Редкий голос
Редкий крайний голос бас, соотносился который и раньше как один к двадцати других голосов, в наши дни становится реликтом. Да и другие певческие голоса, как явление культуры и древнейшего искусства человечества, утрачивают былую силу, мелодику, певучесть. Эталоном неувядающей и бессмертной славы голоса, как уникального явления природы, остаются теперь далёкие, но всегда близкие сердцу русского человека голоса прошлого, эпохально спевшие во славу Отечества. Божественной Песнью, синтезирующей сакральные голоса всего мира, и по сей день звучат они в честь Российской Империи и всей планеты.
Ах, поскрести бы по сусекам периферийных филармоний, может, и отыскались бы даровитые мастера вокала и сцены, готовые взвалить на себя нелёгкое бремя – выступление на Красной площади, чтобы во всю мощь у стен древнего Кремля прозвучала и русская песня!
Не бравурная, не пошлая, не похабно-бездарная, а возвышающая, окрыляющая, ввергающая в раздумья и дающая силы народу-труженику. Спивается он в нужде, горемычно унося в небытие великую культуру.
В недавнем прошлом, как атланты небо, держали её на своих плечах и «нерусские», артистично расхаживавшие «вдоль по Питерской», Магомаев и Ибрагимов. Казалось, и рождены они были, чтобы силой и красотой своих голосов передать философски выверенную глубину «Волги-матушки», её раздольных вольнодумных берегов. Тоску-печаль беспробудную, что подобно воистину великой реке разливается бурлачным стоном по просторам России, как Вселенной. Или опускается «дубинушкой», бессмысленно круша всё, простодушно зазевавшееся на своём пути.
Отечество только силится подняться с колен, а уже без разбору глумится над своим и чужим, злопыхая и выставляя на всемирный показ собственное невежество. Оно как клеймо позора, избавиться от которого можно только сбросив лягушачий кафтан. А сбрасывать его придётся, коленопреклоненно раскаиваясь и перед спевшими, как Заур Тутов мокроусовскую оду матери в «Романтике романса», посвящённой композитору, и перед не успевшими спеть во славу страны и её музыкальных приоритетов редкими теперь «крайними» голосами. Засматриваются они на снискавших славу мира Паваротти, Каррераса, Доминго, что спели втроём на теперь главном подмостке Москвы и России.
А нам бы под стать и в одиночку. Как Хворостовскому. Разглядел, распознал, прочувствовал музыкальный кудесник Свиридов будущую баритональную славу России. Её бы укрепить и утвердить тенором да басом. Но только такими, чтоб и слушать, и смотреть было не больно, как на Хворостовского. Редчайшее сочетание в нём красоты ипостаси с певческим талантом, что дан, как и красота, Свыше, подвигая человека на преумножение духовных богатств не только страны, но и Вселенной.
Беспокоится она о Земле, окружают которую всё сплошь озоновые дыры от разрыва снарядов, сердец, поколений. Терновый они «ореол» для землян, что до самоуничтожения воюют друг с другом, каждый по-своему доказывая превосходство расы над расой. Им бы спеть, монолитно вознося благодарность и радение. Ан, нет, разбредаются «бродягами», «судьбу проклиная» «с сумой на плечах». Или сходятся как для всеобщей показательной порки страны у Лобного места, что как укор для «избранных» в момент достойнейшего выступления на ней именитых, но чужих менестрелей. Всё же нет среди них самородков Шаляпиных, что могли позволять себе петь даже мимо нот, потому что вселенского размаха душа, голос, артистизм требовали раздолья. Грудной, всхлипывающий, с придыханием, нежный, как колыбельная мамы, и в одночасье взрывной, рыдающий, громобойной силы голос-шедевр вырывался из недр души великого мастера как воззвание и к будущим поколениям, блистая мастерством как диадемой. Когда-то! Но не теперь – в эпоху субпродуктов и полуфабрикатов во всём. Хлеба и зрелищ опять, как в Древнем Риме, говорят, хочет плебс, что подобно однодневке не думает о вечном. Оно в символах, ритуалах, традициях, свято хранящихся в веках и поколениях ради жизни на Земле.
Чеканная барабанная дробь, призывная труба, пленяющая флейта, плачущая скрипка, колокольный звон, чарующий красотой оттенков и мощью своего звучания голос – древнейшие символы ритуалов, традиционно принадлежащих миру человека и музыки. Не непомнящий родства и подвигов во имя Отечества, а почитающий культуру предков на протяжении веков человек пел и петь будет вечно «песню Солнышку», что недвусмысленно призывает любить родную землю «заветных камней» как всю планету, добропорядочно хозяйствуя на ней и не глумясь над сокровищами, ей принадлежащими. Но поёт он теперь почти втихомолку в камерных залах провинциальных театров, где его просят петь потише, чтобы хрупкость салонных предметов не разрушить. И наступает он на горло собственной песне, сдерживая её магическую силу, что рано или поздно громогласно должна зазвучать, врачуя израненную Землю, латая озоновый и давно изношенный фрак планеты, возвращая жизни «красоту, что спасёт мир».
Не поплёвыванием в разные стороны света под частушечное притопывание потешных «Тверских козлов» (это официальное название фольклорного ансамбля из Твери). Не убогим Рождественским «песнопением», позорно прозвучавшим по Первому телевизионному каналу в памятном двухтысячном. Не искусственно выведенной в кулуарах банковских опочивален сусально-золотой знаменитостью. Даже не оперной, молодой, но не по летам тучной, щадяще и перед Президентом выступавшей, славой Большого…
А божественным, а-капелла звучащим голосом, как высочайшим искусством. Нет и не было ему равных с древнейших времён, когда, согласно преданию, собирались у Кастальского ключа музы, черпающие упоительное вдохновение, чтобы затем передать его людям. И пели простые смертные, как боги, околдовывая своим пением и заоблачный Парнас, и подземный Тар-Тар, спасая любимых, возвращая их к жизни, как Орфей Эвридику…
По прошествии десятилетий гимном плача, благодарности и надежды должен зазвучать сакральный русский голос-бас, поющий славу России и русскому воинству, с бесстрашием в сердце и верой в душе собиравшему просторы великой империи. Подобно погибавшему в пучине черноморских вод севастопольскому матросу, в израненных, почти безжизненных руках приносили они «заветные камни» на большую землю, преумножая силы ратного народа подвигом и хвалебной одой звучащей песней, тем самым приближая Победу над врагом.
Прозвучать вместе с голосом песня-ода-гимн должна, чтобы быть услышанной… На Небесах…Там совершается наша история, которой мы достойны. Со-Творяя летописание Земли и России своими упорством, трудом, терпением, сохранёнными в веках знаниями, божественной любовью и ... Песнью, спасающей Вселенскую душу планеты.
Достойно прозвучать она могла бы и в честь дорогой для Земли России, по своей наивной безропотности обнищавшей до убожества и потому почти потерявшей былинно звучавший бас. Из провинциальных Домов культуры, как из лабиринтов людской памяти и глубин израненной человеческой души, уже стоном, редко, но прорывается он, чтобы всё же не кануть в Лету.
