Владимир Бушин
Двадцать восьмая могила
3 сентября 1994 года воины, вернувшиеся
из Германии, возложили 27 букетов гвоздик
к Кремлевской стене, где спят наши
прославленные полководцы.
Говорил фронтовик.
двадцать третьего года рожденья,
Что из тех,
у кого за спиной Сталинград и рейхстаг.
Он божился:
- Ей-Богу, не сон, не мираж, не виденье.
Все я сам это видел, и все было именно так.
И опять повторял: - Не легенда, не сказ, не былина.
Навсегда сохранит в моем сердце родная земля
День, когда наши внуки вернулись домой из Берлина
И под знаменем красным прошли по Тверской до
Кремля.
Двадцать семь у них было букетов им выданных
алых.
И с поклоном сыновьим возложили их все у стены
На могилы прославленных маршалов и генералов,
Незабвенных героев великой народной войны.
Но могиле одной запретил командир поклониться,
Положить в изголовье хотя бы гвоздичку одну.
И косились солдаты. Мрачнели солдатские лица,
Ибо с помощью их еще раз оболгали войну.
Сколько лет уже лгут и не могут налгаться досыта,
На могилы плюют, разбивают кресты и гробы…
Ах, как хочется им, чтобы правда была позабыта!
Как назвать их? Антихристы. Нелюдь. Рабы.
И в кругу нашем,
редком уже,
но по-прежнему братском
Тяжело мне, товарищ, и мерзко о них говорить
И скажу лишь одно: в сорок третьем по Гжатском
Не доверил бы им даже кашу солдатам варить.
И в душе проклиная запрет скудоумно греховный,
Уходили солдаты за скорбным отрядом отряд…
Вдруг один обернулся:- Спи спокойно, Верховный,
Мы припомним и это – ведь настанет и наш Сталинград…
А когда уж луна окоем озарила Московский,
То очнулись герои, преступив роковую межу,
И сказал самый младший, изгнанник Литвы
Черняховский:
- Разве он допустил бы! Я гвоздики ему положу.
Маршал Жуков шагнул, под луною сверкнув орденами:
- Вспоминаю о нем каждый раз, как вокруг погляжу.
Этот смрад и развал, спор и кровь меж страны племенами
Разве он допустил бы! Я гвоздики ему положу.
Адмирал Кузнецов, от него претерпевший немало,
Поднял руку: - А я лишь о том вам скажу:
Сколько гаваней лучших у нашего флота не стало!
Разве он допустил бы! Я гвоздики ему положу.
Тут и сын его Яков, погибший в плену, оказался.
- Мой отец, - он сказал, - был уверен: я честно умру.
И менять на фельдмаршала сына не стал, отказался.
Он иначе не мог. Дайте пыль я с могилы сотру.
И один за другим его маршалы и генералы
Подходили за сыном и клали к могиле цветы
Это видел я сам, - мой рассказчик закончил устало,
И ревниво добавил: - Неужто не веришь мне ты?
Людмила Туровская
Бункер Сталина
Навалили грязной лжи, напоганили.
Покатился по Руси злобный вой.
Но хранит железный дух бункер Сталина –
Под отеческой землей, под Москвой.
Где стоял великий дом – там развалины.
Где сиял победный свет – чернота.
Но хранит железный дух бункер Сталина.
И вовек жива Его правота.
Всё – постыло. На душе – лишь окалина.
Вновь на родине – лихая беда.
Но хранит железный дух бункер Сталина.
Не на сотню черных лет – навсегда.
Вадим Андреев
Март пришел в страну с недоброй вестью.
Холод. Вьюга. Плотный снежный наст.
Собирались в коммуналках тесных
и шептались, не смыкая глаз.
Говорили плотники из Пресни,
сталевар, рыбак и коневод:
«Нам послал отца Отец Небесный
Был он крут. Но как нам без него?»
И, казалось, вне пути земного
для любого в общем сорванца
в те года он заменял родного
на войне погибшего отца.
За кремлевской башней солнце село.
И кому-то в полутьме зимы
до рассвета в одеянье белом
кланялись деревья до земли.
И срывая с веток заскорузлых
почки, что пробились лишь вчера,
по всему Советскому Союзу
безутешно плакали ветра.
Фёдор Городов
У могилы генералиссимуса
На главной площади страны,
невдалеке от Спасской башни,
под сенью каменной стены
лежит в могиле вождь вчерашний.
Над местом, где закопан он
без ритуалов и рыданий,
нет наклонившихся знамён
и нет скорбящих изваяний.
Ни обелиска, ни креста,
ни караульного солдата -
лишь только голая плита
и две решающие даты,
да чья-то женская рука
с томящей нежностью и силой
два безымянные цветка
к его надгробью положила.
Ярослав Смеляков.1964 г.
Стратег, провидец, повелитель:
Ты душу русскую постиг.
Затянутый в свой строгий китель,
Поколебал ты материк.
Как Моисей ты вёл Россию
В обетованную страну.
Мы тридцать лет набычив выю,
А ты тянул, как борону.
Ты разделил судьбу народа,
Ты сотворил ему кумир;
Ты знал: в семье не без урода,
Ты исправлял порочный мир.
Карал измену и крамолу,
Бил казнокрадов по рукам,
Давал дорогу Комсомолу,
Нёс правду массам и векам.
Твой час настал, когда Европа
Пришла с секирой палача:
Россию превратить в холопа
И здесь погибла от меча.
Ты сына ( был бы ты тираном!)
Принёс нам в жертву, в общий храм.
Не заменил его Бараном*,
Как хитроумный Авраам**.
Когда ты умирал, застыла
У репродукторов страна.
Рыдали труженики тыла,
Тряслись героев ордена.
Твой прах, всем прочим в назиданье,
Мы положили в Мавзолей.
Теперь ты в песнях и в преданьях:
" Жить стало лучше, веселей!"***
Из Мавзолея, раб неверный,
Твой прах кощунственно достал.
И образ твой втоптал со скверной,
Себе воздвигнув пьедестал.
Оплёванный, но не забытый,
Лежи под гробовой доской.
Лежи под нашею защитой
В бессмертной памяти людской!
* - когда сын его, Яков, попал в плен к немцам, германское командование предложило обменять его на фельдмаршала Паулюса. На что Сталин сказал:" Я маршалов на солдат не меняю!"
** - что бы испытать в вере Авраама, Бог приказал ему принести в жертву единственного сына, Исаака. Авраам подчинился. Но в последний момент Бог сжалился и не стал требовать этой жертвы. Разрешил заменить сына овном.
*** - из речи Сталина, 17 ноября 1935 года, на Первом всесоюзном совещании рабочих и работниц.
02.02.2017. ПЕРЕЛЕСЬЕ.
Надежда Диас
Сталин с нами
Оболган, как никто другой,
А раньше в песнях воспевали.
Страну в начале взял с сохой,
А с ним заводы расцветали.
Дорога к космосу вела,
Голодных не было, бездомных,
Его великие дела
Видны в моментах переломных.
Он был у люда на виду,
На лыжах в Альпах не катался,
С народом разделил беду,
С ним вместе на рейхстаг поднялся.
Он строил, мыслил, помогал,
И он ни в Ялте, ни в Потсдаме
Страну великую не сдал,
И потому - он вместе с нами.
15.03.2010
