Бывает всё уныло, безнадёжно, но в череде летящих дней, сквозь призму лет и бездорожье мыслей, ты видишь яркий свет великой Родины своей. Лёгкое дуновение ветра мягкой ладонью погладило небритую щетину бетонного стапеля. Длинные убегающие к самому горизонту стальные рельсы очень напоминали гриф любимой шестиструнной гитары. Прошелестел по небу ярко-жёлтый лайнер, а на ближнем рейде, с радостным шумом после дальней дороги, небрежно бросил якорь оранжевый добродушный увалень-танкер. Весёлые юркие разноцветные девчонки-байдарки , фыркая, смеялись над немного неуклюжими с виду лодками-каноэ и чуть поодаль стремительно скользили по воде строгие гимназистки- « академички». Неприкаянная белая яхта рыскала белым любопытным, ещё не загорелым на солнце, носом по ветру, пытаясь найти близкий путь к морю, а на самом выходе из уютной, залитой солнцем бухты, два остроносых, стоящих по колено в воде, мыса весело переговаривались между собой, ненароком распугивая « спящую» на мелководье рыбу. Бетонный, стремительно уходящий в воду, обшитый дубовыми полозьями пенсионер-склиз грустил о далёкой ушедшей молодости, о своей весёлой стальной ребятне, которой много лет тому назад он открыл дорогу в море. Весёлый пузатый, с лихо сдвинутой на затылок фальштрубой, разносчик-бункеровщик, как на широкой площади в базарный день, носился по рейду, предлагая солярку, питьевую воду или то, что по вкуснее, а у дальнего причала, сопя и ворочаясь будто медведь в берлоге, спал корнастый атлет-ледокол...
С утра не получалась, работа не получалось и всё, а солнце смеялось, сталь нагревалась и портниха –сварка сшивала листы. Облака над заливом пахли дождём, а море ласкалось и ветер крутился волчком. Жизнь продолжалась и строился флот, строились суда и корабли, а высокое начальство к нам собиралось, но передумало вдруг…но жизнь всё равно продолжалась, чайки целовались и строились корабли!
