19 января в Берлине прошла Международная конференция по Ливии.
Зачем президент России отправился в столицу Германии? Решать судьбы раздираемой гражданской войной, но богатой нефтью и пресной водой североафриканской страны? Или у него были другие, куда более масштабные задачи?
Судя по участникам данного мероприятия, — несомненно, второе. Конфликт между ПНС Фаида Сараджа и ЛНА Халифы Хафтара, — похоже, стал только благовидным прикрытием и поводом для многосторонних переговоров по самому широкому кругу проблем — переговоров, в которых, помимо российского президента, приняли участие канцлер ФРГ Ангела Меркель, президент Франции Эммануэль Макрон, премьер-министр Великобритании Борис Джонсон, премьер-министр Италии Джузеппе Конте, президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, президент Алжира Абдельмаджид Теббун, президент Египта Абдельфаттах Сиси и даже, внезапно, президент Республики Конго Дени Сассу Нгессо. А также: генеральный секретарь ООН Антониу Гутерреш, начальник Канцелярии Комиссии ЦК КПК по иностранным делам Ян Цзечи, госсекретарь США Майкл Помпео, председатель Европейского совета Шарль Мишель, председатель Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен, Верховный представитель Евросоюза по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Боррель Фонтелес, генеральный секретарь Лиги арабских государств Ахмед Абуль Гейт, председатель Комиссии Африканского союза Муса Факи Махамат, и министр иностранных дел Объединённых Арабских Эмиратов Абдалла Аль Нахайян. И это ещё не весь список!
Согласитесь, состав чрезвычайно представительный, чуть ли не на уровне "Большой двадцатки", и для решения одного только "ливийского вопроса", мягко говоря, избыточный. Этот факт лишний раз подчёркивается тем обстоятельством, что ни Хафтар, ни Сарадж, как сообщается, в основных мероприятиях этой международной встречи, посвящённой "ситуации в Ливии", не участвовали и — опять-таки, как и в Москве 13 января, — между собой не встречались.
Точно так же вряд ли новый британский премьер встречался с российским президентом только для того, чтобы сообщить ему о неизменности позиции официального Лондона по "делу Скрипалей" и о том, что нормализация двусторонних отношений возможна только в том случае, если Россия прекратит свою "дестабилизирующую деятельность", якобы "угрожающую безопасности Великобритании и её союзников" (об этом сообщили буквально все масс-медиа, включая отечественные, даже не упомянув о реакции Путина — и они что, две минуты между собой говорили исключительно по Скрипалям и больше ни о чём?). То же самое — о встречах с Ангелой Меркель, Эммануэлем Макроном, Реджепом Эрдоганом (в последнем случае есть хотя бы традиционное сообщение на официальном президентском сайте kremlin.ru) и другими участниками "ливийской конференции".
В общем, понятно, что тщательно дозированная информация о встречах и переговорах в Берлине 19 января — выступает в качестве "дымовой завесы", прикрывающей истинное содержание и значение этого мероприятия. В условиях такой почти "нулевой информационной видимости" (которую особо подчёркивает большая статья Андрея Колесникова в "Коммерсанте", с пафосом "всё провалилось и пропало", но под контролем у президентов России и Турции) сложно делать какие-то обоснованные выводы, поэтому придётся ограничиться предположениями — опять же, исходя из наличного состава участников.
Как нетрудно убедиться, в столицу ФРГ прибыли первые лица ЕС, а также, отдельным чином, — тех стран Европы, которые в своё время имели колониальные владения на африканском континенте и продолжают сохранять там свои интересы. Это полностью объясняет отсутствие на берлинской встрече, например, Испании, но ставит вопросы относительно Португалии и Бельгии, которые, впрочем, к числу "больших" европейских государств сегодня не относятся. Далее, были налицо лидеры ведущих государств Большого Ближнего Востока (опять же, за исключением Саудовской Аравии и Катара). Наконец, на уровне глав дипломатических ведомств были представлены КНР и США, чьи глобальные интересы не вызывают никакого сомнения.
Уже отсюда можно сделать предположение о том, что в Берлине обсуждались какие-то важные изменения в "правилах игры" на международной арене, прежде всего — применительно к африканскому континенту и только потом — конкретно по Ливии. Здесь, конечно, налицо определённые "подвижки": претензии Эрдогана на особую роль в Северной Африке не подтверждены — более того, в итоговом документе конференции специально оговорено эмбарго на поставки оружия и на иностранное военное вмешательство. Процесс перемирия должен обеспечить специально создаваемый Военный комитет, в который войдут по пять представителей от каждой из двух враждующих сторон. Подчёркивается необходимость нормального функционирования ливийской нефтегазовой добычи и "равный доступ" представителей всех этнических групп этой страны к доходам от эксплуатации её недр.
Если этот формат окажется "рабочим" и успешным, то распространить его в той или иной форме на другие африканские (и не только) страны, будет уже гораздо менее сложной задачей.
