Владимир Сергеевич Бушин был любим, почитаем, обожаем всеми, кто читал его произведения, будь то статьи, стихи, литературоведческие работы. Для меня он был частью жизни. Очень значительной и, казалось, неисчерпаемой: он будет всегда!
Сначала узнала его по текстам, когда сама была лишь читателем газеты «Завтра». Как и множество читателей, искала в первую очередь его статьи. И не стоит описывать состояние после прочтения: оно у всех людей было одинаково - восторг от точного, красивого языка, от позиции автора, от чувства единомыслия. Позднее, став автором газеты, познакомилось с Владимиром Сергеевичем, очень шапочно поначалу. Затем откликнулась на его просьбу привезти ему домой экземпляры газеты с его статьёй, что и сделала. При этом он сказал, как всегда в таких случаях говорил: «Катя, возьмите такси». Он очень боялся причинить неудобства и пояснял, что ему неловко будет просить впредь, если я не воспользуюсь услугами такси. Я уверяла, что до его станции «Аэропорт» мне гораздо удобнее приехать на метро.
А затем меня попросили наладить с ним прекратившееся по некоторым причинам сотрудничество с газетой. И вот долгие годы - наше общение, ставшее дружбой. Я принимала его тексты в газету, редактировала, то есть сокращала, если они были великоваты, убирала те формулировки, за которые бдительные роскомнадзоры просто обрушили бы санкции на газету. Он говорил, что даже не заметил моей редактуры, оставлял всё на моё усмотрение, и даже посвятил мне как редактору его текстов стихи.
У нас были очень открытые отношения, без тени недомолвок, недовольств, без неискренности. Были безмерное (с моей стороны) уважение, симпатия, привязанность и тяга к общению. Мы порой ругались, спорили! Но при этом не было обид. Сотни телефонных разговоров, десятки, если не сотня за это время, встреч: Татьяна Николаевна и Владимир Сергеевич приезжали в город, звонили мне. Я ехала к ним, привозила письма, газеты, мы чаёвничали, обсуждали какие-то события, делились впечатлениями, шутили. Праздники, дни рождения...
Бывала спутником Владимира Сергеевича на те или иные мероприятия: то в МИД на вручение ему медали, то в галерею Александра Шилова, который писал его портрет, то мы с Владимиром Сергеевичем идём в Думу, где нам обоим вручает юбилейные медали КПРФ Геннадий Зюганов. И там я представляю Бушину Рустема Вахитова, уникального публициста, философа, которого Бушин очень ценил. А вот чествуют лучших авторов журнала «Политическое просвещение». Там среди других чествуемых - и Борислав Святозарович Милошевич, высоко ценивший Бушина. После церемонии мы спускаемся в буфет, пьём чай. Есть прекрасная памятная фотография.
Гостепреимнейший дом Бушиных! Гостеприимнейший! Уютно, тепло, хлебосольно. Неописуемой красоты и доброты Татьяна, великолепная хозяйка, незаменимая помощница Владимира Сергеевича. Очень спокойная всегда, уравновешенная. Он сам признавался, что часто взрывается, а Татьяна всё это спокойно выслушивает, спокойно делает то, о чём в такой эмоциональной форме просил Владимир Сергеевич.
В последние годы они жили на даче в Красновидово, в город приезжали изредка: то по делам, то на дни рождения внуков-близнецов, например, или на 1сентября, провожать их в школу. Татьяна рассказывала, как внучка спросила: «Бабушка, как у тебя фамилия?» «Бушина». А у дедушки? «Бушин». Маша в изумлении: «Вы что ли тоже близняшки?»
А порой спросишь: по каким делам - в город? Татьяна отвечает: «Вот захотел! Ему то и дело надо в город. Просто так. Сидит, и вдруг: «Вызывай такси. В город поедем. Ну и едем».
Владимир Сергеевич вступает в разговор: «Ну, Таня, надо же квартиру проведать, и вообще…»
Удивительно было его неослабевающее внимание ко всему происходящему и живая реакция на это. Возмущался всякой мерзостью, восхищался геройством. Нашими военными в Сирии, например. Фронтовик, коммунист, человек глубочайшей культуры, редчайшего достоинства. Он всё делал с достоинством! И общался с любым человеком - с достоинством. Не представить его либо высокомерным, либо лебезящим перед кем бы то ни было. Он отвечал на письма читателей, на звонки, а то и сам звонил своим поклонникам. Он был очень доступен, открыт к общению.
В их дачном посёлке жили бездомные собаки, некоторые были просто брошены дачниками. Татьяна и Владимир Сергеевич кормили лечили, обихаживали этих собак. А когда Татьяне говорили, мол, вы - собачница, она эмоционально признавалась: «Да я не собачница совсем! Но кто-то должен их кормить!»
В прошлом году Бушину - 95 лет. Уже забронирован зал ЦДЛ для юбилея, напечатаны билеты, мы с Владимиром Сергеевичем продумываем программу вечера, который он, как и 90-летний юбилей, попросил вести меня. 90-летие мы вели с Сергеем Николаевичем Бабуриным, готовясь, ездили на дачу к Бушину, проговаривая программу вечера. Но буквально накануне 95-летия и Татьяна, и Владимир Сергеевич серьёзно затемпературили, были госпитализированы. Вечер отменён. Планируем, что сделаем просто творческий вечер в День Победы или в любой день рождения …
Приехала навестить в больницу, вижу, что Владимир Сергеевич всего день здесь, а уже исписал какие-то под руку попавшиеся листки: смотрит телевизор или читает газеты - делает пометки. На следующий день привожу ему блокноты. А через день приезжаю - половина блокнота исписана. Всегда работал! Все удивлялись его работоспособности, тому, сколько статей он пишет. А он всегда трудился!
Тексты Владимира Сергеевича не были фигурами речи. Он писал, как думал. Не вставал в позы, не лукавил, у него не было и налёта двурушничества. Он был советским человеком настолько, насколько это вообще возможно, при том, что в советское время не был обласканным или чрезмерно, сусально идейным. Был даже этаким хулиганом в чём-то. Многие перипетии он отразил в текстах, о чём-то рассказывал, что было порой так смешно! Какие интересные рассказы об отдыхе в писательском доме в Коктебеле!
Он вёл дневники, часть из них уже опубликована, и это конечно, истинный клад.
Все слова уже произнесены, мысли сформулированы, ничего нового не сказать. Но какие-то детали, возможно, будут не просто интересны его поклонникам, но и нужны. Потому что и детали о человеке любимом помогают тебе самому жить, укрепляют. Когда близкий человек уходит, ты оплакиваешь его уход как своё сиротство. Тебе плохо, невыносимо, и не только твои, но и чьи-то воспоминания помогают пережить утрату.
В понедельник, 23 числа, звонит Владимир Сергеевич:
-Катя, мы едем в город, пробудем пару дней, приезжайте.
-Хорошо.
Во вторник от него пропущенный звонок. Набираю:
-Мы празднуем юбилей Валентины Александровны (мамы Алексея, зятя).
-А вы где?
-У Кати.
-А я рядом, сейчас приду.
-Будем рады.
Прихожу, застолье в узком семейном кругу в разгаре. Катя, Алексей, его мама, Валентина Александровна, Татьяна, внуки Маша с Ваней, Вера - друг дома. Все весёлые, вспоминают школу, что тогда носили, какая была мода, какие причёски, какие требования были к учащимся.
Владимир Сергеевич вспомнил, как в Сочи Татьяну за то, что она в шортах вышла, чуть не арестовали. Смех, шутки.
Владимир Сергеевич читает:
На всю оставшуюся жизнь
Мне хватит в «Завтра» публикаций,
За них проклятий и оваций
На всю оставшуюся жизнь.
На всю оставшуюся жизнь
Мне хватит дружбы Александра,
Хоть я в глазах его- Кассандра
На всю оставшуюся жизнь.
На всю оставшуюся жизнь
Мне хватит рядом Кати Глушик,
Не надо мне других хохлушек
На всю оставшуюся жизнь.
Но вместо «хохлушек» он сказал «старушек», мы смеёмся, он не понимает, чему, мы ему говорим, он изумляется, что оговорился, хохочет…
Маша всем нам делает «укладки»: кому косы, кому начёс, папу, Алексея, причёсывает на манер купца, о чём он ей говорит: мол, она из него делает купчика. Ваня обнимает Татьяну, Владимир Сергеевич с гордостью замечает: «Ты уже бабушку перерос».
Пьём чай, вспоминаем, какая была «картошка» в советское время, Катя жалеет об утерянном рецепте тарталеток в буфете ЦДЛ, куда мама водила её на занятия рисованием… Татьяна вспоминает, что раньше всегда ходили по выходным в гости, принимали у себя гостей, чего сейчас практически нет. Прекрасное застолье дружной гостеприимной семьи, в которой и чужой чувствует себя своим.
Интересуюсь, как самочувствие Тамары Георгиевны Алфёровой после ухода Жореса Ивановича, Бушины дружили с ними. Владимир Сергеевич говорит, что никак не может дозвониться ни по одному телефону. Я набираю, Тамара Георгиевна берёт трубку, я передаю Бушину, они общаются, он говорит, что перед Новым годом позвонит ей ещё, потом просит меня продиктовать ему телефон, может, у него неверно записан.
Расходиться не хочется! А внукам завтра в школу. Встаём из-за стола уже в десятом часу. Владимир Сергеевич обещает прислать новый текст в газету.
А на следующий день звонок от Кати: Владимира Сергеевича не стало. Работал за компьютером, собирались на дачу, Татьяна спрашивала, когда вызывать машину. Он, мол, сейчас закончу. Она ушла в комнату, через некоторое время идёт в его кабинет, там его нет. Он на кухне на диване сидит, откинувшись…
Чем дольше знаешь человека, тем он тебе более дорог. С ним было больше встреч, общения, радостей. И сколько бы ему ни было лет, ты не готов, что его не стало. Вот не может этого быть! Ведь так хорошо себя чувствовал, планов столько…
Тамаре Георгиевне звоню, чтобы сообщить. Она в изумлении: у вас вчера так весело было, я слышала радостные голоса, видимо, праздник. Да, дни рождения сразу двух бабушек.
Бушин, безусловно, классик. Как только его ни называют, какие эпитеты ему ни подбирают, которые не эпитеты, а констатация: эталон, камертон, мерило, вершина… Его тексты вбирают в себя, и ты ненасытен: сколько ни читай, тебе мало, жалеешь, что чтение уже закончилось. Есть тексты информативные. Узнал о чём-то, и довольно. А есть те, что и знания дают, и наслаждение от того, как текст написан. Порой начинаешь что-то читать, и уже знаешь, чем закончится, как примерно пойдёт повествование. И не интересно. А у Бушина никогда не знаешь, чем закончится, как он опишет что-то. И даже когда ты прочитал, тебе всё равно захочется прочитать знакомый текст. Как «Евгения Онегина», как «Войну и мир». Мы знаем, что там. Но мы наслаждаемся, читая вновь!
Александр Проханов восхищается нейрохирургом Коноваловым: какое блистательное умение у того, какая ответственность. Но и Проханов, и Бушин делают операции на мозге десяткам тысяч, миллионам людей! Их тексты - это кислород, который позволяет человеку в смраде нынешнего бытия жить.
На поминовении я предложила учредить премию по публицистике имени Владимира Бушина. И вдруг слышу: «Да никто так писать не умеет, никто не будет соответствовать Бушину».
Да, он действительно выдающийся, непревзойдённый публицист. Но вот есть же литературные премии и Пушкина, и Льва Толстого. А что, хоть один лауреат этих премий соответствует тем именам? Такая премия нужна.
***
Владимир Бушин
Моё время
Я жил во времена Советов.
Я видел всё и убеждён:
Для тружеников, для поэтов
Достойней не было времён.
Я жил в Стране Социализма,
Я взвесил все её дела
И понял: никогда Отчизна
Сильней и краше не была.
Я жил во времена Союза
В семье несметных языков,
Где дружбы дух и братства узы
Страну хранили от врагов.
Я жил в эпоху Пятилеток
И был голодным иногда,
Но видел я – мой глаз был меток, —
Нам светит горняя звезда.
Что ж, ошибались мы во многом,
Но первыми прорвали мрак.
И в Судный День, представ пред Богом,
Мы развернём
наш Красный Флаг.
