонилась на грудь старого дуба. Таким образом, разговор распространяется и на всех березкиных родичей…».
Леонов уважительно говорит о л е с н о м богатстве Руси-матушки. «На протяжении прошлых веков мы черпали из этой зелёной чаши без всякой опаски, что когда-то обнажится дно. Мы не церемонились с лесным соседом… - с горечью замечает автор эссе «В защиту друга». Леонов намечает конкретные задачи, позволяющие компетентно помочь «честному, молчаливому Другу» («И дело это надо начинать с детства»): «Пора всю систему воспитания, от букваря до вузовской скамейки, пропитать действенной, хозяйственной привязанностью к родине и её природе… Прямой долг педагогов, юношеских организаций и прессы найти острое, доходчивое слово к сердцу и разуму подростка. Надо внушить ему понятие ответственности за клочок родной земли вокруг его дома, школы или хаты. Надо ввести это в кодекс обязательных доблестей нашего молодого человека»(«Наверно, все замечали, - говорит Леонов, -что чувство родины в каждом гражданине соразмерно его личному творческому вкладу в общенародное дело; отсюда легко объясняются как патриотизм истинного гения и труженика, так и политическое безразличие бродяги и дармоеда. Пусть же юные граждане с малых лет привыкают вносить свою посильную долю в большую рабочую семью, пусть понемножку пробуют себя на чудесном поле настоящей государственной деятельности, - воспитательные последствия этого неисчислимы»).
Не потеряли своей актуальности и злободневности леоновские педагогические у р о к и: «Юные друзья, думы о зелени - думы о будущем. Вам бесконечно долго жить в этой прекрасной стране. Она богата и обширна, но не всегда она была такой. Всё, чему радуется наш глаз, есть громадная копилка предков. Преемственность - основа прогресса, создание простого железного гвоздя потребовало кропотливой работы сменяющихся поколений… Есть поговорка на Востоке, которая годится и в заповеди: каждый обязан в жизни вырастить дерево, выстроить дом, воспитать человека. Начало этой мудрой программы человеческой деятельности доступно вам уже теперь - посадкой деревца на школьном дворе. Сделайте это в ближайшую весну, без спешки, навечно. Может быть, по прошествии вереницы лет, ставши знаменитыми врачами, зодчими или - кто знает - астронавигаторами межпланетных глубин, вы зайдёте вечерком да мимоходом на тесный дворик посидеть под тяжелой зелёной кровлей своих любимцев. Другие, ещё более счастливые дети будут играть и шуметь под сенью этих растительных великанов, и в перспективе времён вам откроется весь гигантский разбег родной страны в её Грядущее».
Преемственные связи… Уроки разумного, доброго, вечного…
Звезда полей во мгле заледенелой,
Остановившись, смотрит в полынью.
Уж на часах двенадцать прозвенело,
И сон окутал родину мою…
Звезда полей! В минуты потрясений
Я вспоминал, как тихо за холмом
Она горит над золотом осенним,
Она горит над зимним серебром…
Звезда полей горит, не угасая,
Для всех тревожных жителей земли,
Своим лучом приветливым касаясь
Всех городов, поднявшихся вдали.
Но только здесь, во мгле заледенелой,
Она восходит ярче и полней,
И счастлив я, пока на свете белом
Горит, горит звезда моих полей… -
исповедальное раздумье «Звезды полей» Николая Рубцова.
Преемственные связи… Уроки прекрасного… Уроки патриотизма…
Звезда полей, звезда полей над отчим домом
И матери моей печальная рука…» -
Осколок песни той вчера за тихим Доном
Из чуждых уст настиг меня издалека.
И воцарился мир, забвенью не подвластный.
И воцарилась даль - во славу ржи и льна…
Нам не нужны слова в любви настолько ясной,
Что ясно только то, что жизнь у нас одна.
Звезда полей, звезда! Как искорка на сини!
Она зайдёт? Тогда зайти звезде моей.
Мне нужен чёрный хлеб, как белый снег пустыне,
Мне нужен белый снег для женщины твоей.
Подруга, мать, земля, ты тленью не подвластна.
Не плачь, что я молчу: взрастила, так прости.
Нам не нужны слова, когда настолько ясно
Всё, что друг другу мы должны произнести, -
лирико-психологическое размышление Владимира Соколова «Звезда полей»
( сборник «Здравствуй, поле русское!»).
* * *
«…строить жизнь так, чтобы уходить из неё безбольно…»
Примечательна философско-психологическая, нравственно-этическая «перекличка» суждений Леонида Леонова в его полувековой давности речи, посвященной 50-летию со дня смерти Л.Н. Толстого, с «Освобождением Толстого» Ивана Бунина («Уход Толстого… выглядит как запоздалое освобождение, когда, порвав истончившиеся путы, он осуществил старинное намерение раствориться в своей бесхитростной России и, тем самым, в рядовую былинку запрятать свою непомерно огромную, ему самому непосильную личность»).
«И даже на смертном ложе в астаповской каморке, когда все житейские привязанности, спутники жизни, также избранная им котомка странника – всё осталось позади, с мертвенных губ Толстого срывается последняя его, зарегистрированная газетной хроникой, пронзительной тоски полная фраза: …нет, мужики так не умирают! И в этом предсмертном, сквозь зубы, сожалении выражена вся житейская философия Толстого – строить жизнь так, чтобы уходить из неё безбольно, как все эти немудрствующие счастливцы – деревья, птицы и труженики земли: без лжи, без боязни, без оглядки, без жалоб, без попреков совести. Отсюда – несколько в ином свете предстает уход Толстого из дому в ту глухую предзимнюю ночь».
«Вера Толстого вела не в отшельнический затвор, не в пустыню эгоистического уединения от суетной житейской толкотни, а, наоборот, к деятельности на пользу ближних, во имя добра и мира, к простым людям – в том исчерпывающем сближении, к которому тянется всякая крупная, общественно мыслящая личность»
«Корень ихлежит в разности воззрений – бытие ли определяет сознание или наоборот… Но ведь на протяжении тысячелетий небо над людьми и просторы вод океанских у их подножья так прозрачны и громадны. Что каждый по собственному складу и росту находил там своё отраженье. Не состоит ли весь путь философии как раз в непрестанной полемике – откуда же берётся в нас этот священный пламень жизни и мысли? Добывает ли его человек посредством трения деревяшек, родится ли с ним, предвечно зажженным в душе, или бедняге приходится всякий раз похищать его у богов?»
«Итак, он был вполне сыном Земли, Лев Толстой, упорный труженик и гордец, который в полную нагрузку принял на свои плечи добровольное и пленительное бремя борьбы и тревоги за людей и не следует считать зазорным недостатокесли подобные Толстому, при своём ростене в меру часто достают головою небо. По его собственным словам, он принадлежал к тем людям, которые, может быть, и рады бы не мыслить и не выражать того, что заложено им в душу, но не могут не делать этого, к чему влекут их две непреодолимые силы внутренняя потребность и требование людей. Великий художник, он в то же время был ненасытного жизнелюбия человек, который в пятьдесят лет уселся за изучение древних языков ради ознакомления с первоисточниками общеизвестных истин. Всякий звук жизни вызывал гулкое эхо в его душе, ничто не ускользало от его нетерпеливого и деятельного внимания – философия истории, сословная архитектура государства, задачи педагогики и воспитания, смертная казнь, голод в Поволжье, деньги и землевладение в России, духоборческая эпопея, вопросы веротерпимости, бессмертия, любви и веры… Всё касается гения в его эпохе…»
Л.М. Леонов вводит наследие Толстого в контекст мировой культуры: «Облик этого человека не умещается в рамки даже выдающихся литературных судеб. Подобно тому как о Пушкине, по слову Белинского, стыдно говорить смиренной прозой, имя Толстого требует сегодня праздничного словесного обрамления. Имя это входит в список едва ли полной дюжины великих мастеров слова, начиная с античной колыбели нашей. Самый труд его представляется нам поистине Геркулесовым подвигом, - он весь, как гора на столбовой дороге прогресса, с высоты которой видна вековая, иссеченная тропами даль человеческой мысли. Все они, от самого Фалеса, - собеседники Толстого!..» «Даже во внешнем облике его сквозят знакомые и вечные черты другого, столь же ненасытного исследователя жизни – Леонардо, который вот так же шествовал по своей эпохе, вызывая завихренье творческой мысли вокруг себя»
«… существует проблема Толстого; в ней и лежит разгадка – от жизни или, напротив, к жизни уходил Толстой из дому за полторы недели до кончины… Можно спорить, в какой степени правомерно столь вольное толкование ведущей толстовской темы. Но даже в ту насквозь скорбную неделю, ровно полвека назад, пока ещё не завяли цветы на свежей толстовской могиле, настолько расходились мнения современников о нём, что в один и тот же день погребения Гауптман провозгласил Толстого величайшим христианином, а Метерлинк – величайшим атеистом века: единственно правильное в обоих суждениях – эпитет. Тем более, на мой взгляд, - продолжил свою мысль Леонид Леонов, - потомок имеет право на самостоятельное понимание явления, предстающего ему во весь рос без досадных подробностей и в полувековой дальности, - пусть даже на толкование запоздалое и, верно, столь же несовершенное!»
* * *
ЛЕОНИД ЛЕОНОВ О РУССКОЙ ХОРУГВИ
«Как правило, реликвия эта представляет собой прямоугольный отрезок старой ткани, простреленной и обгорелой местами, с подозрительно бурыми пятнами на ней. Но никому же в голову не придет отдать ее в химчистку. Опять же изображено, на ней не клюшка хоккейная, не экскаватор или, скажем, мопед и другие эпохальные завоевания технического прогресса, а нечто давно отжитое и даже в ярость повергающее иных лукавцев., искусно задрапированных под передовых мыслителей; а порой даже вопиющий анахронизм мистического содержания, вроде, например, ликов архангельских, как известно полностью ныне опровергнутых посредством современных наук. Но почему-то выясняется на практике: чем старее, чем глубже уходит корнями в прошлое такая, наивной рукой вытканная, картинка, тем большей, почти магической она обладает силой воздействия.
И оттого, что все на свете подлежит тлению, самые твердокаменные скрижали в том числе, то подобным до крайности хрупким сокровищам полагаются особая ласка и бережение. Предки наши от случая к случаю выносили из-под спуда на воздух сей изредившийся лоскуток, под колокольный звон поили весенним ветром досыта, молодили солнышком потускневшее золотое шитье.
Иначе рассудительному государю никак и нельзя, а то в нужде как примется история еще раз огнем да мечом поверять тебя на годность для самостоятельного бытия — сунешь руку в заветный сундук, а там ветошинка одна, вся в плесенях да мышеединах. Такая в бой не поведет.
Помимо того, что велика. и обильна, земля наша является сплошной равниной: почти без тряски из края в край проедешь по ней на колесе, чем, кстати, была значительно облегчена задача пытливых русских землепроходцев. Зато в черную минуту не оказывалось у нас никаких естественных географических преград — заслониться как от недолговременных европейских удальцов, стремившихся порезвиться на русских раздольях, пополнить казну, утолить воинскую спесь и любознательность, так и от потоков куда более грозной людской лавы, стихийно ввергавшейся к нам из незатухающих вулканов срединной Азии. Тысячелетняя память, обогащенная бедами совсем недавних столетий, воспитала в русском национальном характере, помимо прочих достохвальных качеств, даже странную, казалось бы, при исконном-то нашем забиячестве, осторожность в обращении с судьбой. Голос прадедов не велит нам кичиться перед нею, хвастаться, идучи на рать: она учит считать цыплят по осени. Незажившие уроки последней войны подтверждают смертельную опасность всяческого шапкозакидательства. Нет, не о тугодумстве говорится в пословице насчет крепости нашей задним умом… Лишний раз она указывает, сколь трудно бывает учесть целиком все противоречивые и коварные обстоятельства, возникающие на просторе неохватных глазом территорий».
