Этот музей – целый жанр, музей народной графики. Он разместился в уютном центре Москвы, и открывает двери в мир, где «Русью пахнет». В красках, ярких и веселых, как праздник Масленицы, стоят на окнах игрушки из разных губерний России, и как будто продолжают вести между собой беседы о житье-бытье, продолжают творить мифологию русского пространства. На стенах – листы лубка, такие живые в своей народности. И ощущение ларца, в котором путешествуешь по земле предков, не покидает. «Земля предков» - еще и линогравюра Виктора Петровича Пензина. Известного коллекционера, художника, кто в 60-х годах возродил русский лубок, а в конце 80-х создал Музей народной графики.
Четверть века Музею Народной графики. За это время Музей представил экспозиции из своих фондов: «Четыре века русского лубка», «Православный лубок», лубок антитабачной и антиалкогольной направленности в разных городах России, принял участие в международной выставке «Искусство в действии» (Оксфорд, Англия), на международном фестивале искусств в Монпелье (Франция), международном фестивале фольклора в Испании и всех-всех приглашений не перечислить. Добавим разве, что «Русские народные картинки» - «Библия» Василия Кореня и работа Виктора Пензина «Тысячелетие христианства на Руси» хранятся в пинакотеке Ватикана. За это время Музей народной графики открыл художественную школу для детей «Яркие краски лубка – ХХI век»…
Ну и на этом ХХI век для Музея народной графики исчерпал себя. Приоритеты культурной политики современной РФ «легли» на стратегически выверенный курс. Русское искусство должно быть превращено в пыль. Накануне 2014 года Музей народного искусства прекратил свое существование. Предложение Германии, что поступило в мэрию на имя мэра города Москвы г-на Собянина, представить выставку русского народного искусства в Берлине осталось безответным. Москва открывает музей еврейского искусства.
В Музее народного графики уже опечатаны залы, сквозняк гуляет по коридорам. С директором, основателем музея Виктором Петровичем Пензиным, кто всё еще стоит на капитанском мостике тонущего корабля, мы и встретились.
«ЗАВТРА». Виктор Петрович, хотелось бы узнать историю создания вашего музея. С чего музей начинался?
Виктор ПЕНЗИН. Музей не состоялся бы без такой организации как Мастерская народной графики, называлась она «Советский лубок». В 1982 году я и мои ученики создали Мастерскую, своего рода общественную организацию. Из разных городов Советского Союза приезжали они, каждую пятницу, в Москву, мы собирались в моей мастерской. Ученики выросли, стали блестящими мастерами, теперь у них уже свои ученики. И вот на базе моей личной коллекции, работ известных сегодня художников Мастерской: Подкорытова, Ноздрина, Максимова, Петухова, всех не перечислишь музей и создали. В 1989 году Всероссийский фонд культуры выделил под Музей здание в центре Москвы.
«ЗАВТРА». А Мастерская распалась?
Виктор ПЕНЗИН.Нет, Мастерская продолжает свою работу. Только встречаемся реже. Но традиции наши продолжаем.
«ЗАВТРА». Виктор Петрович, вы принадлежите к тем коллекционерам, кто свою коллекцию преумножал с целью её передачи в дар государству. Неужели не было соблазна иным образом распорядиться своей коллекцией?
Виктор ПЕНЗИН. Можно было, конечно, коллекцию, как говориться, распушить. Но я сохранил ее, понимая, что это – достояние народа. И поступить иначе не мог. В конце концов, я же – русский человек.
«ЗАВТРА».С чего начиналась ваша личная коллекция? Почему вдруг заинтересовались именно лубком?
Виктор ПЕНЗИН. Каждый приходит в мир с какой-то определённой программой. Я занимался и этнографией, и археологией, вчетырнадцать лет уже заведовал археологической экспедицией, копал в селах Пензенской области Селиксенский, Золотаревский могильники. Мне даже, мальчишке, Академия наук открытый лист дала, но потом узнали, что мне еще нет восемнадцати, и отобрала его. Я писал стихи, рассказы, но понял – не моё все это. В конце 50-х поехал на Русский Север.Увидел красивые, величавые дома, которые функционально оправданы и вот в этой функциональности есть истинная красота.Я спускался на плотах по реке Неге, и видел брошенные деревни.Просто брошенные. Люди встали и ушли, оставив мебель, домашнюю утварь. И таких деревень было просто целые губернии. Я видел поля кукурузы в августе под Архангельском. Только взошли ростки и - мороз. Но засевали. А куда деваться бедному председателю? Было время…Дом на севере – это же целое произведение искусств, а прялки, иконы, туеса! Это же всё русское народное искусство. Там я впитал его в себя, а знания, которые уже приобрел к тому времени, пригодились. После путешествия по Северу и началось мое коллекционирование. Сначала собирал графику родной Пензы - а это 1200 листов –подарил потом Пензенскому художественному училищу на его75-летие.
«ЗАВТРА».Виктор Петрович, навязано мнение, что русский человек постоянно жил в грязи, тогда как француз – в роскоши. Но вот узнаешь мир русской деревни и волосы дыбом! Что заставляло русского человека, в глухой деревне, за сотни и сотни верст от столиц окружать себя предметами красоты?
Виктор ПЕНЗИН. Окружить себя красотой – стремление русского человека. В предметах домашней утвари русский человек выражал свои знания, идеологию, память предков.И крестьянин, приходя в свою избу, которая топилась по-черному, на закопченные стены вешал лубок, приобретенный только что в церкви. Конечно, у него была самая главная икона: Спаситель, Богородица, Николай-Угодник, но лубок была своего рода картиной. Перед ним крестьянин отдыхал, напитывался мудростью. Это не значит, что он читал молитву, написанную на таком лубке, просто она ему являлась напоминанием.
«ЗАВТРА». В какое время лубок появился в России?
Виктор ПЕНЗИН. Лубок зародился у нас с книгопечатанием. Иван Федоров подарил книгу, и форма этой книги стала формой для лубка. Первые тиражи лубка появились в Киеве в 1630-м году. Через 30 лет лубок появился в Москве и был, конечно, религиозного характера. То есть это были изображения святых, а если проще говорить – это были иконы на бумаге.
«ЗАВТРА». Хотелось бы определить – что такое лубок?
Виктор ПЕНЗИН. Лубок – это определенное мышление. Это русская народная картинка, что состоит из изображения и текста. Верно, есть ограничение: размер должен быть небольшой, что и отличает лубок от плаката. Плакат – обращение к массам. Лубок – обращение к одному человеку, камерный; предназначен для ограниченного пространства. Лубок является объединяющим видом искусства славянских народов, но для России он оказался особенно созвучен и характерен. Когда мы приезжаем в Мексику, мы везем оттуда сомбреро. Приезжаем в Африку–везем ритуальные маски. А что популярно в России? Что везут из России? Иконы, прялки, матрёшки, то есть лубок.
«ЗАВТРА». Можно ли сказать, что лубок - образ, через который шло воспитание, просвещение?
Виктор ПЕНЗИН. Именно так. Лубок выполнял функции просвещения, нравственного воспитания народа в духе патриотизма. Доступным языком, живо, остроумно лубок изображал сцены из городской, деревенской жизни, праздники, давал образцы народного фольклора, притчи. Были разные жанры лубка. Военный, песенный, декоративно-бытовой, сказочный, духовный. Художники нашего музея сделали колоссальный труд. Восстановили канонические и печатные формы по 120 различным лубочным сюжетам: 36 листов «Библии» ХХVII века Василия Кореня - рассказы о сотворении мира, так называемую «Библию для бедных» («бедные» - кто не мог читать – М.А.), духовный лубок, сатирический лубок, исторический лубок, бытовой, песенный лубок, отпечатанные в соответствии с традициями мастеров XXVIII века.
«ЗАВТРА». Можно ли сказать, что лубок оказался прототипом современных СМИ и фундаментом для других жанров искусства. Верно?
Виктор ПЕНЗИН.Безусловно. Лубок – корень народного искусства, на котором зиждется всё. Недаром о лубке с большой теплотой писали и Пушкин и Гоголь. К жанру лубка обращались в ХХ веке такие художники, как Кандинский, Филонов, Лентулов; Маяковский создал в 1905 году серию из двадцати пяти лубков.
Лубок - фундамент и для декоративно-прикладного искусства. Богородская игрушка, филимоновская, абашевская, тот же Палех – это плоскостной лубок, но уже в объеме.
Было время, когда лубок не знал границ сословий. Был популярен и в барских домах, и в крестьянских избах, и в царских палатах. Стены детской комнаты Петра Алексеевича, будущего русского царя Петра I, были увешаны лубочными картинками. По ним он постигал народную мудрость. Потом, уже после того, как побывал в Голландии, стал автором идеи о создании Академии художеств. С именем Петра связано, кстати говоря, зарождение сатирического лубка. Появились они в среде раскольников, которых царь не жаловал, и были иносказательной, социальной сатирой на Петра: «Код казанский – ум астраханский» или «Сладко ел – сладко спал»
Лубок – почва и для музыки. «Петрушка», «Весна священная» Игоря Стравинского – чистой воды лубок. Интерес к лубку, как приливы-отливы моря. То возрастает, то уменьшается, то снова возрастает и уже на другом, новом уровне. В 30-е годы ХХ века лубок был объявлен низшим искусством. Но вот грянула война, и лубок вновь доказал свою самобытную ценность. Поднимал дух народа, сплачивал народ.
«ЗАВТРА». В советские годы Вы один из первых обратились к лубку?
Виктор ПЕНЗИН. Да, это было в 1958году. Над лубком еще смеялись тогда. Но я окружил себя миром народного искусства: прялками, иконами, народными игрушками… созерцал, размышлял. И лубок стал отправной точкой в моём творчестве. Как художник, я обрел с ним свой стиль.
«ЗАВТРА». Виктор Петрович, вы известный новатор лубка. Что вы предложили новое?
Виктор ПЕНЗИН.Лубок – это свой внутренний мир, свой индивидуальный рассказ, и он гостеприимен для каждого. Репин говорил, чтобы настоящему художнику что-то путное создать, он должен обратиться к народному искусству, к искусству лубка. И кто входит в это мир русского народного искусства, выйти оттуда уже не может. Сначала для изготовления лубка использовалось только дерево. Потом появился металл, дерево не могло выдержать много оттисков. Потом появилась линогравюра. У меня рисованные гравюры на линолеуме, на дереве, но новшество заключалось в том, что старинный лубок перевел на язык современности. Код лубка XVIII века о пьянстве я сохранил, но уже на современном уровне нарисовал лубки на тему антиалкогольной кампании, на тему о вреде курения, наркомании. Ввел новую тематику, связанную с космосом, полетом Гагарина, выхода Леонова в открытый космос. Стилистику лубка сохраняю, конечно.
«ЗАВТРА».«Вы вдохнули в лубок новые силы, дали ему вторую жизнь», - сказал о Вас Сергей Тимофеевич Коненков. Вы были с ним знакомы?
Виктор ПЕНЗИН. В 1965 году я учился еще в Полиграфическом институте. Среди моих первых лубков была такая работа: скульптура Сергея Тимофеевича Коненкова «Старичок-полевичок», а лицо его. И однажды я взял свои работы и пришел к Коненкову, в мастерскую на углу Тверского бульвара.
«ЗАВТРА». Коненков был столь доступен? Можно было вот так с улицы придти?
Виктор ПЕНЗИН.Да, тогда было легко. Меня встретила Маргарита, его супруга, «Десять минут для встречи, – сказала, - и ты уходишь». И вот я разложил свои рисунки, а Коненкову-то уже было за 90 лет! И когда он увидел «лесовичка», то сказал: «Это же я!» Он даже обрадовался. И вместо десяти минут, он меня полтора часа продержал. Провел в свою мастерскую, стал показывать свои скульптуры деревянные… Потом я подарил Коненкову свой лист, а он на таком же написал карандашом для меня: «В память о нашей встрече». Тот карандаш у меня потом долго хранился.
«ЗАВТРА». Виктор Петрович, что вам дало обращение к лубку?
Виктор ПЕНЗИН.Если говорить иносказательно, то с лубком я ощутил себя человеком, который напал на золотую жилу.
«ЗАВТРА». Учитывая сегодняшнее положение дел вашего музея, «золотая жила» становится уже не иносказанием. Кстати говоря, Музей обрел место на смене вех. Как скоро капитализм наступил на горло музея?
Виктор ПЕНЗИН.Какое-то время, года два-три, дали спокойно пожить. А потом начались попытки отнять у меня здание. Ой, я такое пережил! Пожарников, милиционеров, меня затапливали, поджигали, в конце концов, ОМОН приходил выселять. Я тут как кость в горле, вокруг меня одни банки. К 1996 году Всероссийский фонд культуры развалился, и музей оказался предоставленным самому себе. Я писал петиции мэру Лужкову, просил, чтобы Музею присвоили статус государственного музея. Наконец, документы о государственном статусе музея подписали. И началась блокада. Я остался на самофинансировании.
«ЗАВТРА».Не было никакой поддержки?
Виктор ПЕНЗИН.В самые критические дни, например, когда Лужков хотел отдать первый этаж здания некому Хавину из «Банка Москвы», то я обращался и к Геннадию Николаевичу Селезневу, и к Людмиле Ивановне Швецовой, и каждый из них не отказал в поддержке. Благодаря им Музей еще и держится. Хавин схавал бы меня на третьей минуте! Когда музей хотели объединить с краеведческим музеем «Садовое кольцо», то в передаче «Задай вопрос Путину», я обратился к Путину, и меня еще на какое-то время оставили в покое. Это же просто не профессиональный подход был! Объединить художественный музей с краеведческим!
«ЗАВТРА». Виктор Петрович, что Вас заставляло все эти годы отчаянно бороться за музей?
Виктор ПЕНЗИН.Осознание, что я не только возродил, но и сохранил жанр искусства лубка, и сохранил над ним железную крышу в буквальном смысле этого слова.
«ЗАВТРА». В фондах вашего музея есть еще и лубок Мексики. Каким образом она оказалась у Вас?
Виктор ПЕНЗИН.С выставкой советского лубка я приехал в Мексику в 1980-м году. И руководитель мастерской народной графики Мексики Альберто Бельтран пригласил меня к себе. Он подарил мне много работ, а я часть своей выставки оставил Мексике. Знаменательно, что музей народной графики в Мексике, Франции, где я тоже был, имеют федеральное подчинение, то есть статус нашей Третьяковской галереи. А во Франции в честь 200-летия революции было издано сто альбомов народной графики для ста стран. Коллекцию из пятидесяти одной работы Франция через Посла в России передала нашей стране. Коллекцию хотел взять Эрмитаж и Пушкинский музей, но пожелание было таким: передать коллекцию Музею народной графики. Это факт уже международного признания нашего музея.
«ЗАВТРА».Но и оно не спасло музей?
Виктор ПЕНЗИН.В июне 2013 года вышел приказ Департамента культуры об оптимизации музеев. И Департамент культуры Центрального округа Музей народной графики закрыл. Вместо музеев теперь создают центры. У меня такое сложилось впечатление, что идёт осознанное уничтожение русской культуры даже на уровне народной графики.
