Помойки и свалки наступают на наши города, на деревни и опушки лесов. Зловонные горы мусора вырастают подле заповедников и памятников архитектуры, у домов культуры, в научных центрах. Отходы извлекаются из уютных кухонь, из простых жилищ, из коттеджей, собираются вместе и вновь наступают на кухни, коттеджи, жилища. Отходы завалили Арктику: сверкающие прозрачные льды покрылись ржавым железом, пустыми гниющими бочками и обрывками кабеля. Места, где ещё недавно искрились солнечные кристаллы, теперь наполнены омерзительным мусором — требухой умершей цивилизации.
Мусором полон космос. Космические корабли и ракеты летят среди мёртвых отбросов, чудом избегая столкновения с ними. Борьба с отходами — планетарное дело. Заводы по переработке мусора извлекают из свалок металл, целлофан, бумагу, превращают их в слитки, бруски пластмассы, в сырьё, из которого вновь вырабатывается белоснежная бумага, серебряные изделия или драгоценное топливо. Переработка отходов есть своеобразное воскрешение из мёртвых. И ядовитая гниль, отринутая человечеством, вновь возвращается в людской обиход, ей дают вторую жизнь. И это воскрешение не менее таинственно и загадочно, чем воскрешение человека, о котором мечтают мировые религии.
Но отбросы оскверняют не только божественный лик Земли. Они загрязняют людские души, в которых бушуют пороки. Человек в погоне за наживой, за златом, за неудержимым потреблением оскотинивается, в нём поселяется зверь. Он забывает милосердие, божественную правду, не видит в другом человеке ни бога, ни брата, ни товарища. Очищение человеческих душ от «мерзости запустения», от помоек и свалок — это вековечное дело. Им занимается Церковь. Храм, как бы прекрасно он ни выглядел со своими божественными иконами, золотыми куполами, возвышенным пением, храм есть завод по переработке духовных отходов человечества. Если человек приходит в храм, отягощённый ненавистью, тьмой, развратом, иногда убийством, то он, исповедуясь у священника, отдаёт ему свои грехи, свои невыносимые скверны. И освобождённый от них, выходит из храма помолодевшим и просветлённым. А батюшка, получив на исповеди эти страшные грехи, корчится, мучится, болеет душой и телом, медленно выздоравливает к следующей исповеди, быть может, ещё более страшной. В этом — подвиг наших батюшек, занимающихся переработкой духовных отходов человечества.
В Гефсиманском саду, когда Христа уже окружили палачи и готовили ему крестный путь, распятие, смерть на кресте, он молил Отца своего о том, чтобы его, Иисуса, «миновала чаша сия». Богословы трактуют Моление о чаше как минутный страх Христа перед предстоящими бичами, терновым венцом и страшными ржавыми гвоздями, которыми пробьют его стопы и длани. Но Иисус, моля Отца, чтобы «миновала его чаша сия», ужасался не кнутов и гвоздей. Ему было страшно испить чашу, полную до краёв всей жутью и мерзостью погибающего мира, наполненного содомским грехом. Мира, который уже не мог излечиться сам. Мира, который мог спасти от погибели Бог, отдав на распятие и заклание своего Сына. Иисус испил эту чашу, искупил грехи человечества, искупил первородный грех ценой своей собственной жизни. Когда он был снят с креста, три дня смерти Христос перерабатывал эти чудовищные смрадные отходы грешного, погибающего человечества.
Не только отдельно взятый человек, отдельно взятая душа страдает от грехов и пороков. Замусорено помойками и свалками всё наше общество. Оно страдает от отходов, которые множатся в наших министерствах, корпорациях, политических партиях, в судебных органах. Само общество задыхается от зловонных отбросов, которые рождаются несправедливостью, алчностью власти. Великие заповеди оставили нам наши православные мистики, такие как старец Филофей. Филофей убеждал великого князя в том, что задача правителя не в стяжании казны, не в расширении владений, не в усилении армии, а в сбережении драгоценного православного учения о Царствии Небесном, о том идеале, к которому мы должны стремиться, идеале, бесконечно удалённом от каждого из нас, но где-то в бесконечной дали этот идеал осуществим.
Наше общество замусорено несправедливостью и насилием, оно нуждается в очищении. Президент Путин, объявляя о борьбе со свалками, радел о сбережении нашей земли, воздуха, вод. Объявляя о борьбе с бедностью и обещая несметные вливания в зарплаты, пенсии, льготы, он радел об устранении чудовищной несправедливости, царящей в нашем обществе. Богачи столь богаты, что уже не в состоянии понять страдания бедняка. Борясь с бедностью, Путин хотел избавить современную Россию от появления Пугачёвых и Разиных, от заговоров декабристов, от народовольцев, взрывающих динамитом генерал-губернаторов и царей, хотел уберечь Россию от взрывов, которые раскололи бриллиантовую царскую корону, а самого царя толкнули в подвал Ипатьевского дома.
Стремясь увеличить продолжительность человеческой жизни, мы выполняем древние заветы наших сказочников о молодильных яблоках. Говоря о нашей космической мощи, мы не должны забывать, что ракеты, изобретённые Циолковским, есть средство, с помощью которого воскрешённые поколения будут расселяться по другим планетам. Так учил великий наставник Циолковского — космист Николай Фёдоров.
Говоря о противостоянии Америки и России, о надменных и коварных американцах, желающих укоротить Россию, не надо уповать на грядущее социальное примирение Америки и России, на утопические «перезагрузки», на умилительные братания. Американская мечта есть град на холме, крепость, с помощью которой американцы держат под контролем всё остальное, лежащее у подножия горы, человечество.
Русская мечта — это храм на холме. Кресты этого храма достигают небесной лазури, и свет Фаворский проливается в наши семьи, в наши гарнизоны, университеты и заводы. Две эти мечты несовместимы, им предстоит вечная распря. Россия — страна, которая во все века принимала на себя скверны мира, всю тьму, превращая их в Свет. Россия — это гигантская фабрика по переработке вселенских отходов. Такой она задумана Господом, такой она важна Господу. Это великое русское бремя и великое русское предназначение. Об этом — Вероучение русской мечты.
Рис. Геннадия Животова
