Особенностью России и других стран Русского мира является то, что в них проживает огромная масса людей, настроенных враждебно по отношению к своей большой Родине, поскольку их "идеалом" является западная цивилизация — точнее, в современную эпоху "идеалом" стало "потребительское общество" всех стран так называемого "золотого миллиарда". Эта враждебность проявляется в распространении сначала среди интеллигенции XIX в., а позднее уже и среди самых широких слоёв населения системы крайне негативных взглядов на историю, государственность и культуру России, основанных на невежестве и сознательной вражде. Эта идеология русофобии является целой индустрией "промывки мозгов", частично финансируемой из-за рубежа, но затем уже являющейся и результатом собственной инициативы людей, работающих в российской системе образования и СМИ, так как русофобские взгляды укоренились среди части населения и даже считаются в определённой среде необходимым признаком "продвинутости".
В. Махнач в работе "Антисистемы в России" отмечал: "антисистемное мировоззрение первым наилучшим образом описал Достоевский в строках о Герцене в Дневнике писателя за 1873 год. “К русскому народу они питали одно презрение, воображая и веруя в то же время, что любят его и желают ему всего лучшего”… мы видим в России не только негативное отношение к правительству и правящей элите, к сложившейся системе власти. Мы видим устойчиво негативное восприятие национальной традиции, национального уклада… Видим презрение к нации… разрушению подвергается уже не элитарная среда, а средние слои общества, которые и являются несомненным фундаментом, опорой любого общества, следовательно, и любого этноса".
Причиной распространения русофобской идеологии является не только невежество людей относительно реальной русской истории и культуры, что позволяет легко внушать им какие угодно взгляды, но, в первую очередь, особое духовное состояние народа, при котором он не хочет знать ничего позитивного о своей Родине, поскольку его "идеал" — "потребительское общество". (А оно, хотя частично уже развито и в России, в силу объективных причин не может, к счастью, достичь здесь своего полного господства). Но именно это обстоятельство, трактуемое такими людьми как якобы "вечная отсталость" России, является главной причиной распространения русофобии и как особого психологического настроя, и как целой идеологической системы взглядов. Очевидно, что жизнеспособность России как государства фундаментально зависит от успеха борьбы с русофобией, с её распространением не только среди наёмных лжецов либо честно заблуждающихся из числа "интеллектуалов", но и на уровне массового, легко манипулируемого сознания. Но одни лишь просветительские усилия в этом направлении сами по себе малоэффективны не только в силу падения общего культурного уровня людей (это общемировая, а не только российская тенденция), но прежде всего — в силу того нездорового духовного состояния, которое делает людей неспособными ни к пониманию своей Родины, ни, уже как следствие этого, к подлинному патриотизму. Побороть деструктивную идеологию, какой является русофобия, можно только показав низость и примитивность лежащего в её основе базового смысла. В свою очередь, придать большую силу и убедительность патриотической системе взглядов можно не только просветительством, но и ещё более фундаментальным путём — сделать лежащий в её основе базовый смысл всё более ясным и отчётливым, глубоко охваченным жизненной рефлексией человека и отвечающим на его жизненные вопросы.
Эта низость и примитивность базового экзистенциального смысла русофобии как общего мировоззрения российской "антисистемы" состоит в гедонистически-эгоистическом отношении к жизни и соответствующем мировоззрении. Оно приводит к тому, что Россия становится предметом ненависти именно как страна, которая не может обеспечить такому гедонисту-эгоисту максимальный комфорт жизни. Но если чётко и настойчиво формулировать этот низменный и примитивный базовый смысл русофобии, то очень многие из тех, кто стал русофобом под чьим-то дурным влиянием, излечатся от этой болезни духа, так как такой смысл им тоже отвратителен. Ведь на массовом уровне русофобия, как правило, является результатом внушения и пропаганды, и такие люди просто не осознают её смысловых оснований. Их просто нужно чётко указать.
Соответственно, нужно столь же чётко и настойчиво формулировать базовый смысл русского патриотизма, который состоит в понимании жизни как усилия созидания, даже подвига, которые возможны ради Родины, но отнюдь не ради своего ничтожного ego. (Ради ego, то есть ради личной корысти и комфорта подвиг невозможен в принципе; но именно ради ego совершаются все подлости, предательства и прочие злодеяния). Русская история в целом всегда была не просто трудной, но даже страдальческой и трагической — именно поэтому человек, воспринимающий жизнь как подвиг, а не развлечение и погоню за комфортом, всегда чувствует её кровно своей, и поэтому всей душой жаждет приобщиться к ней и к народу, который свершил подвиг такой величественной и тяжкой истории. Но для человека с гедонистически-эгоистическим отношением к жизни, требующим от неё только комфорта и корысти, русская история всегда будет казаться страшной и непонятной; естественно, никакого подвига он в ней не увидит, потому что просто духовно не способен увидеть его — и никакими фактами его не переубедишь. Но можно остановить агрессию этого вируса слепоты.
Русофобия, ныне маскирующаяся под так называемый "русский либерализм", является следствием обвальной личностной деградации — перехода от жертвенно-героического, творческого и соборного понимания свободы, имеющего христианские основы, к эгоцентрическому, потребительско-гедонистическому пониманию, основанному на разрушении нравственного сознания как такового. Это деградация души от этоса служения и органического "жизненного мира" к анти-этосу конкуренции (тщеславия) и распадению (маргинализации) "жизненного мира" и отсюда — к "всегдашней либеральной службе — унижению России" (В. Крупин).
Русофобия, рассчитанная на невежество обрабатываемых ею людей, всегда была и остаётся грязным инструментом духовной оккупации России западной цивилизацией с целью эксплуатации её ресурсов и устранения её как геополитического конкурента. При этом Запад всегда пользуется методом активной идеологической, политической и финансовой поддержки носителей "антисистемной" идеологии с целью внутреннего ослабления, дезориентации и разрушения народа и страны. Стратегия Запада понятна и естественна — он всегда так относился и всегда будет так относиться ко всему остальному миру и за счёт этого "процветать". Цивилизация, в которой "высшими" (псевдо)ценностями стали корысть, нажива и эгоизм, — никакой другой быть и не может. Исток извечной русофобии Запада состоит в том, что Россия стала первой в истории страной, которую Запад пытался сделать своей колонией, но это у него не получилось.
Из всех стран мира Россия в ХХ веке трижды подвергалась агрессии и грабежу со стороны Запада: сначала путём организации Революции и Гражданской войны, затем через агрессию объединённой Европы во главе с Гитлером, затем после 1991 года — когда Россия была в очередной раз разграблена и выброшена в болото стран "третьего мира", которые вообще не могут развиваться в принципе, поскольку их экономика полностью контролируется Западом, высасывающим из них всю реальную прибыль и ресурсы через глобальную банковскую систему. Совершенно абсурдно сравнивать "благосостояние" грабителя (Запад) и ограбленных им людей (весь остальной мир). (А когда Россия стала возрождаться и выходить из "третьего мира", Запад вновь, естественно, всячески старается этому помешать). Однако это, казалось бы, элементарное знание миросистемного анализа оказывается совершенно недоступным уму русофобов, мнящих себя "интеллектуалами". В этом проявляется их "негативное мироощущение" — "отношение к материальному миру, выражающееся в стремлении к упрощению систем" (Л.Н. Гумилёв). В силу упрощённого, примитивного восприятия мировых процессов понять оные им не дано. Именно на этом уровне уже крайне необходимы просветительские усилия, без которых люди остаются просто дезориентированными собственным невежеством.
Русофобы, на поверхности апеллирующие к "свободе" мнений и всего остального (т.е. "реабилитируя" все виды греха и человеческой деградации, вплоть до содомии), в реальности являются носителями идеологии нового тоталитаризма и агентами его становления в тех странах, которые ещё не полностью подконтрольны Западу и пытаются развиваться самостоятельно. (См., например: Пугачёв В.П. Информационно-финансовый тоталитаризм: российский эксперимент по американскому сценарию // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки. 1999. № 4). И самой неприятной и неудобной для них в этом отношении является именно Россия как страна, имеющая такой культурный "код", который способен очень эффективно сопротивляться духовной экспансии и обеспечивать быстрое возрождение страны после исторических катастроф.
Российский социум имеет своеобразный бисистемный характер — он не только интегрирован как целостность, но и постоянно находится под воздействием извне, пытающимся лишить его самостоятельности. И часть российского социума во все времена стремится не к внутренней системной интеграции со своим народом, а лишь к внешней интеграции в систему западного мира. Эта бисистемность впервые проявилась ещё во времена св. Александра Невского, подвиг которого состоял не только в победах над внешними агрессорами, но и в ликвидации внутренней оппозиции прозападного боярства, стремившегося интегрировать новгородские земли в европейское сообщество в статусе полуколониальной периферии (этот статус их вполне устраивал как иносистемную группу в русском социуме). Эта коллизия, впервые правильно разрешённая св. Александром, стала затем, к сожалению, парадигмальной для всей дальнейшей российской истории. В полной мере она разыгрывается и в настоящее время.
Эта имманентная бисистемность российского социума обусловлена тем, что наличие в нём антисистемы неизбежно и объективно задано "сращенностью" с суперэтносом Запада. Здесь чётко проявляется закон, сформулированный Л.Н. Гумилёвым: "при совмещении двух суперэтносов, когда в зоне контакта возникает этническая химера, антисистемы развиваются со страшной силой… Для появления устойчивой антисистемы необходимы два параметра: упадок, например, момент перехода из фазы в фазу местного этногенеза, и внедрение чужого этноса… Совмещаясь, они порождают антисистему, явление побочное, возникающее помимо воли участников" (Этногенез и биосфера Земли. М., 1993. С. 472-473). При этом "антисистема подобна популяции бактерий или инфузорий в организме: распространяясь по внутренним органам человека или животного, бациллы приводят его к смерти… Это значит, что соотношение между этносом и химерой такое же, как между организмом и раковой опухолью… Подобно опухоли, химерная антисистема (химеры бывают и безвредными, т. е. пассивными) высасывает из этноса или суперэтноса средства для поддержания существования, используя принцип лжи" (С. 464, 471).
Главная основа самого бытия России в истории — способность к нравственному подвигу и, если нужно, самопожертвованию — оказывается одновременно и самой мощной побудительной силой к великим деяниям (отсюда мощь государства и самого народного "организма"), и самым хрупким и уязвимым для внешних воздействий основанием, поскольку предполагает постоянное свободное воспроизведение этой способности к нравственному усилию, ничем не поддерживаемой, кроме христианской совести и примера великих предков. И стоит кому-либо соблазнить русских идеей погони за одним лишь земным благополучием и комфортом, подменить подвиг и нравственное усилие компромиссами эгоистических "интересов" и т.д., как вся эта внешняя мощь окажется бесполезной и бессильной, и Россия начинает разрушаться нравственно и физически.
В настоящий момент, пользуясь терминологией Л.Н. Гумилёва, можно констатировать, что, несмотря на явные признаки возрождения, российский суперэтнос в целом продолжает находиться в "мемориальной фазе" — то есть в состоянии "после фазы обскурации, когда отдельными его представителями сохраняется культурная традиция". При этом сохраняется опасность нового "сваливания" в "фазу обскурации" — "снижение пассионарного напряжения ниже уровня гомеостаза, сопровождающееся либо исчезновением этноса как системы, либо превращением его в реликт". Я не разделяю мистическую гипотезу Л.Н. Гумилёва о том, что пассионарность возникает в результате воздействия некого энергетического потока из космоса на определённый регион земной поверхности. Объективный исторический факт существования разных уровней пассионарности у разных этносов в разные периоды истории хорошо объясним по модели "вызова-и-ответа" Тойнби. Объективно данная антисистема в рамках российского социума вследствие его не просто глубокого контакта, но даже "сращенности" с суперэтносом Запада является исторической константой существования России и тем перманентным внутренним Вызовом, который может как разрушить её изнутри, так и постоянно получать мощный Ответ — повышение внутренней пассионарности здоровой части народа. В качестве Ответа на хамство Антисистемы народ консолидируется в процессе "аттрактивности" — "влечения к абстрактным ценностям истины, красоты и справедливости", которое "всегда основано на искренности" (Л.Н. Гумилёв), в отличие от модели консолидации социальной антисистемы, которая всегда основана на русофобской лжи и ненависти.
Русская социальная модель, способная противостоять Антисистеме, объективно должна быть такой: это "непотребительское общество", в целом основанное на доминировании духовно-нравственных ценностей над материальными, с особым отношением к государству как гаранту существования народа в условиях внешней и внутренней русофобии, с необходимостью постоянных усилий по возрождению жизнеспособности народа вопреки деструктивным воздействиям современной цивилизации и возрождению исторического самосознания народа вопреки деструктивному и целенаправленному воздействию русофобской пропаганды.
Поэтому бесполезно искать "рецепты излечения от антисистемы". Так, В. Махнач писал: "рецептов излечения от антисистемы нет. Все известные исторические антисистемы были уничтожены путём поголовного истребления их представителей", но "современное общество… не согласится на поголовное истребление антисистемщиков… Тогда остаётся только одно: обществу необходимо осознать постоянную угрозу деструкторов и маргинализировать их. Вытолкнуть их в социальные низы. Причём это не может сделать государство, даже в лице выборных представителей, это не может сделать судебная система. Маргинализировать деструкторов… может только общество в целом… человек опасный для культуры, для общества, не может рассчитывать на что-либо иное, чем самый непрестижный, тяжёлый и низкооплачиваемый труд" (там же). Эта идея "вытолкнуть их в социальные низы" удивляет своей утопичностью и наивностью. Эти "антисистемщики", всегда организованные в "мафию", — сами большие специалисты в том, чтобы "выталкивать в социальные низы" всех остальных. Иван Грозный в своё время нашел радикальный Ответ на это: создал свою "мафию" против Антисистемы — опричнину. Но теперь "опричнина" может выглядеть иначе.
Нужно воспользоваться теми реальными механизмами и структурами современного общества, которые реально существуют и работают, но использовать их для иных целей. Современное государство во всём мире — и на Западе, и на Востоке, и в России — является скрытым неокастовым государством-корпорацией. Внешние "демократические процедуры" созданы для профанов и на самом деле не имеют никакого отношения к реальному перераспределению власти и отбору государственных кадров. И на Западе, и в России этот факт тщательно маскируется мощной пропагандистской машиной и "системой образования", внушающими населению, что оно якобы живёт при "демократии" и "равенстве прав". Хорошо это или плохо — в данном случае уже не важно, а важно следующее: раз это так, то именно в рамках этого объективно существующего механизма и нужно действовать, а не тратить силы впустую, пытаясь его заменить на "подлинную демократию", которая в реальности существовала лишь в трактатах Аристотеля и в русской крестьянской общине. То есть нужно перехватить механизм отбора и рекрутирования кадров у русофобской олигархии. Собственно, это и так фактически уже происходит усилиями президентской "вертикали власти", но происходит далеко не в такой степени, которая необходима для устойчивого возрождения России.
Здесь крайне необходима встречная инициатива патриотической части общества: только она может предложить государству встречный проект отбора "государевых людей" — тех, кто станет эффективным противовесом русофобской нéруси, с 1990-х оккупировавшей госаппарат. Здесь не место вникать в детали того, как это делается, — просто следует изучить наш богатый исторический опыт. В конечном счёте, всё решает различие двух принципов отбора и рекрутирования государственных кадров, которые можно назвать "принципом Цицерона" и "принципом Цинцинната".
Люций Квинций Цинциннат — легендарный римский земледелец, назначенный в 458 г. диктатором; послы, явившиеся к нему с известием об этом назначении, застали его в поле за плугом; одержав блистательную победу над врагами, Цинциннат вернулся с богатой добычей в Рим, где ему был присуждён триумф, после чего он возвратился к своему плугу.
Принцип Цицерона (амбициозного оратора) — это отбор "общественных активистов", то есть, по сути, карьеристов, которые в любой момент перейдут на сторону врага, если получат от него более выгодное предложение.
С 1960-х в СССР в партноменклатуру стали брать комсомольских "активистов" — горбачёвское поколение, которое и уничтожило страну. До этого в номенклатуру рекрутировали "производственников", которые никогда не помышляли о карьере, тем более о партийных должностях, а просто честно вкалывали на своём рабочем месте. В результате получили самый лучший в мире управленческий аппарат, неподкупный и невероятно работоспособный, без которого бы мы не выиграли войну. Сталин говорил, что работа наркома — это "мужичья работа", и искал для неё классических работящих "мужиков". Это "принцип Цинцинната". Если его удастся реализовать снова, Россия будет непоколебима в любых испытаниях.
Для нужд публичной идеологии, служащей укреплению русской государственности, вполне могут быть адаптированы даже привычные западные понятия, в том числе и понятие "демократии", по известным причинам весьма дискредитировавшее себя в России. Например, может быть введена такая типология демократии и типов обществ, которая вообще разрушает все основы западной идеологической пропаганды:
Общества:
паразитарное ("золотой миллиард") — подчинённое ("третий мир") — суверенное (Россия)
Демократия:
имитационная ("золотой миллиард") — манипулятивная ("третий мир") — мобилизационная (Россия)
Но простых "адаптаций" здесь недостаточно, и для российской науки является крайне важным создание собственной, русской политической теории, объясняющей специфику российской государственности. Российская политическая наука должна выработать свой собственный понятийный аппарат, свой суверенный дискурс и свою систему интерпретации всех базовых политико-философских категорий. В богатой истории русской классической политической философии — от Карамзина до Панарина — эта работа уже фактически сделана, и в настоящее время она только требует систематизации и популяризации. Нам нужен хорошо организованный русский "интеллектуальный спецназ". Крайне необходимо создание своего сегмента в рамках системы учебных заведений — Русского университета в Москве (с филиалами по стране) и русских гимназий, которые бы имели особый подбор кадров, способных воспитывать русское мировоззрение и давать соответствующую систему гуманитарных знаний. Ведь антисистема уже давным-давно имеет свой сегмент: Высшую школу экономики, РГГУ и массу других вузов, целенаправленно воспитывающих русофобов.
На нашей стороне тот факт, что представители "антисистемы" по их (анти)ценностям — это явные субпассионарии, то есть "особи, пассионарный импульс которых меньше импульса инстинкта самосохранения". И залог нашей победы состоит в том, что русофобский "либерализм" разрушителен не только по отношению к России — он ещё более разрушителен и по отношению к своим адептам, быстро доводя их до полной моральной и интеллектуальной деградации и полной исторической импотенции.
Илл. Пир. Картина Хосе Луиса Лопеса Гальвана (фрагмент)
