Объективные исторические исследования в сфере крупных боевых операций, проведённые в последние годы, позволяют оценить не только действия низшего, среднего, но и высшего командования, вскрыть ошибки и недочёты, узнать о способах их устранения. Этот опыт очень полезен сегодня – во все времена механизм управления болен одними и теми же боязнями. Это, прежде всего, несоответствие навыков офицеров штабного управления сложности стоящих задач.
Простой пример. В 1941, 1942 и 1943 годах по поручению Ставки верховного главнокомандования проводились операции по организации массовых налётов на вражеские аэродромы. Эти налёты не привели к уничтожению авиации противника, но сопровождались очень высокими потерями с нашей стороны. Причём, если противник терял 5-6 % наличных сил авиации, то советская сторона теряла 11-14%. При этом у нас к потерям самолётов добавлялись потери квалифицированного лётного состава, тогда как немцы после ремонта повреждённых самолётов снова вводили их в бой. Из потерь лётчиков немцы недосчитались лишь тех, кто погиб в воздушных боях. Намеченные Ставкой цели достигнуты не были. Причём, обнаружилось, что командование пытается снять с себя вину и даже скрывать собственные ошибки.
Анализ эффективности проведения операций выявил очень серьёзные недостатки в подготовке высшего комсостава, командных и штабных офицеров уровня воздушных армий и полков. Задачи ставились без учёта многих факторов. Не прорабатывались очень важные аспекты операций. Иными словами, вскрылось низкое качество управления на высшем уровне, и эта причина неудач стала немедленно исправляться. Неправильное боевое применение подразделений и частей стало объектом тщательного изучения на всех уровнях, были изменены методики подготовки офицеров штабов. В итоге их уровень к 1944 году значительно вырос, и после Курской битвы господство в воздухе полностью перешло к Советской армии.
Этот факт очень важен для истории – невозможно без совершения ошибок повысить опыт и качество управления. Но ещё более невозможно добиться победы без своевременного устранения этих ошибок.
Профессор МГИМО Валентин Катасонов обращает внимание на неготовность России к настоящей экономической войне с США. Он утверждает, что правительство пребывает в беззаботном состоянии, полагая, что запас возможных средств давления на Россию близок к исчерпанию. Катасонов утверждает, что всё только начинается и призывает изучить опыт СССР, который долго существовал в ситуации блокад и наработал ценный опыт мобилизационной экономики, позволяющий выжить в состоянии обширных санкций. Но этот опыт не изучается и не берётся на вооружение. Повторяются старые управленческие ошибки.
Россия слишком сильно увязла в международных расчётах, чтобы отключение от системы СВИФТ прошло для неё безболезненно. Альтернативная система, созданная Центробанком и курируемая Аркадием Дворковичем, подаётся как гарантия избавления от коллапса неплатежей. Но эта информация ложная.
Наша СПФС до сих пор используется очень немногими российскими банками и компаниями в силу того, что в рамках СВИФТ форматов передачи информации гораздо больше, издержки ниже и прочие параметры операций более удобные и привлекательные. Но главное в том, что СВИФТ не имеет альтернативы в международных расчётах. За пределами России СПФС не действует. А расчётов у России очень много, и это не только коммерция, но и обслуживание долгов, инвестиции, кредиты, переводы и так далее.
Отключение от СВИФТ станет катастрофой - объём трансграничных платежей и расчетов у России гигантский. Только обороты внешней торговли (экспорт и импорт) в прошлом году составили 587,6 млрд. долл. И это при том, что валовой внутренний продукт России в прошлом году в номинальном выражении составил 1,3 трлн долл. А в расчете по паритету покупательной способности (ППС) рубля – 3,8 трлн долл. Вывод профессора Катасонова неутешителен: Россия абсолютно не готова к блокировке СВИФТ, и последствия данной санкции могут быть катастрофическими.
Для срочного предотвращения грозящей катастрофы Катасонов требует создания чрезвычайной комиссии с почти круглосуточной работой и большими полномочиями. Что-то наподобие Государственного комитета обороны СССР (ГКО), созданного 30 июня 1941 года. Требования к компетенции членов комиссии однозначны – это должны быть те, кому не надо объяснять, что против России уже идет война. Причём, уже вполне объявленная. Ведь в американском законе об ужесточении экономических санкций от 2 августа 2017 года Россия названа "противником". А если это война, необходима мобилизация. В том числе, экономическая.
В условиях войны правительство превращается в подобие Ставки Верховного главнокомандования. Опыта такой войны пока ни у кого из министров нет. У многих сохраняется инертность мышления. Факт начала реальных боевых действий до их сознания не дошёл. Экстренных мероприятий по устранению недостатков, как и в первой половине Великой Отечественной, намечено не было.
Президент Путин вынужденно стоит перед необходимостью предельно сжать сроки перехода Россией на такую систему экономического развития, при которой риски блокады будут максимально купированы. Однако нынешний либеральный блок правительства при всём желании не способен решить эту задачу. Пока мы будем призывать не поддаваться на провокации, война начнётся. 22 июня 41-го года повторится в сфере экономики.
СССР сумел наверстать упущенное (во многом из-за нехватки времени, не хватило около 1,5-2 лет) ценой большой крови. Теперь такая же задача стоит и перед Россией, но без такого напряжения сил. Надеяться, что нынешний состав правительства спасёт страну – утопия. Эти люди были подобраны под совершенно другие условия и задачи. Ситуация изменилась быстрее, чем мы оказались к этому готовы. У России уже нет двух лет, в течение которых либералов будет можно постепенно выдавливать из правительства. Чрезвычайные обстоятельства требуют чрезвычайных кадровых мер для чрезвычайной политики. Ибо когда факт блокады внезапно станет явью, менять либералов на патриотов уже будет поздно. Именно потому все кадровые назначения в новое правительство будут иметь судьбоносный характер.
