Банки занимаются ростовщичеством, т. е. предоставлением кредитов под процент. Разрушительный характер ростовщичества был понятен людям уже в древние времена. Ветхий и Новый Заветы, Коран содержат строгие запреты на ростовщическую деятельность. Современное банковское ростовщичество даже более разрушительно, чем традиционное, существовавшее до появления института банков.
Дело в том, что банки не являются просто «финансовыми посредниками», они создают новые деньги. Они эмитируют деньги в виде кредитов. Сегодня в мире все деньги кредитные. А это неизбежные дисбалансы в экономике. Условно говоря, денег банками выпущено на 1 миллиард единиц, а возникшие в результате выдачи кредитов на указанную суммы денежные обязательства составляют 1,5 млрд. единиц. Это означает, что должники при всем желании не смогут покрыть все свои обязательства. Сумма непогашенных обязательств равняется величине начисленных процентов. Отсюда и неизбежные дефолты, банкротства, кризисы. Те, кто руководит денежным хозяйством (денежные власти в лице центробанков и минфинов) эти и другие «тайны» ростовщического капитализма хорошо знают. Принимаются кое-какие попытки если не отменить ростовщичество, но хотя бы сгладить его негативные последствия. В частности, путём ограничения процентных ставок по кредитам банков, введением банковского надзора со стороны центробанков и других финансовых регуляторов, снижая ключевую ставку центробанков и т. п.
Реакцией современных ростовщиков на некоторые ограничения со стороны денежных властей является уход в тень. Во-первых, действующие банки уводят в тень часть своих операций. Это так называемые забалансовые операции (активы и обязательства). Практикуется также использование банками офшоров и т. п. Во-вторых, ростовщичество уходит за пределы официального банковского сектора. Этой деятельностью начинают заниматься организации, которые находятся вне сферы действия банковского надзора (контроля). Такие организации вполне легальны. Это всевозможные трастовые организации, страховые компании, частные пенсионные фонды, инвестиционные фонды, брокерские конторы и т. п. Они располагают гигантскими капиталами и их размещают в разных секторах экономики, создавая дополнительные долги.
Ещё недавно многие эксперты не обращали особого внимания на эту теневую кредитную деятельность различных финансовых организаций, считая её незначительной, даже маргинальной. Однако после финансового кризиса 2008-2009 гг. масштабы такой деятельности стали стремительно расти. А сама она получила название «теневой банкинг» (ТБ). Институты ТБ в отличие от большинства обычных банков формируют свои пассивы не за счёт привлечения вкладов физических лиц, а за счёт средств официальных депозитно-кредитных организаций («белых» банков). То есть ТБ тесно связан с «белыми» банками и в значительной мере ими создаётся. Первые теневые банки в виде трастов возникли в США ещё в начале ХХ века.
Сфера ТБ является слабо регулируемой. Там ростовщичество чувствует себя гораздо более вольготно. И именно сектор ТБ является опасным источником дестабилизации всей финансовой и экономической системы страны. С некоторых пор тема ТБ стала включаться в повестки дня заседаний Всемирного экономического форума в Давосе, саммитов МВФ и Всемирного банка, встреч финансовой двадцатки и т. п.
Так, в октябре проходило заседание министров финансов и глав центральных банков финансовой двадцатки на полях ежегодных совещаний МВФ и группы Всемирного банка. Финансовая двадцатка выразила обеспокоенность возросшей долей небанковского сектора в структуре как государственного, так и корпоративного долга разных стран. Заместитель министра финансов РФ Сергей Сторчак, участвовавший в этом заседании, сказал: «Еще одна тема, которую плотно обсуждали и которая беспокоит министров, что среди кредиторов и корпораций, и правительств, это касается всех — и emerging markets, и развитых стран — резко возросла доля кредиторов, которая относится к небанковскому сектору». Он обратил внимание на всё более тесное сращивание «белого» и теневого банкинга: «Одновременно возросла сцепка банков с этим shadow banking в виде разных взаимных проникновений, зависимостей и так далее».
Первым шагом к началу практических действий по решению проблем, порождаемых бурным развитием ТБ, является оценка масштабов и структуры этого вида деятельности в мире и по отдельным странам. За решение этой задачи взялся Совет финансовой стабильности — СФС (Financial Stability Board, FSB). Это международная организация, созданная странами G20 на Лондонском саммите в апреле 2009 года. СФС базируется в Базеле, по тому же адресу, что и Банк международных расчётов (БМР). Основной целью организации является выявление слабых мест в области мировой финансовой стабильности, разработка и применение регулирующей и надзорной политики в этой сфере. Одним из направлений деятельности СФС стало составление и регулярное обновление списков системообразующих банков и страховых компаний, к которым предъявляются повышенные требования по устойчивости и надёжности, а также применяются усиленные меры надзора за их деятельностью (в настоящее время список включает 30 организаций).
Первый доклад СФС «Global Shadow Banking Monitoring Report» («Доклад по глобальному мониторингу теневого банкинга») был подготовлен в 2012 году. Затем подобные доклады выходили каждый год. Приведу некоторые наиболее значимые цифры такого документа, опубликованного весной 2018 года и фиксирующего картину на конец 2016 года. Исследование отражает положение в 29 юрисдикциях мира, на которые приходится более 80% мирового ВВП.
Суммарная величина активов всего финансового сектора исследуемых юрисдикций оценена в 336 трлн. долл. При этом на небанковские финансовые организации приходится 160 трлн. долл. Из последней суммы 61 трлн. долл. приходится на финансовые институты, которые находятся под достаточно жёстким контролем со стороны финансовых регуляторов. Это два основных вида: страховые компании (29 трлн.) и пенсионные фонды (31 трлн.). На другие финансовые организации приходится 99 трлн. долл. Это финансовые посредники, которые в широком смысле относятся к теневому банкингу. По методологии СФС кроме ТБ в широком понимании имеется ещё ТБ в узком определении. Активы такого теневого банкинга составили 45,2 трлн. долл., или 13% всех глобальных финансовых активов.
Если сравнивать показатели конца 2016 года с данными на конец 2011 года, то мы увидим чётко обозначенные тенденции: рост доли небанковских институтов (НБИ) в глобальных финансовых активах. Эта доля уже достигла 47,6%. Банки уже на втором месте, их доля составила лишь 40% (остальное приходится на финансовые активы денежных властей – центробанков и минфинов). Через год-два при существующих тенденциях доля НБИ может превысить 50%. Небанковское кредитование росло во всех 29 юрисдикциях с 2011 года в среднем на 8,3% в год. Активы ТБ в узком определении за 2016 год увеличились на 7,6%. Доля небанковского кредитования (в узком определении) в ВВП изученных стран в 2011–2016 годах увеличилась с 62% до 73%.
Какие институты СФС включает в ТБ в узком определении? К институтам теневого банкинга относятся: инвестиционные фонды денежного рынка (money market funds); хедж-фонды; иные инвестиционные фонды; трастовые фонды, инвестирующие в недвижимость (real estate investment trusts); инвестиционные фонды, вкладывающие средства в недвижимость (real estate funds); трастовые компании; брокерские дилеры, структурные финансовые компании, центральные контрагенты (central counterparties), зависимые финансовые компании (captive financial institutions) и т. д. Российским граждана наиболее знаком, вероятно, такой институт теневого банкинга, как паевые инвестиционные фонды (ПИФ). По данным СФС, 72% активов ТБ приходится на институты «коллективного инвестирования», которые обладают особенно дестабилизирующим потенциалом, так как сильно подвержены «набегам» клиентов.
Представленная в докладе СФС картина ТБ в узком определении показывает, что безусловными лидерами являются две страны – США и Китай. Также бросается в глаза, что ТБ расцвел пышным цветом в очень маленьких юрисдикциях. Вот доля лидеров ТБ в узком определении (в % от суммарной величины активов ТБ по 29 юрисдикциям): США – 31; Китай – 16; Каймановы остова – 10; Люксембург – 7; Япония – 6.
В абсолютном выражении цифры астрономические: США – 14,1 трлн. долл. (76% ВВП); Китай – 7,0 трлн. долл. (62,5% ВВП). Судя по всему, для многих мелких юрисдикций секретом их «процветания» является гипертрофированное развитие ТБ. Так, у Люксембурга активы ТБ в узком определении составляют 3,2 трлн. долл., что в 54,6 раза превышает величину годового ВВП. А у Каймановых островов активы ТБ составили примерно 4,5 трлн. долл. при годовом ВВП менее 4 млрд. долл. Первый показатель больше второго на три с лишним порядка!
Если во многих странах мира удельные веса банковского и небанковского секторов в общем объёме финансовых активов пока ещё сопоставимы, то есть уже целый ряд государств, где небанковские финансовые организации занимают намного более прочные позиции, чем банки. На такие организации, согласно данным доклада СФС, на Каймановых островах приходится 92% всех финансовых активов, в Ирландии — 76%, Нидерландах — 58%.
Отличительной особенностью институтов теневого банкинга, зарегистрированных на Западе и в офшорных юрисдикциях, является то, что свой бизнес они ведут преимущественно в развивающихся странах и странах с переходной экономикой. Их не интересуют долгосрочные инвестиционные проекты, они предпочитают работать с самыми разными ценными бумагами, которые эмитируются указанными странами. А это почти исключительно бумаги спекулятивного характера. Профессор политической экономии Калифорнийского университета Джек Расмус отмечает, что западные институты теневого банкинга особенно активно работают на финансовых рынках КНР, Аргентины, Греции, Венесуэлы и Украины, дестабилизируя и без того разбалансированную экономику этих стран.
Что касается теневого банкинга Китая, то, по мнению многих экспертов, его масштабы в докладе СФС сильно недооценены. Уже после выхода в свет доклада были обнародованы некоторые новые данные и оценки по Китаю, которые показывают, что ТБ Китая вполне сопоставим с ТБ США. Есть даже оценки, показывающие, что величина суммарного долга Китая, публикуемая официальными властями, меньше долга, образованного теневым банкингом и почти не учитываемого властями.
В исследовании СФС имеется информация и о ТБ России. Вот узкая оценка активов теневой банковской системы за пятилетний период (млрд. долл., на конец года): 2011 г. – 17,0; 2012 г. – 19,5; 2013 г. – 33,4; 2014 г. – 69,9; 2015 г. – 62,2; 2016 г. – 76,3. Как видим, за период 2011-2016 гг. активы теневого банкинга в России увеличились в 4,5 раза.
В относительном выражении это не очень много. Так, по отношению к ВВП – около 6%. Активы банковской системы РФ на конец 2016 года, по данным ЦБ РФ, были равны 80.063 млрд. руб. По курсу рубля на тот момент времени это было эквивалентно 1320 млрд. долл. Таким образом, активы теневой банковской системы были в 17 раз меньше активов официального банковского сектора.
Однако, как и в случае с Китаем, масштабы ТБ в России, судя по всему, недооценены. К тому же теневой банкинг в России несравненно более жёсткий, чем в большинстве других стран, включённых в исследование. В частности, важной составной частью теневого банкинга России являются микрофинансовые организации (МФО), предоставляющие кредиты как физическим лицам, так и бизнесу (преимущественно малому). Процентные ставки могут составлять 1 или 2 процента в день. А в год набегает до 1000 процентов и более. К тому же многие МФО работают вообще нелегально, без разрешительных документов. Каждый год выявляется по 1-2 тысячи таких организаций. Очевидно, что это уже «чёрный» банкинг, который в докладе СФС не нашел своего отражения. Деятельность такого банкинга не находит отражения и в статистике Центробанка России.
