Вахтанг Евгеньевич Микеладзе–советский и российский режиссёр-документалист, родившийся в 1937 году. 16 июня ему исполнилось семьдесят восемь лет. На его счету без малого тридцать проектов. В 2013 году свету видела лента «Умереть в Сталинграде», которая получила положительные оценки и смогла привлечь значительное зрительское внимание. Вахтанг Микеладзе рассказывает о своей судьбе, фильмах и патриотической позиции, которой он остаётся верен несмотря ни на что.
Хочу начать со слов: я искренне горжусь своим фильмом «Умереть в Сталинграде». Этот фильм получил премию за лучшую документальную работу на МКФ «Волоколамский рубеж». Приз за лучшую игровую ленту там дали Никите Михалкову и его фильму «Солнечный удар». В Самаре проводится уникальный фестиваль «Кино - детям», в рамках которого кроме официального жюри, состоящего из критиков, в голосовании принимают участие порядка трёхсот детей, и «Умереть в Сталинграде» был отмечен специальным призом жюри за лучшую режиссуру. По заказу ФСБ были изготовлены по 80 копий фильмов «Оборона Севастополя» и «Умереть в Сталинграде» и разосланы во все регионы России.
Дети пишут в школах Самары, Волгограда сочинения по фильму «Умереть в Сталинграде». Ко мне приходят письма из ветеранских организаций. По-моему, это большой успех. Коммерческие структуры всегда оперируют денежными суммами и цифрами рейтингов. Но разве отзывы от живых, чувствующих и думающих людей – не лучшая из наград?!
Когда меня спрашивают, зачем возвращать Волгограду его истинное имя, я отвечаю, что этого требуют сами ветераны, те люди, которые там сражались и теряли товарищей. Они хотят умереть именно в Сталинграде, а не где-либо ещё. Да и потом, не думаю, что французы и другие европейцы такие уж ярые сталинисты. И, тем не менее, во Франции и других странах Европы найдётся тысяча мест – от площадей и улиц до магазинов и кафе, носящие имя Сталинграда в память о переломном моменте Второй Мировой войны.
***
Я родился на улице Грановского в доме номер три, там же, где когда-то успели пожить Сталин и Молотов, Ворошилов и Каганович… Мой дед Иван Орахелашвили был Первым Секретарём Закавказского краевого комитета КП ЗСФСР. Потом его репрессировали. И как его близкий родственник я пошёл по этапу. В моей семье было в общей сложности репрессировано тринадцать человек, но, не смотря на это, я верен своей патриотической позиции. И она, как мне кажется, полностью схожа с той, которую избрал Александр Проханов. Слушая выступления Проханова, читая его тексты, я ни на секунду не сомневаюсь, что с этим человеком мог бы пойти куда угодно, хоть в разведку, хоть на войну. Наша идеология, ниши нравственные позиции настолько схожи, что это удивляет меня самого. В российском государстве большая часть населения на нашей стороне. У меня есть идея для скульптурного памятника: берёза, символизирующая Родину, ветвями обнимает красного и белого солдата, которые целятся друг в друга из ружей.
В детстве меня готовили в музыканты. Мой отец Евгений Микеладзе был дирижёром, и ныне Государственный симфонический оркестр Грузии носит его имя. В 1937 году его расстреляли. Когда-то Шостакович сказал про отца: это гордость советской дирижёрской школы. В четырнадцать лет меня арестовали и приговорили к пожизненному заключению. Случилось так, что пройдя невзгоды лагерной жизни, я состоялся в режиссуре. Казалось бы, человек, переживший подобное, должен был возненавидеть государство, которое столь жестоко с ним обошлось. Но моя патриотическая позиция всегда оставалась непоколебимой.
***
На мой взгляд, у настоящих профессионалов атрофируется синдром диссидентства. Мы не имеем права подтачивать опоры собственного государства, которое дало нам образование, поверило в нас и ни в чём не поскупилось. Мы должны любить его и смягчать, сглаживать острые углы, которые неизбежно возникали, возникают и будут возникать в политической, социальной и экономической сферах жизни.
Когда я поступил во ВГИК, мне было двадцать три. Причём, я провалил экзамен по русскому языку. Но Роман Кармен – заведующий кафедрой документальной режиссуры, образно выражаясь, кинул спасательный круг, потому что когда-то знал моего отца. С тех пор я считаю, что отец помогает мне с того света.
Я никогда не был комсомольцем, так как в этом возрасте оказался за лагерными стенами. Однако на свободе мне пришлось много работать с этой тематикой. К примеру, заниматься организацией концертов на съездах ВЛКСМ. Советский партийный пафос не был для меня простой мишурой и набором громких слов, он глубоко воздействовал на моё сознание и заставлял сопереживать судьбе страны советов. В 1980 я закончил съёмки фильма «Комсомол», за который получил премию Ленинского комсомола.
В сталинских лагерях, честно говоря, было сложно и тяжело. Но солжёт тот, кто скажет, что сейчас в местах лишения свободы лучше. Я снимаю документальные фильмы о пожизненно заключённых. И мне часто приходится видеть, как их ведут, заставляя буквально пригибаться лицом к земле. Сталина вроде бы давно с нами нет, а такие вот жёсткие меры. Это делается для того, чтобы заключённый не запоминал дорогу. Когда человеку дают пожизненный срок, он становится чрезвычайно склонным к побегу. Так их – согнутых в три погибели выводят каждый день на прогулку.
Лагерь – это не курорт. Но на все вопросы о зверствах, я обычно отвечаю так: «Как бы там ни было, я же выжил». На моей памяти заключённых постоянно прессовали, происходило это в основном из-за желания лагерного руководства выслужиться перед вышестоящим начальством. Но тут стоит сказать, что в советские времена, если заключённый писал обращение к начальнику, к примеру, жалуясь на условия содержания, ему обязательно отвечали. Сейчас обращения зэков чаще всего игнорируются.
Моему отцу – великому дирижёру проткнули шомполами уши. Какой ужасный цинизм! Чтобы сделать данный факт доступным будущим поколениям, рассказав о нём в фильме, мне пришлось призвать в свидетели Светлану Сталину. Именно она повествует об этом событии, не я. Мой отец сказал: «товарищ Берия, я знаю, что сейчас говорили вы». Тот спросил его: «Откуда вам это известно, вы же слепой». Тогда отец ответил: «у меня же музыкальный слух». Но лично я не люблю ковыряться в подобной чернухе. Неужели кто-то думает, что сегодня подобного не происходит?
Моя мать провела в лагерном заключении семнадцать лет. Но потом она вышла замуж за Григория Дроздова, учёного-агронома, которому также пришлось провести немало времени за решёткой. Это не помешало двум людям заново создать семью. В жизни вообще бывают самые разные события, иногда приходится проявлять стойкость и жизнелюбие.
***
Сейчас у нас в стране по-своему непростые времена. Людям каждый день приходится наблюдать несправедливость и неравенство. У Ильи Ильфа в “Записной книжке” есть выражение: «Мало, чтобы ему было хорошо, нужно ещё, чтобы другим было плохо». Подобная позиция некоторых индивидов меня удивляет и вызывает оторопь. Деструктивные элементы, действующие в нашей государственной системе в настоящее время, кажется, придерживаются именно её.
Каждый, конечно же, хочет жить получше. Но зачем отстраивать величественный дворец, когда быт всех прилежащих лачуг, где проживают твои непосредственные соседи, омерзителен? Зачем нужна такая роскошь? Чтобы украдкой кушать белый хлеб с икрой, зашторив окна и выставив у ворот охрану? В нынешние времена, когда отношения между России и Грузией, мягко говоря, оставляют желать лучшего, мостом для их налаживания становятся работы деятелей культуры и искусства обоих государств, вызывающие взаимное уважение и интерес.
Вместе с президентом общественной организации «Союз грузин в России» Михаилом Хубутия я планирую начать разрабатывать концепцию документальных фильмов, повествующих о национальных диаспорах. Первый фильм будет о грузинской диаспоре. Кому-то сейчас может показаться, что диаспора – это что-то сродни ОПГ - организованной преступной группировке. Мы же хотим рассказать о том, как огромные людские массы ветрами истории и перемен бывают сдёрнуты с родных мест и находят своё пристанище на чужбине, где продолжают держаться своих сородичей. Мне кажется, что данная тема сейчас нужна и… очень важна.
Смотрите - Вахтанг Микеладзе "Умереть в Сталинграде"
