Доводилось ли вам, любезный читатель, быть очевидцем того, как в царстве птиц и зверей идёт самый важный процесс видового отбора — борьба за пищу? Даже если её уже нашли и присвоили, это ещё ровно ничего не значит: всегда найдутся соперники, готовые всё отнять.
Конкретным свидетелем такого дележа, который затронул сразу трёх чёрных вόронов, в один из июльских дней оказался и я, когда спускался в ложбину Гремячей гривы, где можно было запросто спрятаться от зноя, где шумели вековые берёзы и сосны, а ещё дружно цвёл Иван-чай. На него-то, собственно, я и загляделся: буйная картина перелива розовых и красных тонов завораживала. Казалось, на длинные стебли растений, точно шашлык на шампур, нанизали целые гирлянды нежных лепестков, и они дружно пролили свою драгоценную кровь посреди зелёного разнотравья, набравшего к середине лета полный рост...
Настоящая красота, достойная кисти живописца, была внизу, а вверху, на разлапистой сосне, кричала о себе печальная действительность: оттуда нисходили отчаянные вороньи призывы. Обычно ЧП у птиц случаются в конце июня, когда неопытные птенцы пробуют сами становиться на крыло и нередко просто срываются из гнезда, не рассчитав неокрепшие силёнки. Именно тогда родители поднимают истошный вопль, суетливо бегая вокруг, ковыляя на спичечных ножках, но готовые в любой момент своё чадушко защитить. А здесь-то что стряслось?
И как только я отыскал источник галдежа, всё сразу стало ясно: добычу не поделили! Чуть ниже вόрона, который клевал на ветке нечто лакомое, действовал при этом усердно, не обращая внимания на критику сверху, торчал его собрат. Такой же чёрный, как дёготь, он буквально изводил себя от непрерывной истерики: «Кар-р-р!» Чувствовалось, что голос у ворона молодой, ещё не загрубевший с возрастом и прочими издержками лесной и не всегда, должно быть, сытой жизни. Я не знаю птичий язык, но смысл уловил: «Поделись!»
Третьим в этой верховой компании был ещё один сородич и тоже возрастной, поскольку всё его недовольство сводилось к очень редким и приглушённым ремаркам ворчливо-философского типа: «Ка-а-а!» Ничего красноречивее птица высказать уже не могла, наблюдая за тем, как прямо на глазах исчезала обеденная порция, которой и она, вообще-то, могла бы обладать. Стоя на земле, неописуемый восторг в бусинках ворона-победителя я мог лишь представлять.
Мне вспомнилась пословица: «Ворон ворону глаз не выклюет», оставалось только подивиться мудрости народной, а самому двигаться дальше...
В тот день я долго бродил по Гремячей гриве: восседал на сопке, потом спустился в Черёмуховый лог, но везде звучал в ушах отчаянный вороний призыв: «Поделись!»
P.S.
Я уже был готов поставить здесь точку, как вдруг явилась мысль: а правильный ли у меня получился перевод вороньего языка? Не птица — глашатай какой-то, борец за справедливость! Это ведь только человеческое сообщество ищет истинные пути-дороги и чего-то заплутало, а в царстве зверей и птиц никаких «нестроений» отродясь не бывало…
Николай ЮРЛОВ,
КРАСНОЯРСК
