О легендарной библиотеке Ивана Грозного и о гуманитарном наследии славян

1. Библиотека Ивана Грозного (также используются названия Либере́я и Либери́я от лат. Liber – «книга») – легендарное собрание книг и документов, последним владельцем которого предположительно был царь Иван IV Грозный. Считается, что она была утрачена или спрятана Грозным. Поиски библиотеки с перерывами безрезультатно велись несколько столетий. Неоднократно высказывались сомнения в самом факте существования царского книгохранилища. Многие из исследователей этого вопроса пришли к выводу, что оно давно погибло в результате пожаров или во времена Смуты. Либере́я является темой и источником многочисленных слухов и спекуляций. На сегодняшний день выдвинуто более 60 гипотез о её местонахождении.

Согласно легенде, библиотека изначально принадлежала византийским императорам и собиралась на протяжении многих веков. Последним из императоров, владевших библиотекой, называют Константина XI. После падения Константинополя книжное собрание было вывезено в Рим, а затем переместилось в Москву в качестве приданого византийской царевны Софьи Палеолог, выданной замуж за московского князя Ивана III.

По прибытии в Москву в 1472 году Софья Палеолог увидела последствия пожара Москвы 1470 года. Поняв, что книги могут стать лёгкой добычей огня, Софья распорядилась хранить их в подвале под церковью Рождества Богородицы в Кремле. Однако, уже в апреле 1473 года случился новый опустошительный пожар: выгорел весь Кремль, но книги уцелели. Москва действительно в те времена множество раз горела: сообщается о десятках крупных пожаров.

Утверждается, что к переводу книг Либере́и сын Ивана III Василий III привлёк известного учёного Максима Грека. Упоминание об этом вместе с «описью» библиотеки присутствует в «Сказаниях о Максиме Греке», однако, многие историки считают эти записи позднейшей подделкой. В сказании говорится:

«отверзе царские сокровища древних великих князей прародителей своих и обрете в некоторых палатах бесчисленное множество греческих книг, словенским же людям отнюдь неразумны».

Каким образом библиотека перешла к Ивану Грозному, неизвестно. Высказываются даже предположения о том, что будущий царь «охотился» за Либере́ей, однако, при этом не уточняется, кто был его соперником в поисках. Возможно, библиотека была пополнена «книжными эмиссарами» царя, скупавшими в разных странах редкие книги. Есть предположения о том, что частью царского собрания стала не менее легендарная библиотека Ярослава Мудрого.

Одним из главных доказательств существования Либере́и, наряду со «Сказаниями о Максиме Греке», считается свидетельство протестантского пастора Иоганна Веттермана из Дерпта, которого Грозный, якобы, пригласил в 1570 году для перевода книг. Его слова приводит в своей «Ливонской хронике» Франц Ниенштедт (XVI век): «книги, как драгоценное сокровище, хранились, замурованными в двух сводчатых подвалах».

Веттерману также часто приписывается авторство «Списка Дабелова», опубликованного в 1834 году немецким правоведом В.Ф. Клоссиусом в его статье «Библиотека великого князя Василия Иоанновича и царя Иоанна Васильевича». «Список», якобы, был найден в 1822 году профессором Дерптского университета Х.Х. Дабеловым среди неопубликованных бумаг архива.

1.1. Объём библиотеки обычно оценивают как очень большой: 800 томов или 30 (возможно даже 70) подвод, гружённых книгами. По различным сведениям, среди книг Либере́и могли быть очень редкие и ценные.

«Список Дабелова» содержит следующие произведения:

«История» Тита Ливия – из 142 книг (свитков) этого сочинения науке известно только 35;

«Жизнь двенадцати цезарей» Светония – возможно, более полный список, нежели те, что имеются сейчас;

«История» Тацита – в списке фигурируют «несколько томов», однако, не уточняется, какие именно. До нас дошли только четыре с половиной первых книги из 12;

«Энеида» Вергилия – классическое сочинение древнеримского поэта. Кроме того, указано, что в Либере́е содержалось некое его же сочинение с неразборчивым названием «Итх…». В.Ф. Клосиус предположил, что имеется в виду утраченное произведение «Итхифалеика», которое в древности часто приписывали Вергилию;

«История» Полибия – это сочинение содержало 40 книг (дошли 5). Какие книги были в Либере́е, не указано;

«Комедии» Аристофана – вновь без уточнений;

«Песни» Пиндара – из сочинений этого древнегреческого поэта до нас дошло только 4 цикла стихов;

«De republica» и 8 книг «Historiarum» Цицерона – имеются в виду трактат «О государстве», сохранившийся фрагментарно, и некое историческое сочинение, не дошедшее до нас;

«Оратории и поэмы» Кальва – соперник Цицерона в ораторском искусстве, о его произведениях практически нет никаких сведений и так далее.

В 1930-е годы археограф Н.Н. Зарубин составил «Алфавитный перечень книг, известных с именем Ивана Грозного». В его состав включены книги из семи источников: обнаруженные при описях его имущества и архива, переписанные по заказу царя, переданные ему разными лицами, взятые им на время со стороны, пожертвованные царём в церкви, монастыри или пожалованные частным лицам, лично ему принадлежавшие и разыскиваемые у царя его современниками. Всего Зарубин насчитал 154 единицы, в которые попали и некоторые книги из «Списка Дабелова».

1.2. Как свидетельствуют документы из архива Ватикана, ещё в 1601 году канцлер Великого княжества Литовского Лев Сапега и иезуит Пётр Аркудий получили задание разыскать царское собрание древних книг, но даже слухов о нём им собрать не удалось. В «книжном шпионаже» в пользу Ватикана подозревали и отлучённого митрополита Газского Паисия Лигарида, который прибыл в Москву в 1662 году. По догадке одного современного автора, библиотеку искал и хорватский учёный Юрий Крижанич, за что и был сослан в Тобольск.

Российскими властями официальные поиски Либере́и впервые были проведены в 1724 году по указанию Сената. Их начали после показаний пономаря московской церкви Иоанна Предтечи Конона Осипова. Ссылаясь на рассказ умершего дьяка, он описывал хранилище так:

«Есть в Москве под Кремлём-городом тайник, и в том тайнике есть две палаты, полны наставлены сундуками до стропу. А те палаты за великою укрепою; у тех палат двери железные, поперёк чепи в кольца проёмные, замки вислые, превеликие, печати на проволоке свинцовые, а у тех палат по одному окошку, а в них решётки без затворов. А ныне тот тайник завален землёю, за неведением, как виден ров под Цехаузной двор и тем рвом на тот тайник нашли на своды, и те своды проломаны и, проломавши, насыпали землю накрепко.».

Копали дважды в пяти местах, но безрезультатно. Интерес к Либере́е пробудился вновь лишь в конце XIX века. Палеограф и историк Н.П. Лихачёв заявил, что свидетельствам Максима Грека и пастора Веттермана можно доверять, однако, отверг «Записки анонима» и «Список Дабелова». Его поддержал историк И.Е. Забелин, однако, он придерживался той версии, что Либере́я существовала, но была безвозвратно утрачена во время большого пожара Москвы 1571 года. За раскопки выступал и академик А.И. Соболевский: «Сундуки с книгами где-то существуют, засыпанные землёй или невредимые, и от нашей энергии и искусства зависит их отыскать». В конце концов, разыскания были проведены директором Исторического музея князем Н.С. Щербатовым. Одновременно с ним по личному поручению Александра III поиски проводил немецкий учёный Эдуард Тремер. И тоже впустую. В 1898 году русский историк и археограф С.А. Белокуров опубликовал монографию «О библиотеке московских государей в XVI столетии», в которой отрицал факт существования Либере́и. В связи с его выводами «Журнал министерства народного просвещения» в 1899 году даже предложил «вопрос о царской библиотеке считать исчерпанным».

С начала XX века поисками библиотеки активно занимался археолог И.Я. Стеллецкий. Он провёл безуспешные разыскания в Москве, Коломенском, Александрове, Вологде и многих других местах. Деятельность Стеллецкого позже была подробно описана Романом Пересветовым в книге «Тайны выцветших строк». Поиски в Арсенальной башне Московского Кремля были проведены им ещё в 1912 и 1914 годах, однако, застряли из-за отсутствия средств. Повторные раскопки состоялись в 1933 – 1934 годах с разрешения комендатуры Кремля. В 1935 году по непонятным причинам они были приостановлены, хотя в ходе раскопок обнаружили белокаменный ход под Кремлём из угловой Арсенальной башни через среднюю Арсенальную башню до Арсенала.

Поиски возобновились в 1995 году по инициативе коммерсанта Германа Стерлигова. При Дворянском Собрании Москвы был создан поисковый «штаб». После подготовительного этапа – работы в архивах – состоялось несколько экспедиций. Поиски велись в Александровской слободе, а также под Рязанью и Вологдой. В июле 1997 года был даже создан специальный совет содействия во главе с Ю.М. Лужковым. Мэрия выделила значительные средства. В 1999 году поиски вновь прекратились.

1.3. Всего имеется более 60 совершенно различных версий. Многие из них очевидно фантастичны или созданы намеренно для создания шумихи или привлечения туристов. Ниже представлены наиболее распространённые.

Московский Кремль. У Тайницких ворот на Житном дворе, на площади против Иностранной коллегии, напротив колокольни Ивана Великого, у Цейхгаузской стены в Круглой башне («Сенатские раскопки» 1724 года, раскопки Н.С. Щербатова конца XIX века). Боровицкий холм, набережная реки Москвы, Арсенальная башня Кремля (И.Я. Стеллецкий).

Дом Пашкова. Согласно городской легенде, во время строительства станции метро «Библиотека им. В.И. Ленина» строители наткнулись на старинную подземную галерею. В 1993 году по заказу «Центра археологических исследований» на территории Дома Пашковых проводились геофизические исследования, которые выявили наличие подземного колодца диаметром 8 метров и глубиной около 25 метров. По непонятным причинам исследования были свёрнуты.

Коломенское. Раскопками в Коломенском занимался ещё И.Я. Стеллецкий. В 1990-е годы здешнюю землю исследовал геофизик Александр Зайцев. Называют даже конкретное место в Коломенском, где Либере́я была зарыта – Голосов овраг.

Город Александров Владимирской области. Выдвигалась версия о том, что Либере́ю Иван Грозный увёз в Александровскую слободу во время опричнины. Стеллецкий считал, что в слободе находилась лишь часть Либере́и, своеобразный «походный филиал» библиотеки.

Город Вологда. Вологда была «северной резиденцией» Грозного, которой он уделял большое внимание: подолгу жил здесь, проводил масштабную перестройку города. Наиболее вероятным местонахождением называют «Соборную Горку» рядом с Софийским собором. Одно из первых печатных упоминаний о подземных ходах в Вологде – «Рассказ лекаря Флерова о древностях вологодских», опубликованный в 1804 году в «Северном вестнике»:

«В средине прошлого столетия разламывали Соборную гору, потому что она гора неестественная, но каменная. Снаружи округлое наподобие горы здание, покрывшееся от времени по всей поверхности дёрном. Во внутренности нашли сводные пещеры, отделённые от дальнейших запертыми железными дверями, так крепкими, что не смогли их разломать. За сими дверями слышали глухой шум, который доказывает обширность запертой части сего подземелья и движенье воздуха в оной. Но суеверные испытатели сей шум произвели от другой причины. Они подумали, что железные двери отделяют от них жилище духов, и что внутренние скрытые пещеры суть пещеры ада. Подумали и столько ужаснулись нелепой мысли своей, что остановили свои исследования, и сделанные проломы в горе засыпали. Видевшие открытою эту часть горы говорят, что в оной, близ реки Вологды нашли узкий проход с каменною лестницею, нисходящий по реке и простирающийся по рассказам до Прилуцкого монастыря.».

Однако, в ответ на статью Флерова в 1813 году в «Вестнике Европы» вышла заметка Митрополита Евгения, бывшего в 1808 – 1813 годах. Епископом Вологодским, в которой говорилось:

«Такое сказание действительно достойно исследования любителей отечества… но, к сожалению, и повествователь хотел только занять читателей чудесными сказаниями, которые заимствовал от суеверной черни, не захотев или не имев времени рассмотреть несообразность оных. Действительно, есть гора соборная против Вологодского Софийского собора над утёсистым правым берегом реки Вологды и в горе сей каменное погребное здание, но не округлое наподобие горы, а равностороннее в два ряда, простирающееся по берегу. Она была раскапываема не в половине прошлого столетия, а в половине XVII столетия. По архивским запискам известно, что в царствование Царя Алексея Михайловича, вологодский архиепископ Симон раскопавши погреба сего здания нашёл там серебро и украшение.».

Ходы и клады в Соборной горке искали неоднократно. Впервые – генерал Бороздин в 1809 году, а затем в 1866 году некий штабс-капитан З. Во всех случаях безрезультатно. В опубликованном к 860-летнему юбилею города сборнике статей «Археология Вологды» появились данные научных наблюдений во время земляных работ на Кремлёвской площади возле одной из стен церкви святого Александра Невского. Храм стоит рядом с Соборной горкой на возвышенности, называвшейся в старину «Известной горой», в которой согласно «Сказанию о тёмной пещере и Никольской иконе в Известной горе» должен быть тайник. Однако, подземелий обнаружено не было. Доказательству «вологодской версии» посвящена книга П.П. Шабанова «Как пройти в библиотеку Ивана Грозного?». Новых научных данных она не добавляет.

1.4. Версии и сообщения об обнаружении Либере́и десятки раз появлялись в СМИ. Директор Центра археологических исследований Москвы Александр Векслер даже говорил по этому поводу: «Как же ей [библиотеке] не существовать, если она столько лет журналистов кормит?». В разное время о новых «находках» сообщали: «Комсомольская правда», «Совершенно секретно», «НЛО», «Труд». Иногда подобные статьи были «приурочены» к 1 апреля – к примеру, статья «Найдена библиотека Ивана Грозного!» в номере «Аргументов и Фактов» за 28 марта 2001 года.

Поиски библиотеки Ивана Грозного описаны в романе Бориса Акунина «Алтын-толобас».

Предполагаемое содержимое Либере́и иронически описано в романе А. Лазарчука и М. Успенского «Посмотри в глаза чудовищ».

В повести Глеба Алексеева «Подземная Москва» описываются поиски библиотеки Ивана Грозного, увенчавшиеся успехом, и попутно раскрывается исчезновение знаменитого архитектора Аристотеля Фиораванти, строившего многие здания Московского Кремля.

В приключенческой повести Григория Гребнева «Пропавшее сокровище», действие которой происходит в 30-х годах XX века, описываются безуспешные поиски библиотеки Ивана Грозного в Сиверском монастыре, в ста пятидесяти километрах севернее Вологды, в которых принимают участие как советский профессор Стрелецкий, так и иностранные авантюристы.

Оригинальная версия местонахождения библиотеки Ивана Грозного описана в книге С.Т. Алексеева «Покаяние Пророков».

В фантастической повести Владимира Малова «Царские книги» (1991 год) библиотеку Ивана Грозного спасают от пожара школьники из будущего.

В книге Екатерины Неволиной «Владыка времени» четверо школьников находят Либери́ю.

В цикле романов Вадима Панова «Тайный город» легендарная библиотека является наследием древнейших рас, населявших Землю до человечества. Сохранялась в строжайшей тайне царским родом и дальнейшая её судьба неизвестна.

В цикле романов «Рок-н-Ролл под Кремлём» Д. Корецкого диггер Леший также ищет эту библиотеку.

Поискам библиотеки посвящён фантастический детектив Петра Хомякова «Тайна царя Иоанна».

Утверждается, что почти все исследователи, подошедшие близко к известной библиотеке, теряли зрение.

В 1997 году мифическая Либере́я была застрахована предпринимателем Германом Стерлиговым на сумму 1 млрд. долларов.

По некоторым версиям, Либере́я может находиться в Кирилло-Белозерском или Старицком Свято-Успенском монастыре (Тверская область), в Курской области или Рязани.

2. Прабалтославянский язык (Балто-славянский праязык) – реконструируемый праязык (язык-предок), возникший в результате распада праиндоевропейского языка и позднее распавшийся на два языка – прабалтский и праславянский, которые, соответственно, стали предками балтийских и славянских языков индоевропейской языковой семьи.

Прабалтославянский язык не обладает письменными памятниками, но восстанавливается в лингвистике методами сравнительного языкознания. Есть ряд изоглосс, общих для балтских и славянских языков в области фонологии, морфологии и акцентологии, которые являются общими нововведениями со времен индоевропейского единства и, при этом, могут быть восстановлены в хронологическом порядке.

Гипотеза существования прабалтославянского языка по умолчанию подразумевает гипотезу балто-славянской группы языков в составе индоевропейской семьи, согласно которой балтийские и славянские языки имеют общие черты, которые обе ветви унаследовали от общего языка-предка.

3. Увлекшись рассказами об отечественной истории, я как-то уж совсем было забыл упомянуть об огамическом письме, рассказ о котором помогает вскрыть всю древность тёмных веков нашей отечественной истории с помощью наших кельтских братьев по единой индоевропейской общности.

3.1. Огамическое письмо (др.-ирл. ogam, ирл. ogham) – письменность древних кельтов и пиктов, употреблявшаяся на территории островов Ирландия и Британия в IV – X веках н.э. наряду с латиницей и, возможно, являвшаяся тайнописью. Известно, что словом ogam обозначалась не только сама письменность, но и своеобразный тайный язык, одной из особенностей которого являлась замена букв в определённых слогах их названиями. Значение этого слова неясно. Согласно преданию, огамическое письмо было названо так по имени создателя, однако более вероятно, что название письменности было впоследствии распространено на своего мифического создателя. По предположению профессора Риса, слово ogam означает «искусное употребление слов». По предположению Ричардсона, это слово происходит от греческого слова αγμα, так как создатели огамического письма хотели назвать его по какой-либо особенности, отличающей её от других письменностей. По его мнению, огамическое письмо было названо письменностью agma по той причине, что она усовершенствовала свой образец знаком для звука, называемого в греческом αγμα. По мнению Дэмиена МакМануса, название письменности связано с ирландским словом og-úaim, которое означает «острый рубец», отсылая к рубцу от режущего оружия, с помощью которого высекались надписи.

Огамическое письмо, как и руны, имеет ряд особенностей, отличающих его от прочих алфавитных письменностей. Среди особенностей следует выделить алфавитный порядок. Алфавит состоит из двадцати знаков (др.-ирл. feda) и делится на четыре группы, называемых aicmí (мн. ч. от др.-ирл. aicme, что означает «семья»), по пять букв в каждом. Другой особенностью является то, что знаки представляют собой чёрточки, нанизанные на основную линию: от одной до пяти чёрточек в знаках каждого aicmí, за исключением forfeda. Сам алфавитный порядок огамического письма называется Beith-Luis-Nin – по названию первых двух букв первого aicmí – beith и luis. Первый aicmí состоит из пяти букв для звуков b, l, n, f, s, поэтому Р. Макалистер предположил, что огамический алфавит изначально назывался BLNFS. По одной из теорий, слово Nin, не являющегося названием буквы, но присутствующее в названии и обозначающего буквально «раздвоенная ветка», присутствует потому, что этим словом называлась буква в целом, по другой версии, Nin – обозначение последней буквы первого aicmí', а Luis – не название второй буквы, а сокращение от названий второй, третьей и пятой букв (LVS).

Каждое aicmí называется по названию первой буквы, входящей в него. В Aicme Beithe входят буквы b, l, f, s, n; в Aicme hÚatha входят буквы h, d, t, c, q; в Aicme Muine – m, g, ŋ, z, r; в Aicme Ailme – a, o, u, e, i. Также существовали пять добавочных букв – forfeda, которые обозначали дифтонги eo, oi, ui, io, ae.

Направление письма – слева направо или снизу вверх. Специальных словоразделительных знаков не было, начало и конец текста выделялись уголками: начало знаком, конец – знаком. Большинство сохранившихся памятников огамическим письмом восходят к V – VI веков н.э., распространено оно было в Ирландии и Британии. Большинство учёных сходятся в том, что огам возник под влиянием какого-то другого алфавита. Создание огама следует относить, вероятно, к IV веку н.э., поскольку лингвистические характеристики самых ранних надписей позволяют датировать их именно этим временем.

3.2. Существует такая версия создания огамического письма. Согласно преданию его около 1875 года до н.э. сотворил мифический обожествленный ирландский вождь Огма (Ogma, современное правописание – Oghma), являющийся персонажем из ирландской мифологии и шотландской мифологии. Он принадлежал к Племенам богини Дану (др.‑ирл. Tuatha Dé Danann, Туатха Дé Дананн), четвёртому по времени из пяти мифических племён, правивших Ирландией. Огма часто считается божеством и может быть связан с галльским богом Огмиосом.

Но существует и другая версия создания огамического письма, самое интересное для нас в которой заключается в следующем. Согласно записанной писцом по имени Лонгарад (Longarad) работе ирландских грамматистов VII века «Словарь учёного» (ирл. Auraicept na n-Éces), «Книге захватов Ирландии» (ирл. Lebor Gabála Érenn) и ирландскому фольклору огамическое письмо было изобретено около 2000 года до н.э. родоначальником ирландцев и фигурой ирландской мифологии – скифским царём Фением Фарсаидом (Fénius Farsaid, родился около 2900 года до н.э.), сыном прародителя скифов Баатха (Baath mac Magog), сына Магога, сына Иафета (одного из трёх сыновей библейского персонажа Ноя, спасшегося вместе с ним во время Всемирного потопа, и, следовательно, одного из родоначальников человечества). Именно скифский царь Фений Фарсаид после Вавилонского столпотворения вместе с 72 учёными изучил смешение языков и придумал еврейскую, греческую, латинскую и огамическую письменности. Согласно некоторым традициям, он изобрёл алфавит Огама и огамический прагэльский (праирландский) язык. Вот как это было.

Согласно изводам M и A из «Книги захватов Ирландии», Фений Фарсаид и его сын Нéль (Nél) отправились в Вавилонскую башню (в изводе B это вместо Рифатха Скота (Rifath Scot), сына Гомера). Нéль, который обучался на многих языках, женился на Скоте (Scota), дочери фараона Кингриса (Cingris) из Египта, производя своего сына Гойделя Гласа (Goidel Glas).

В «Книге захватов Ирландии» (XI век) Фений Фарсаид считается одним из 72 вождей, которые построили Вавилонскую башню Нимрода, но отправились в Скифию после того, как башня рухнула.

Согласно «Словарю учёного», Фений Фарсаид отправился из Скифии вместе с Гойделем мак Этьуаром (Goídel mac Ethéoir), Иаром мак Немой (Íar mac Nema) и свитой из 72 учёных. Они пришли на равнину Сенаа́р (др.-евр. שִׁנְעָר‎ Šin`ar страна рек, в Септуагинте – Σενναάρ, Sennaar, также упоминаемую в Ветхом Завете местность Шинар в Месопотамии), чтобы изучить запутанные языки на башне Нимрода. Узнав, что ораторы уже разошлись, Фений Фарсаид отправил своих учёных для изучения их, оставаясь в башне, координируя усилия. Через десять лет исследования были завершены, и Фений Фарсаид создал в «ин Бéрла тóбайде» (in Bérla tóbaide) «избранный язык», используя лучшие из всех запутанных языков, которые он назвал гойдельком (Goídelc), гойделиком (Goidelic), после Гойделя мак Этьуара. Он также создал расширения гойделька, названного «Бéрла Фéне» (Bérla Féne), после себя, «Иармберла» (Íarmberla), после Иара мак Немы, и другие, и «Бейтхе-луис-нуин» (Огам) (Beithe-luis-nuin (Ogham)) как усовершенствованная система письма для его языков. Названия, которые он давал письмам, были именами его 25 лучших учёных.

«Словарь учёного» утверждает, что Фений Фарсаид обнаружил четыре алфавита, еврейское письмо, греческий алфавит и латинский алфавит, и, наконец, огамическое письмо, и изображает алфавит Огама как наиболее совершенный, потому что он был обнаружен последним.

4. Настоящая статья завершает цикл также, по-видимому, возможно чрезвычайно описательных или даже чрезмерно подробных «эпизодов» единого цикла под общей идеей русских и славянских духовных, культурных и исторических истоков и условным названием «Так ли уж коротка отечественная история?».

Эта тема – архиактуальная для современной России, но вместе с тем достаточно «скрытая», «заретушированная», «замаскированная» и не совсем прозрачная, так как затрагивает вопросы истории и происхождения многих народов и этнических общностей, живущих, живших и кочевавших на большой территории всей земной суши – Хартленда (англ. Heartland – «сердцевина», «срединная земля»; от heart – сердце + land – земля) – массивной северо-восточной части Евразии, окаймляемой с юга-запада, юга и востока горными системами, однако её границы определяются по-разному различными исследователями. Такую тему нельзя осветить быстро, тем более для одной из самых великих исторических общностей всех времён, каковой безусловно является советский народ бывшего СССР. Для этого потребовался целый единый цикл, разбитый на отдельные порции из 12 статей-эпизодов. Причём этот цикл позволил не раскрыть до конца тему «отечественной истории», а только притронуться или прикоснуться к этой огромнейшей теме, проиллюстрировав некоторые значимые её сущности и смыслы некими историческими примерами развития языков, письменностей, культур, государственности у отдельных народов, предпринимавших такие попытки и входивших в окружение предков современных восточных славян. Не была практически никак затронута тема наследия балтских, уральских, кавказских, алтайских (тюркских, монгольских, тунгусо-маньчжурских), палеоазиатских народов и даже несколько шире – корейцев, японцев и других сопредельных народов и этнических групп.

Суть всех этих статей из единого цикла заключается в следующем: Россия в широком смысле этого слова (плохая или хорошая, злая или добрая, успешная или неудачная) – это не игрушка в чьих-то натруженных руках, а настоящая душа мира, системообразующий геополитический проект в общей мировой архитектуре, который осуществляется (если верить приведённым историографическим сведениям из различных источников) под неусыпной волей Бога (хотелось бы также, чтобы ещё – и под контролем единого российского духовно-онтологического и историко-политического субъекта (носителей идей этого самого мирового проекта российского государства)) уже не менее 3,5 тысяч лет по меньшей мере. Да, у нас вроде бы не сохранился такой политический клан, каковым у китайцев является Клан Цзи (русское значение иероглифа 姬 – придворная дама, знатная женщина), проживавший ещё во II тысячелетии до н.э. на территории современной провинции Шэньси, но у нас тоже много чего было такого, за что можно в не меньшей степени быть гордым до сих пор, и чего не было у других вообще никогда. У нас куда-то подевались не только библиотеки Ярослава Мудрого и Ивана Грозного, но и потомки Рюриковичей, Палеологов, Комниных. Такова специфика природы нашего российского государства. Хотя, сколько существовало в истории лимитрофных, буферных, полунезависимых государств и протекторатов с иной судьбой. Провозглашения независимости той или иной неформальной организацией, считающей, что она представляет некую историческую общность (народ), бывает совсем недостаточно, чтобы государство оказалось не эфемерным, а стало настоящей реальностью.

В этом и заключается вся суть цикла этих статей-эпизодов. Такое государство как Российское нельзя придумывать или перестраивать на колене (одного (или даже нескольких) очень влиятельного ведомственного, отраслевого, территориального, регионального, этнического, религиозного или политического клана), чтобы сделать его реальным или произвести конструктивное обновление. Российское государство – очень сложный духовно-онтологический и историко-политический субъект, в некотором смысле «уникальный духовно-исторический продукт коллективной выделки». Не только построить, но даже обновить подлинное Российское государство (фактически – империю) – это очень серьёзный и долгий процесс. За ним стоит сложнейшая органическая мозаика, иногда кажущаяся не имеющей прочного фундамента, а зачастую похожая даже на желе или аморфную массу, вроде бы не порождающую сама по себе властную архитектуру. Но каким-то образом в дальнейшем становится ясно, что без наличия гармонического общественного равновесия, эта как бы аморфная масса сама решает вопрос о том, надо ли ей обволочь собственной жизнетворной слизью, напитать до вершины живительными соками или отторгнуть, позволив жить самой по себе, чтобы нежданно-негаданно развалить одним мощным толчком, клокочущей энергией утробы. Эта мозаика-масса кажется киселём, таящим внутри себя вдруг из ниоткуда берущуюся жёсткую кристаллическую решётку, из которой куются стержни, прошивающие носителей очередных перестроек и реформ. Только эти стержни-штыри даруют Российскому государству устойчивость и целостность при всей кажущейся видимости распада порой. Без этих штырей, после их изъятия уже кажется, что ничто не спасёт общественное устройство от полного и окончательного краха. Ан, нет!

Но наших детишек, отроков, юношество и молодое поколение необходимо с «младых ногтей» знакомить, просвещать, воспитывать, обучать и образовывать с учётом всех полноценных знаний о подлинном наследии нашего Отечества без разговоров о том, что у нас якобы более короткая история собственной государственности, что мы оказались как бы обделёнными какими-то достижениями, имеющимися в наличии у других народов. Всё это не так, просто надо доносить, доводить, а если потребуется, то и довозить подлинные знания о нашей Отчизне грядущим поколениям наших соотечественников, а также транслировать эти знания всегда и всюду вовне.

Особо подчеркну, что в нашем случае не надо путать такие понятия как «исторический субъект» (подлинное Российское государство) и «субъект того или иного мирового проекта» (то самое пресловутое «глубинное государство» отечественной сборки). Именно эта уникальная группа совместно реализует наш системообразующий геополитический проект в общей мировой архитектуре, каковым является Российское государство. Если наше российское общество не будет получать идейную, идеальную и идеологическую подпитку через наших подрастающих и взрослеющих, юных и молодых членов общества, то и каналы формирования нормальной элиты у нашего общества (читай – «глубинного государства») перестанут работать как надо, а само общество станет чахнуть и болеть. Обо всём этом не следует забывать, а необходимые ознакомительные, просвещенческие, воспитательные, обучающие и образовательные дела продолжать делать, но при этих обстоятельствах не следует игнорировать или преуменьшать значимость внутренних факторов.