Между тем, случились перемены. У собаковода Виталия Дымарского сдохли все его собачки Шувалова, и Дымарский разорился. Тогда он решил заняться новым бизнесом: разведением карликовых пони, которые очень ценились в Японии и назывались там япони. Он клонировал элитный экземпляр карликовой пони и отдал его в биогенетическую лабораторию. Результаты клонирования оказались неожиданными. Сначала на свет появилась божья коровка, она же божья лошадка. Затем она превратилась в древесную лягушку. А та, в результате генетической эволюции, — в маленького игривого бодливого козлика. Учёные стали кормить козлика ягелем, и он очень быстро вырос в Александра Глебовича Невзорофа. Это было второе пришествие Невзорофа, обретение его мощей, облечённых плотью и облачённых в красные галифе будённовца, в кожаную куртку комиссара и в пыльный шлем с красной звездой.
Александр Невзороф всегда брался за решение крупных задач, воплощение, казалось бы, невоплотимого. И он вознамерился воссоздать Советский Союз. Для начала он решил покончить с либеральными политологами. На тропах, по которым обычно ночами ходили либеральные политологи, он расставил петли, какие ставят на зайцев и куропаток. Во всех петлях оказались пойманные политологи. Утром Александр Глебович взял мешок и пошёл собирать добычу. Он кидал в мешок, одного за другим, политолога Белковского, политолога Павловского, политолога Радзиховского, политолога Шевцову, политолога Сатарова и случайно попавшую в петлю Ксению Ларину.
Невзороф знал, что большое государство требует большого стиля. И он стал воссоздавать большой стиль "Невзороф". На ВДНХ он построил ещё один фонтан. По окружности фонтана расставил пойманных политологов и покрасил их золотой краской. На головы политологов он надел колпаки, тюрбаны, остроконечные шапки звездочётов и назвал фонтан Бахчисарайским. Одной статуе, а именно статуе Радзиховского, он придал вид брюссельской скульптуры "Писающий мальчик". Покрашенные золотой краской политологи чувствовали себя ужасно. Дети, подходя к фонтану, норовили отколупнуть от них кусочек золота. Приходили бесплодные женщины и тёрлись животами то о Белковского, то о Павловского. Но самое ужасное для них случалось в День десантника, когда в фонтан рота за ротой кидались воины ВДВ.
Затем Невзороф решил возвратить в мавзолей Иосифа Сталина. Дело в том, что хитрый Хрущёв не предал Сталина земле, а выкопал возле кремлёвской стены подземелье, где находился саркофаг с телом Иосифа Виссарионовича. В саркофаге поддерживались температура, влажность, освещённость, время от времени служители спускались туда и вновь бальзамировали тело вождя.
Нести гроб с телом Сталина в мавзолей доверили самым проверенным сталинистам. Впереди гроб несли Сергей Караганов и Михаил Федотов. Им помогали профессор истории Пивоваров и профессор истории Зубов. Далее следовали Алексей Венедиктов, Матвей Ганапольский, Татьяна Толстая и Ксения Ларина, которую по ошибке вместе с другими политологами покрасили золотой краской, но, узнав, что она дама, отпустили на свободу. За гробом, выдирая волосы, шли плакальщицы-сталинистки. Юлия Латынина, вся в чёрном, с алым бантом, благоухающая французским духами. Евгения Альбац рвала на себе волосы, причитая: "Иосиф, Иосиф, на кого же ты нас покинул?!". Следом шёл Шнур, захлёбываясь от слёз, напевая свою песню о том, что он всегда был членом — членом КПСС.
Перед входом в обновлённый мавзолей был выставлен караул номер 1. В нём была замечена Майя Пешкова с георгиевской ленточкой на груди. Затем Невзороф договорился с мэром Москвы Собяниным, и они решили обложить гранитной плиткой все дома Москвы от подвалов до чердаков. И когда эта непростая работа была сделана, все дома Москвы стали напоминать мавзолей. Очередь из желавших посмотреть на Ленина и Сталина перепутала мавзолей с домом, где проживала семья экономиста Алексашенко, и через его квартиру день и ночь тянулись сотни и сотни сталинистов.
Невзороф решил воссоздать пионерскую организацию и сам повязывал красные галстуки перед мавзолеем. Первыми пионерами стали Татьяна Фельгенгауэр, Светлана Сорокина и сбросившая рясу монахиня Нектария, вернувшая себе мирское имя Ксения Ларина. Главой пионерской организации был назначен Евгений Ясин. Когда он хотел отдать пионерский салют и произнести "Всегда готов!", руку ему помогали поднять Ольга Бычкова и Татьяна Фельгенгауэр.
Невзороф решил вернуть Сталинские премии по литературе первой, второй и третьей степеней. Лауреатами Сталинской премии стали Дмитрий Быков за его исповедальную прозу "Как я стал коммунистом", Дина Рубина за блестящий роман "Евреи-сталинисты", Улицкая за трилогию "Вперёд, заре навстречу" и Акунин за ещё не дописанный роман "Чекист Фандорин".
Слова и музыку гимна написал Шнур, за что был удостоен Сталинской премии второй степени.
Большой стиль "Невзороф" обретал свои восхитительные очертания. Но случилась беда: был раскрыт страшный заговор с целью свержения Невзорофа и роспуска Советского Союза. Заговор раскрыли Алексей Венедиктов, чей дед работал в СМЕРШе, и Евгения Альбац, родственница крупного работника КГБ. В центре заговора оказался адвокат Генри Резник. В казематах Лубянки его допрашивали с пристрастием: рвали на его глазах талмудические тексты, несколько раз выводили на расстрел и вновь возвращали в камеру. Он молчал. И раскололся только после того, как Невзороф привёл к нему в камеру церковный хор, и хор в течение двух дней исполнял в присутствии Генри Резника псалмы и православные песнопения. Резник не выдержал: "Всё расскажу, во всём признаюсь!". И выдал своих сообщников. Сообщниками оказались Дондурей, Шендерович и Артемий Троицкий. Все были взяты под стражу.
Начался судебный процесс. Главным обвинителем, по манере вести процесс напоминавшим Вышинского, был адвокат Барщевский. Он клеймил врагов народа, требуя для них высшей меры. Свидетелями на процессе выступили Венедиктов, Альбац, Оксана Чиж, Антон Орех, Сергей Бунтман и Майя Пешкова, которая попросила называть её Землячкой. Все хотели узнать, какого цвета и какой группы кровь у Генри Резника, Дондурея и Артемия Троицкого. Высшая мера была заменена принудительными трудовыми работами по возведению Дворца советов, который строился по эскизам самого Невзорофа, своими размерами превосходил Останкинскую телебашню, от основания до вершины весь был выложен гранитной плиткой. Возводился он в районе Беломоро-Балтийского канала. И венчала его статуя Ивана Грозного.
Для размещения занятых на стройке рабочих были построены великолепные общежития, управлять которыми взялся творческий и законопослушный Юнис, когда-то владелец гостиницы "Гельвеция", превращённой ныне в музей Невзорофа и Ольги Бычковой. Юнис создал строителям дворца комфортные условия проживания, разместив их в элитные номера по восемнадцать человек в каждом. В благодарность Юнису Невзороф возобновил издание молодёжного журнала "Юнис", главным редактором которого вновь был назначен Андрей Дементьев. Андрей Дементьев, уставший от славы, изнурённый шестисотлетним пребыванием в литературе, сидел в своём рабочем кабинете, пытливо вопрошая кого-то: "А я кто такой?".
Советский Союз под водительством Невзорофа стремительно возрождался. Но снова случилась беда — началась война. На государство Невзорофа вероломно, без предупреждения, напала Верхняя Вольта, оспаривая право замыкать список развивающихся государств. Невзороф, изучавший пелопонесские и пунические войны, собрал экспедиционный корпус для высадки в эту отдалённую африканскую страну-агрессор. Он создал спецназ из руссо-африканцев, собрав этот спецназ из всех темнокожих игроков российских футбольных клубов. Отряд назывался "Чёрная сотня". Командиром спецназа Невзороф назначил знаменитую неустрашимую Хангу, сделавшую себе имя в русской культуре за пропаганду мускулистых влагалищ в телепередаче "Империя страсти". Переводчицей в этот хорошо оснащённый военизированный отряд была приглашена Майя Пешкова — знаток африканских языков и африканского Серебряного века. Отряд высадился в джунглях Верхней Вольты и вступил в бой с агрессивными и кровожадными повстанцами. То были чёрные бородатые африканские мужики с яркими белками и красными, высунутыми изо рта языками. Все они работали в газете "Завтра", которую издавали на суахили. Газета тайно поставлялась морем в Санкт-Петербург, в Москву и жадно читалась в кругах ушедшей в подполье либеральной интеллигенции. Повстанцы нанесли немалый урон спецподразделению Ханги и захватили в плен переводчицу Майю Пешкову. Они долго рассматривали татуировку, которая покрывала Майю Пешкову от пяток до темени. Вся Майя была покрыта рунами. Повстанцы решили, что это не человек, а наскальное изображение, и отнесли Майю на вершину Килиманджаро, где она сидит и по сей день. Невзороф в конце концов разгромил повстанцев Верхней Вольты, захватив в плен лысого омоновца и пузатого писателя. Он приковал их цепями к колеснице и, как триумфатор, вернулся в Россию.
Он был изнурён войной и великими трудами по управлению вновь созданным Советским Союзом. Да и годы были немолодые, пора было задуматься о завершении карьеры и о поисках преемника. Он хотел воздать всем, кому был обязан своим появлением на свет, всей своей родословной. И решил свезти в одно место все памятники, на которых герои сидели на лошадях, при этом освободив лошадей от бремени седоков. Он свёз на пустынное место памятник Жукова, отпилив от коня тело великого маршала. Свёз памятник Юрия Долгорукого, отделив "болгаркой" от коня тело именитого князя. Туда же, лишённые седоков, были водворены Медный всадник и конь с гарцующим Николаем Первым, установленный в Петербурге напротив "Астории", — и этот изысканный конь был лишён своего седока. Были перевезены туда кони с Аничкова моста в Петербурге, а также все квадриги: с Большого театра, с Триумфальной арки. Почему-то в их число попал памятник чижику-пыжику, который привезла из Петербурга Оксана Чиж. Она уверяла Невзорофа, что это тоже конь, только с крылышками, а значит, это Пегас. Место, где расположились свезённые кони, Невзороф повелел именовать Площадью маршала Конева.
Народ, победивший в войне опасного врага — Верхнюю Вольту, нуждался в отдыхе, в общении с природой. И Невзороф опубликовал свой план преобразования природы. Обратился к Виталию Дымарскому с его биогенетической лабораторией, и вместе, после недолгих трудов, они вывели новый сорт лука величиной с баобаб. Этот сорт назывался "древовидный лук" и имел латинское название "лукус невзорикус". Они засадили этим луком обширные плантации среднерусской равнины, и разросшийся лук превратился в непроходимые чащи, в настоящую русскую тайгу. Именно туда, в эту тайгу, никому не сказав, ни с кем не простившись, удалился Невзороф и канул в непроходимых зарослях. Его искали. Аукала, обливаясь слезами, Ксения Ларина. Ганапольский залезал на вершины луковых деревьев и оглядывал сверху тайгу. Алексей Венедиктов спустил с поводка Лесю Рябцеву, и та металась среди деревьев, обнюхивая луковые корни. Невзорофа нигде не было. И только Антон Орех, любитель одиноких прогулок в лесу, обнаружил следы исчезнувшего великого государственника. На луковой лесной тропе ему повстречался игривый рогатый козлик, который чуть было его не забодал. Козлик превратился в древесную лягушку, а та — в божью коровку. Антон Орех посадил божью коровку себе на палец и стал приговаривать: "Божья коровка, улети на небо, принеси мне Оксану Чиж". Божья коровка доползла до кончика пальца, распустила крылышки и, давая понять, что она — последний солдат империи, улетела на небеса. Там поныне и пребывает Александр Невзороф в обществе своих любимых учителей: Марка Аврелия, Игнатия Лойолы и поэта Саши Чёрного. Там они ведут свои нескончаемые беседы. И не станем им мешать.
