«Долой Трёх Толстяков!»
Юрий Олеша.
На экране — полнотелая красавица-блондинка. Она тщетно пытается втолкнуть своё «барочное», сытое тело в гламурные микро-платьица. Зеркало — безжалостно. Что в отражении? Щекастое лицо. Громадный живот. Бёдра — мощь плодородия. Пред нами — героиня новой комедии Алексея Нужного «Я худею» (2018). Девушка Аня (Александра Бортич) — невероятно хороша собой. Она - гораздо милее тех, кого ей ставят в пример. Но она — толстуха. Сюжет комедии — прост. Раздобревшую Аню бросает возлюбленный, для которого стройность — важный фактор телесного и личностного совершенства. Он — инструктор по плаванию, а не фламандский живописец XVII столетия. В своё время на НТВ крутили одноимённый проект - «Я худею», где все сценарии базировались на одном и том же: много жира — нет любви. О здоровье говорилось куда как меньше. Все пампушки (и откровенные свиноматки) жаловались не на повышенное давление, а на равнодушие парней. На хладность и безразличие со стороны мужа. На одиночество. На крах любви. Где-то фоном шла тема сосудов, повышенного сахара, немыслимого холестерина и страдающего, бедного сердца. Одышка, потливость, тяжёлые шаги командора. Но какой там командор? Латы — из жировой прослойки. Молодые фемины — лет двадцати пяти - с гипертоническим багровым румянцем падали от маломальской нагрузки. Смешно прыгали, грузно болтались на турнике и на глазах всей страны топтали кремовые торты. Да. К финалу они приосанивались и худели до состояния «жить можно». И — тут же радостно вещали, что любимый — вернулся с букетом. Или — нашёлся. В фитнес-клубе. Сосуды и лёгкое дыхание — лишь бонус (мелочь но приятно!) к возобновившимся секс-отношениям. Все публикации о похудании в дамской прессе — ровно такие же. Убери целлюлит — стань манящей. Заодно снизится шанс уехать на скорой помощи — под капельницу. Но - заодно. В комедии «Я худею» тоже всё начинается по выверенной схеме. Любовная лодка разбилась о жир. Анечка начинает бороться — поначалу за своего Женю — эстета, но потом — за самоё себя. И это — изумительно. Вместо того чтобы (как заложено в матрицу) принять своего бывшего, свято пообещав питаться отрубями с кефиром да пареной репой, Аня выгоняет красавца. Ты — не нужен. Есть Я, которая имеет право быть худой не для амурных упоений средь скомканных простынок, а для самой себя. Хочу — и буду. Освободилась от лишнего.
В этом фильме есть ещё немало знаковых моментов — показана российская провинция, а точнее — Нижний Новгород. Есть ли жизнь за МКАДом? Выясняем — есть. Это не грязь и обшарпанность, а приличное место жительства. Волга, старинные улочки, новостройки, парки, фитнес-центры, бассейны, приятные кафешки, дискотеки. Да! Тут обитают хомо-сапиенсы, которые что-то производят. Допустим, Аня — кондитер, чьи тортики ценятся во всей области. (Ожидали менеджера по дозакупкам перепроданного, правда же?). Её мама — живёт и работает в деревне. Там — вполне сносная бытность. Мамин друг-кавалер (внимание!) - комбайнёр. Когда в последний раз нам показывали комбайнёра?! При этом человек с изюминкой — фанат группы Queen, и рассказ о том, как при СССР его «свинтила» не разобравшаяся милиция — это привет моему поколению. Пьющие мужики выглядят не жалко и забито, а комично — как дядя Митя из культовой комедии «Любовь и голуби». Больше того, их пьянство — не фатально, и сцена с комбайнами в широком поле вообще напоминает аналогичные советские образцы. «Прежде всего, это фильм про большую и прекрасную Россию. В роли звезды первой величины – Нижний Новгород, один из важнейших городов страны, которому ролей в кино до сих пор почти не доставалось», - высказался публицист и общественный деятель Егор Холмогоров. Великолепны волжские виды, простор, огни на реке, дорога, поле с коровами. Вместе с тем, ...навязывается мысль, что Нижний — это всё равно захолустье. Уютное, да — но не для всех. Деловитая Наташа — вся в стремлении покорить Москву, ибо там — неповторимые возможности. Получит ли она призовое счастье в столице? Вопрос — открытый.
Интересна линия отца главгероини в исполнении Сергея Шнурова. Бывшего отца, ибо сие даже не «воскресный папа». Шнур вообще украшает любое повествование — он органичен и гармоничен сам по себе, хотя здесь он не поёт, а забавно танцует. Впрочем, не забавно — трогательно. Судьба его персонажа — парадоксальна. Женатый вторым браком на «позитивной» тётке-йогине, он живёт где-то под Казанью и промышляет охотой. Угощает опешившую дочь ...бобрятиной. На стене — трофей: гигантская шкура уничтоженного бобра. Во всём этом — некая «новая архаика». Будто — побег от суеты. Но! В кадре появляется типично штатовский fat boy - Коля. Никогда не унывает, поддерживает, хохмит. Катается на дурацкой машине. По законам жанра, он появляется в жизни Ани, когда ей становится особенно гадко и, как в голливудском кино, ...так и не становится её бойфрендом. Она его не выбирает. Просто они друг другу — опора и «жилетка для плача». Фильм построен по американскому канону и от этого, кстати, сильно выигрывает, как ни ужасающе оно звучит. Иногда голливудские штампы — круче наших, русско-европейских — с привычкой к рефлексии и страданиям. Аня — худеет. Коля — из loser-а становится winner-ом. Им аплодируют. На этой оптимистической ноте возникает столь нужный хэппи-энд. Вот это грамотное, тонкое сочетание советских и голливудских кино-традиций делает картину «Я худею» смотрибельной. И — вселяющей надежду.
Борьба за тело — это не секс (для тех, кто попроще) и не самочувствие (для тех, кто соображает), но — важнейший культурологический и социальный аспект. Мода на худобу – предмет многочисленных споров, драм и нервных срывов. Общество, с одной стороны, возмущается, но с другой - …стремится худеть. Культ худобы - это урбанистическая философия, когда всем - мало места и нужно срочно уместиться. Дома растут вверх, становясь всё стройнее и выше. Мир стремится к небоскрёбам, на сотый этаж, а женщине тоже ничего не остаётся, кроме как вырасти и постройнеть.
Перенаселённость мегаполисов и — небольших посёлков. Нас - всё больше, тогда как Земля не имеет тенденцию к расширению. Крупные города становятся всё менее пригодными для вольготного проживания, а час пик в общественном транспорте сделался бичом современного общества ещё полвека назад. Личное пространство человека суживается год от года. Кто же выиграет в этой безумной гонке? Бесспорно, узкобёдрые и тощие. Они без труда просачиваются на крохотный свободный пятачок в утренней автобусной давке. Худой человек занимает мало места. Кроме того, ему нужно гораздо меньше пищи – сидящая на бесконечных диетах дамочка скорее удавится, чем навернёт три тарелки жирного борща со сметаной. Нужно ли напоминать о том, что наше Светлое Будущее, скорее всего, будет «скрашено» бесконечными войнами за ресурсы? Таким образом, миф о «худой красоте» – это гимн скромным потребностям. Ничего лишнего.
Жестокие требования нашей городской цивилизации, где вертикальные линии преобладают над роскошью горизонталей, а потому худая и высокая модель смотрится наиболее выигрышно рядом с каким-нибудь головокружительным Москва-Сити. Уже в 1910-х годах возник манерно-изысканный образ тощей вамп. «В ту пору хорошо было быть худой, и дамы в чёрных и тёмно-лиловых платьях казались едва живыми, едва держащими в руках муфты и меха…»- писал Алексей Толстой в одном из своих рассказов. То есть мода на худобу началась в эпоху ускоренной индустриализации и урбанизации – городская жительница должна быть узкой, мобильной и – плоской, то есть хорошо вписываться в эстетику мегаполиса с его рёвом авто и вертикалями заводских труб.
Отныне из описаний женских прелестей стали исчезать «полные плечи» и «пышные бёдра», потому что «модные» плечи всё больше становились костлявыми или даже атлетично-мужественными, а широкие бёдра представились скорее объектом для борьбы, нежели поводом для гордости. С 1960-х годов у женщин началась настоящая истерия по поводу веса - тогда уже не пытались делать скидку на возраст, наличие детей и другие факторы. Подверглась сомнению и незыблемая классика. «В сущности, Афродита - довольно толстая женщина, я видел её в музее. А Галя! Галя стройна, как картинка Общесоюзного Дома моделей»,- рассуждает юный персонаж Василия Аксёнова. В 1980-х актуален фитнес - это накачка и подкачка, это спец-питание и спец-изнурение, это шикарный загар и рационально-оценивающий взгляд на телесную привлекательность. Журналы советуют и учат, как, чем и зачем себя подстегнуть. Аэробные упражнения, забота о своём теле, его презентабельности - вот что важно отныне. Худая — значит годная. Жирная — стало быть биологически-ущербная. Ленивая. Студень. Так было до середины 2000-х годов.
Последние десять-пятнадцать лет на Западе возникла новая — прямо противоположная идеология — бодипозитив. Ты - поросятина? Оставайся ею! Оно красиво и сексуально. Замечу, что о сосудах и сердце опять — ни полслова. о возможностях наслаждаться своими телесами и пролежнями. Современная американская героиня худеть не стала бы — напротив, она восстала бы против стереотипов, оставшись кадушкой. Создала бы в своём городке лигу жиртрестов. Писала бы статьи: «Мы имеем право на гамбургер!» и «Мы не толстые, а — большие!» Сочинила бы книгу «Я и мой центнер». Ей дали бы премию. Бестселлер перевели бы на все языки мира — и на русский к вящей радости наших заляпанных феминисток! Конечно же, она бы закрутила буйный роман с другом-пухляком, и он — о, чудо! - оказался бы лучшим любовником на свете. Иди-как ты лесом (точнее — прерией), бывший-прекрасный - с бицепсами и трицепсами. В этом — разница между старым голливудским стилем и — нынешним американским подходом. Российские кинематографисты, хоть и взяли тамошний канон, однако, допустили очаровательный анахронизм.
Оценивать российское кино становится всё сложнее — если раньше оно было оглупляюще-провальным или же — артхаусно-русофобским (sic!), то сейчас что-то меняется. Возникает свежая концепция, пробиваются новые идеи — пока ещё с трудом и перекосами. И - наметился подъём. После просмотра не хочется плеваться. Я, право, надеюсь, что наше искусство — и синематограф тоже — освободится от лишнего, как это сделала героиня комедии «Я худею».
