Уходит еще одно светило, невосполнимый дух. Когда люди уходят близкие – тяжело, но когда уходит не просто человек, а светило, которое полностью соответствует словам Евангелия: «Да светит свет ваш пред людьми» – это несказанно тяжело для нас, потому что это потеря целого благого духа. В данном случае уходит не просто родной - я другого слова не могу употребить – всеми узнаваемый голос, единственный в своем роде, неповторимый, глубоко самобытный, уходят не просто великие премьеры и постановки, великая одиссея в Большом театре, великая одиссея творческих и личных отношений с Георгием Васильевичем Свиридовым. Мы теряем и родную душу, то, присутствие чего в жизни, даже если мы не часто общались, незаметно очень обогащало нашу жизнь, полнило её дополнительным благим содержанием. Присутствие на свете рядом с нами таких старцев (не стариков, а старцев – это большая разница), каким был Александр Филиппович, украшает жизнь, добавляет в нее тепла, смысла, пользы, основательности. Потому что эти старцы дают фундамент для нашего понимания мира, понимания красоты, которая есть в нем - а тем более такие созидатели красоты, как Ведерников.
Подобно тому, как внук тянется к дедушке, так мы тянемся к подобным уникальным людям, чтобы нам было лучше, надёжнее, прекраснее, чтобы грело солнце это светящее. И вот когда мы теряем один из источников этого тепла, а тем более – такой источник, тут надо молиться, потому что, как замечательно сказал поэт в стихотворении, «дед наш больше не вернётся, поседела вся родня. Брат, Россия остаётся на тебя и на меня». Это надо понимать. Что мы взяли от них, то у нас и осталось. Про Александра Филипповича нет смысла рассказывать как о певце, артисте – его заслуги и знаменитость как оперного и камерного певца общеизвестны – это был один из драгоценных голосов России за всю её историю, за историю русской музыки. Сейчас искусство совсем уже утратило народность - имеется в виду настоящее, не плебейское искусство. А Ведерников – это была эпоха, когда искусство было ещё народным, народ и искусство не были разорваны (как сейчас, когда искусство классическое загнано в какую-то резервацию, а вместо него – набор мусора того или иного качества). А тогда, во времена Большого театра эпохи Ведерникова, искусство и народ были едины. И Ведерников – один из людей, который это воплощал, созидая образы классические, я подчеркиваю – классические образы русских опер на сцене Большого театра, становившиеся особыми страницами в истории русского вокала и оперных постановок. Голос его был любим и узнаваем народом. Люди чувствовали в нем не только огромный Дар Божий, но и человеческую основательность и доброту.
Особая страница его жизни – эпоха сотворчества с композитором Г.В.Свиридовым, с которым они близко дружили. Однажды Георгий Васильевич мне возразил на моё соображение что-то вроде: «Георгий Васильевич, таких людей, как Александр Филиппович, вы, так сказать, создали как артистов, своим творчеством вывели их на высокий исполнительский уровень». На это композитор сказал: «Нет, это скорее они меня с высоты своего положения как исполнители, да и просто как заслуженные граждане, уже имея высокие государственные награды – Ведерников, Образцова, Архипова, Нестеренко – мне и моей музыке оказали честь, по меньшей мере это было взаимное влияние». Их концерты со Свиридовым – это были акции общенародной радости, вообще событие общественное, не только культурное. Это были два творца, которые делом своим улучшали жизнь людей, неся в нее красоту и теплоту великого искусства в огромных масштабах. Вся сколько-нибудь думающая, чувствующая Россия прошлого века знала голос Ведерникова, исполнявшего Свиридова. «Зорю бьют» – он так начинал это петь, таким голосом, что одной этой строки было достаточно для того, чтобы миллионы людей увлеклись этим образом пушкинским и свиридовским, чтобы для них он стал значительным символом, знатным событием в их жизни. Это был голос-воплощение России, ее культуры.
А сколько гениально исполнили они произведений классиков (Георгий Васильевич аккомпанировал, много пели они Глинку, Мусоргского, Бородина)!
Александр Филиппович очень бережно и бескорыстно чтил память Георгия Васильевича. Его авторские фотографии стали классикой фотолетописи Г.В.Свиридова, издан целый фотоальбом А. Ф. Ведерникова и А. А. Золотова «Неизвестный Свиридов», состоящий из этих фотографий. Полагаю, пение музыки Свиридова Ведерниковым было эталонным, никем не превзойденным. Это был создан Богом для музыки Свиридова голос.
Конечно, когда говоришь о человеке такого масштаба, слово «скромность» неизбежно встает на горизонте. По той простой причине, что великий артист, вообще любой серьёзный мастер своего дела не может быть охвачен грехом гордыни, потому что если он ею сильно болен, то никогда должных успехов в своём деле не достигнет, ибо себя всегда будет больше любить, чем своё дело. И все-таки при этом Александр Филиппович всегда поражал меня своей неслыханной, какой-то простодушной для такого масштаба человека, скромностью. Для меня всегда это был добрый дедушка, хотя дистанцию держать, разумеется, приходилось (эти великие старики воспитывали будь здоров). Я впервые увидел его на концерте со своим другом композитором Ваней Вишневским в музыкальной школе – да-да, обычной музыкальной школе у метро «Бабушкинская» в Москве в 1979 году. Гениально исполняли они «Песни на слова Бернса». И уже тогда мы были с Ваней поражены, что народный артист Советского Союза, солист Большого театра, объехавший весь мир, с таким композитором великим, тоже всемирно знаменитым, в простой музыкальной школе дают концерт для обычных детей. Александр Филиппович приезжал на концерты и в наше музыкальное училище имени Октябрьской революции. Спрашивается - с так называемой утилитарной точки зрения (сейчас не модно по-русски говорить, поэтому я спрошу не по-русски) – зачем вот ему была нужна эта музыкальная школа, это училище? Ему делать, что ли, было нечего? Нет. Он был музыкант. И был Человек с большой буквы, именно светило в значении «светить всегда, светить везде», что он и пел всегда в «Патетической» гениально, непревзойденно. Он просто нёс вот этот свет Евангельский пред людьми, не задумываясь о «масштабах». Он после ухода Г.В.Свиридова приезжал в Курск, будучи в жюри вокальных конкурсов имени Свиридова, которые регулярно проводят молодцы-куряне. Мы виделись с ним на таком конкурсе в апреле. Он без сколько-нибудь серьезной выраженной немощи активно участвовал в обсуждении, во всей работе конкурса – то есть он трудился до последней минуты, как все эти классики, гении дела своего. 90-летний старик, старец приезжал в Курск. Спрашивается – ну, какие ему с того корысть или почести? Никаких. Только любовь к своему делу, к музыке, к свиридовскому завету.
Мы в лице Александра Филипповича потеряли великого рассказчика. Даже одна эта его знаменитая усмешечка чего стоит, словно присказка или прибаутка. За этим стоит народный, искренний, не хитроумный человек. Ведерников воплощает то положительное собой, что было в советской власти в области доступности народа к высокой культуре, что давало возможность уральскому парню стать народным артистом - он же учился-то в горном техникуме под Челябинском и мог так и остаться горняком. Но возможности, которые созданы были в стране в области культуры, позволили ему стать солистом Большого театра, всемирно знаменитым певцом (конечно, главная причина в том, что Александр Филиппович не расточал свой талант, а очень много трудился, развивая его). Когда, бывало, он рассказывает, то понимаешь, слушая, что налицо, с одной стороны, такая народная основательность крестьянского выходца из Вятских краёв, русский человек, глубоко русский человек, что называется – до мозга костей. Но бывают люди такого рода по поведению немножко либо сусально, либо навязчиво русские, которые либо очень сильно хотят это подчеркнуть, как бы надевают на свое обличье сарафан или зипун. А здесь – настоящая натура, как говорят - порода, настоящее основание; национальная культура воплощена в образе Ведерникова. Как он рассказывал – милый, дорогой Филипыч. Мы звали его все меж собой, кто с ним имел счастье общаться – Филипыч. Это тоже обо многом говорит. Это не уничижительно - это ласково, когда у нас народ так величает на Руси по отчеству, значит – уважает, приближает к себе, а не наоборот. Какие и как он акценты смысловые ставил, какие слова подбирал – никто так уже ничего не расскажет, порода уж не та. Как сказано в стихотворении: «Дед наш больше не вернётся»…
И могу одно только сказать – дай Бог нам всем не расточить, не расплескать это наследие, и в первую очередь, конечно, в самих себе.
Понятное дело, что надо делать передачи, давать в эфир записи, и замечательные люди есть, которые его наследие воплотили в собрании дисков – им памятник бы при жизни поставить. Голос его с нами… Причём там, на этих дисках, есть же записи очень ценные, 60-70-80-х годов. Александр Толмачёв – замечательный человек, автор этих дисков – они есть бесценное достояние Росси. Слава Богу, есть записи на телевидении – замечательные с ним беседы. Он всегда приезжал на радио, когда бы я его не приглашал, никогда не требуя никаких денег, уже будучи в возрасте за 80 – выступал везде, пел музыку Вани Вишневского, Романа Леденева, Николая Лебедева, современных композиторов-академистов, тоже совершенно бескорыстно. Иногда приезжал на концерт ради одного соло, какое-нибудь «Утверди Боже» Косолапова спеть. Добрая душа…
Работал на сцене до последнего дня - в таком возрасте! Пел в «Сорочинской ярмарке» партию, гримировался, то есть оставался быть в музыке и на сцене очарованным юношей до старчества. А самое-то главное – это, конечно, дух, самобытный дух его, который ушёл от нас. Душа-то останется, конечно, вечный. А вот дух, атмосфера, которая от него исходили, эта осанистая ирония его, смешливость, маскировавшая мудрость, манера разговора, проникновенность разговора его при внешней как бы немного блаженности – теперь лишь вспоминать… Я желал бы каждому из нас в себе это сохранить, невзирая на времена теперешние суетные, мало имеющие отношение к свободному развитию человека как он хочет, потому что каждый человек поставлен под беспощадный страх потери денег, под гнет требования наличия денег, то есть деньги берут всё больший и больший верх над жизнью, и вот главное в этой суете вынужденной – не потерять в себе частицу духа таких людей, как Ведерников, которых Бог счастливо послал в жизни. Нехорошо говорить «памятник духа» про человека. Но Филиппыч – памятник духа... Бесценная родная душа, дай Бог встретиться с ней…
И ещё хочу сказать, что если Свиридову по каким-то причинам в Москве не могут поставить памятник, так хоть Александру Филипповичу Ведерникову поставьте. Он-то в чём перед вами виноват?.. Поставьте памятник великому певцу русскому, который 70 лет посвятил сцене, поставьте – хуже не будет. Пусть детки наши будут проходить мимо и видеть: «Александр Филиппович Ведерников – великий русский певец». Я уж не прошу почаще по радио записи его пускать, по телевидению – все мы видим, что сейчас на радио, на телевидении. Но хотя бы достойно увековечьте память великого артиста и замечательнейшего человека, почтите то, что сделал он для людей, для нашего Отечества.
***
А.Ф. Ведерников будет похоронен на Миусском кладбище в пятницу, 12 января. "Отпевание состоится в Храме святых мучениц Веры, Надежды, Любви и Софии. Начало в 10 часов утра. Церковь расположена на территории кладбища (Сущевский вал, 21). В 09.30 от Большого театра отправятся автобусы для желающих проститься с Александром Ведерниковым
