Сообщество «Китай-Го (中国)» 15:29 12 марта 2018

Не друг, не союзник – а новая реальность

масштабы «китайской угрозы»-2028

Сущность внешней политики Китая

В рамках новых поправок в Конституции Китая будут приняты важные изменения, касающиеся внешней политики Китая. Впервые в текст Основного закона будут включены новые геополитические концепты: цели «Великого возрождения китайской нации» и создание Китаем «Сообщества единой судьбы». Справедливо было бы упомянуть, что в новый текст допущена и поправка «о пути мирного развития» во внешней политике, однако наличие первых двух внешнеполитических стратегий означает, что теперь и формально Китай, название которого с китайского языка переводится «Центральное государство», объявил планы по созданию единой мировой китайской системы государств, где духовным стержнем должен стать "великое возрождение китайской нации". Важно понимать, что «Сообщество единой судьбы», как и «путь мирного развития» - это термины, введенные предыдущим проамериканским генсеком Ху Цзиньтао в 2011 году и могут быть забыты в ближайшую «политическую пятилетку» его оппонента - Си Цзиньпина.

Анализируя юридические нюансы «китайской мечты», не стоит выпускать из виду и биохимические аспекты существования китайской нации - на 2019-2022 годы в Китае придется пиковое превышение числа молодых мужчин над числом женщин в таком же возрасте. Судя по всему, топливо молодости - а речь идет о нескольких десятках миллионов молодых мужчин - будет израсходовано на «Великое возрождение китайской нации».

При этом материальной основой китайской мощи, и социальной стабильности, как следствие, остается китайская экономика. В условиях, когда по-прежнему эффективность китайского производства значительно уступает развитым странам, Китай, минимум на ближайшие 10-15 лет - период колоссальных вложений в НИОКР для роста производительности труда и добавочной стоимости и переориентации на внутренний рынок, вынужден будет пережить сложный период зависимости от экспорта на зарубежные рынки в условиях нового этапа антикитайских санкций - прежде всего в США.

Выход, единственный и не самый радужный - войти в жесткую конфронтацию со сложившейся системой торговых интересов западных стран с целью нарастить экспорт на традиционные подконтрольные западу рынки. Можно сказать, что эту задачу Китай, пользуясь сложившейся мощной торгово-логистической инфраструктурой, подкрепленной политическим влиянием, стал эффективно решать: после двух лет серьезного падания показателей объемов торговли Китай вышел на рекордный рост внешней торговли - в 14,2%, при этом Китай почти восстановил свои позиции на американском рынке, торговля со Штатами выросла на 15%. Тройка лидеров китайского экспорта сохраняется - США, ЕС и страны Юго-Восточной Азии. Учитывая новую экономическую политику США, которая началась еще в последние годы правления Обамы - ускоренной реиндустриализцией, связанной с ростом автоматизацией производства, которая в перспективе сделает производство роботов дешевле китайского.

Можно сказать, что отмена ограничений на число сроков правления Си Цзиньпина в основном и носит эту задачу - на напряженном внешнеполитическом фоне преодолеть «яму» между переходом Китая от старой экономики экспортного типа к экономике новой, опираясь, за неимением других, на традиционный экспортный потенциал, пока импортный потенциал буксует на старой индустриальной базе. Иной вопрос - сможет ли Китай проделать этот путь за указанный срок, и кто будет руководить этой неоиндустриализацией в условиях появившейся к 2028-2033 годам настоящей геронтократии и накопившихся финансовых и социальных проблем.

Параллельно Китай, решает и вторую задачу - создания параллельной доллару системы юаневыхсырьевых бирж: своповые соглашения, переход на расчеты в национальных валютах, прежде всего за нефть с арабскими странами - важнейшая часть китайской внешней политики.

В соответствии с этой концепцией, в которой мировое лидерство Китаю «предсказано» Дэн Сяопином к 2050 году, основным внешнеполитическим конкурентом Китая является США, вытеснять которых планируется одновременно на «заднем дворе Китая» - в Юго-Восточной Азии, которую контролирую автономные, но все же китайские общины различных южно-китайских субэтносов, а также из разрозненных и значит управляемых государств Европы. Мирное возвышение Китая в 2050 году будет выглядеть как замкнутые на китайский рынок высокотехнологичные экономики стран АСЕАН и Западной Европы, а также система минреально-сырьевых придатков остальных стран Евразии, Африки и Латинской Америки - страдающие от волатильности китайского рынка и с трепетом угадывающие вкусы капризного китайского потребителя. Историкам это напомнит период правления под девизом Ваньли династии Мин.

Роль, отведенная России в стратегии Китая

Страны Средней Азии и Ближнего Востока, а также Россия в этой доктрине играют роль источников и транзитеров сырья и, следовательно, это второстепенная роль. Транзитеры, такие как Бирма, Монголия, Казахстан, Пакистан, Россия, Турция - крайне важны для Китая, однако имеют второстепенную значимость, тогда как политические и экономические системы реципиентов китайского экспорта - страны Европы и США - первичную. Именно там действует всеохватывающая «система китайского лобби» - достаточно изучить волнообразный рост присутствия китайцев, например, в Германии, Чехии и Австрии. Исходя из этого адекватного понимания следует, что реальная китайская угрозасуществует для этих стран, на них направлена вся мощь Китая.

Опасность для стран второго порядка заключается в том, что их интересами Китай готов активно жертвовать в целях достижения целей в странах первого порядка.

Россия для Китая в этой концепции носит очевидную роль источника сырья и пока незначительную, но растущую роль транзитного по Шелковому пути государства. В этом и заключается ключевая угроза для России: утратившее свое политическое, гуманитарное и иное влияние на Китай она автоматически становится объектом размена с западными странами в игре «Европа (Германия) - США - Англия», а растущий транзит через территорию России не только увеличивает прибыли перевозчиков, но и вводит Россию в новую геополитическую борьбу теперь уже не энергетического, а транспортного характера. Сирия, неудавшийся переворот в Турции, целый ряд акций западных стран в Иране, Средней Азии - это попытки сорвать новую транспортную систему Китая, или материальную основу будущей финансовой системы мирового лидера, именно с ростом транзитной функции России растут ее геополитические риски стать местом столкновения тех сил, которые форматируют мировую систему транзитных потоков.

Вторая функция, которую Китай отводит России - роль мишени для Запада, отвлекающего с фланга игрока - на которого должно лечь все бремя противостояния Китая, отвлечь от него основной удар и силы. Эта функция сопряжена, как с весом России в международных структурах, в том числе Совбезе ООН, наличием ядерного оружия, выходом к морям Северного Ледовитого океана, присутствием в странах Азии и Европы и обострившимся, непримиримым конфликтом с Западом, корни которого лежат в политике Клинтона и унизительной для страны попыткой утилизировать Россию в 90-ые годы.

С первой и второй функцией Россия «отлично справляется», а главным бенефициаром противостояния России и Запада становится Китай, который должен был пасть жертвой антикитайских санкций в США и Европе как минимум два года, однако до сих прекрасно перенаправлял энергию всех западных ястребов в сторону России.

Третья функция России - на ближайшие 10-15 лет - быть нейтральным северным соседом, который бы с одной стороны - не угрожал Китаю, ввязавшемуся в противостояние в Южно-Китайском море и на Индийском направлении, войной на два фронта, но с другой стороны не втянул бы Китай в открытое противостояние с Западом.

Именно с этим связано существующее игнорирование России в концепции «Один пояс - один путь» до самого последнего времени - большинство существующих групп в Китае не рассчитывали на Россию как на стабильную транзитную территорию, уготовив России будущее в качестве самой крупной разменной монеты, когда Западу будет уготовано вежливое поражение.

Реальная китайская угроза заключена в строгой реализации этих функций или в отказе России от влияния на процессы в Восточной Азии, и в Пекине в частности, срыв российско-китайского сближения, отказ от защиты китайских интересов в России, изоляция от запада, отказ от статуса государства-посредника между Китаем и остальным миром, отказ от активной стратегии в отношении Китая.

Единственным эффективным решением этой проблемы является максимальное вовлечение России в китайскую действительность на правах активного участника всех китайских процессов, сосредоточение на себе максимального объема китайских интересов, венцом которого мог бы стать статус основной транзитной территории Шелкового пути или статус союзника Пекина или в оптимальном варианте - позиция идейного примирителя на мировой арене, встревоженной и раздраженной появлением инородной силы. Именно признание за собой статуса «моста между Европой и Азией», в частности Китаем, меньше всего устраивает силы, заинтересованные в "окончательном решении" русского вопроса. Сегодня, когда общество и власть, самоустранилось от решения этой ключевой задачи, российско-китайское взаимодействие реализуется по китайскому сценарию.

«Китайская доктрина» России должна содержать в себе задачи создания в России мощного центра идеологического влияния в рамках революционного и общего военного прошлого, контроль и расширения возможностей транзита азиатских грузов, создания международных площадок интеграции, широкое организационное вовлечение России во все китайские проекты - особенно в третьих странах, создание нового востоковедения, которое бы решала современные задачи России в Китае - новом центре мира, а не анализирующую Китай как одну из постколониальных стран.

Такие задачи можно решать только имея подавляющее согласие общества для решения этих задач. Однако сегодня в СМИ и повсеместно царит иррациональная китайская истерия, которая преследует интересы частных игроков и ведет в конечном счете к провалу восточно-азиатской стратегии страны.

Сущность антикитайской истерии и «китайская угроза»-2028

«Неожиданное» для большинства россиян появление на границах страны первой по величине экономики мира - не только жесткого и бескомпромиссного проводника собственных внешнеполитических интересов, но и осознающего свою мощную роль совершенно отличной от запада цивилизации - Китая - вызывало у значительного числа психологически неподготовленных экспертов иррациональную антикитайскую истерию.

Отданную на разграбление коллективному Западу Россию, лишившуюся одной трети своих территорий, научного, образовательного, сельскохозяйственного, промышленного, военного, идеологического, генетического, международного, финансово-экономического потенциала Россию – обвинили в повороте на Восток. В желании реализовать свое влияние в новом центре мира – Восточной Азии, на которую уже приходится 40% мирового ВВП, в желании стать партнером созданной при Сталине Китайской Народной Республики.

Есть ли факты, которые бы свидетельствовали о существовании реальной угрозы российскому суверенитету, исходящие от Китайской Народной Республики? Рост числа населения, регулярно проживающего в приграничных районах, факты официальной или неофициальной китайской стратегии, в рамках которой постулировалось необходимость присоединения российской территории или установления контроля над ней? Факты вмешательства Китая во внутреннюю политику России? Таких фактов у экспертов – нет.

Россия и Китай-2028

«1 марта 2028 года в Пекине открылась очередная 15-ая сессия Всекитайского собрания народных представителей, в отчетном докладе Госсовета КНР были отмечены успехи китайской экономики, объем которой превысил 143 трлн юаней или в полтора раза превысил официальный объем экономики США… в докладе отмечается, что перед Китаем до сих пор стоит задача удвоение ВВП на душу населения с целью достижения уровня жизни передовых развитых стран», - именно таким абзацем в приложении «Байду Новости» 08.15 утра 1 марта 2028 года высветится новость на всех китайских смартфонах ровно через 10 лет. Не вызывает сомнения, что китайская экономика сохранит нынешние темпы роста в ближайшее десятилетие эффективно реализует программу новой индустриализации, инвестируя в науку объемы средств, сопоставимые с вложениями крупнейших западных стран. Китай станет новым центром мира. Новым, незападным центром, оставившим далеко позади Индию, Арабский мир и иных претендентов на лидерство в «Хартланде» Евразии. Это - реальность ближайшего десятилетия.

Анализируя тот жесткий курс и ту меру ответственности, которое взяло на себя руководство Компартии Китая, в том числе и за весь мир, не стоит сомневаться, что каким бы путем не пошла сегодня Россия, и какие бы темпы роста, даже самые фантастические, не получила бы ее экономика - к 2028 году - на восточной границе России вырастет небывалая военно-политическая и экономическая сила, в несколько раз превышающая по силе сердце Евросоюза - Германию, Францию и Великобританию, которое веками влияла на судьбу России, ее экономику, культуру и геополитику.

Небывалый в истории тектонический сдвиг центра геополитической гравитации для русских - самого крупного и самого восточного европейского народа - в условиях отсутствия ясной «китайской доктрины» не только во внешней политике, но и в идеологии, культуре, сфере безопасности, финансово-экономической сфере, чреват в лучшем случае изоляцией, последующим отставанием и неизбежным вхождением в «китайский мир» на китайских условиях при самоустранившемся из процесса западе, в худшем - разрывом ткани русского пространства между усилившимися Китаем, Турцией, интересами нового германского райха. Судьба, которая постигла Тюркский каганат, некогда диктовавшего свою волю странам Шелкового пути - Византии, Ирану и Китаю - может постигнуть и Россию. Возможны различные аналогии с прошлым, но очевидно одно - функция российского суверенитета напрямую связана с коэффициентом экологичного симбиоза с восточным соседом. Речь идет не о дружбе, не о союзе, не об экономическом взаимодействии, межкультурной коммуникации - а взаимовыгодном сосуществовании абсолютно различных в цивилизационном плане живых общностей.

Однако симбиоз России и Китая напрямую зависит от появления в двух странах адекватного понимания целей на 21-й век и не только выработки «китайской доктрины» России, но и требует от нас максимального вовлечения в китайские процессы, которое бы дало нам возможность влиять на «Сообщество единой судьбы» в интересах будущего России. Прикрыть, словно ребенок, глаза руками, отрицать появление нового центра мира на собственных границах - значит обречь себя на исчезновение с карты мира. Тем не менее, именно это мы наблюдаем в российском обществе, в критически неквалифицированном пуле экспертов, апеллирующих к мифам советско-китайского прошлого, гадающих на черепашьих костях, или в лучшем случае пересказывающих передовицы «Файнэншл Таймс». Госвласть, бизнес, исследователи иных областей вынуждены потреблять тину подобной экспертизы, не ограниченной никаким объективным знанием.

«Китайская угроза» в России

В СМИ обсуждаются два варианта китайской угрозы - военное вторжение и заселение Сибири, к которым недавно прибавилась третья горячая тема - лавина китайских туристов, «не оставляющих ни копейки в России».

Военное вторжение в Россию частей НОАК произойдет только в случае распада страны и началом активного вторжения на территории Дальнего Востока соседей Китая - прежде всего Японии, а также США. В других случаях против Пекина будет применено ядерное оружие. Несопоставимость выгоды от захвата Оймякона и последствий ядерной зимы для сравнявшегося по уровню жизни с Восточной Европой Китаем - очевидны. Это же логика работает для Казахстана, до сих пор входящего в ОДКБ, однако рискнувшего, словно Чехословакия 1938 года понадеяться на обещанную помощь заморских союзников.

Официальное число российских граждан китайского происхождения - 20 тысяч человек. Основные приграничные с Россией территории Китая - провинции Хэйлунцзян и Цзилинь считаются в Китае наиболее депрессивными с точки зрения развития территориями, темпы роста их населения ниже чем в среднем по Китаю, и их жители не горят желанием бросить все и переехать в Красноярск, понизив среднегодовую температуру еще на 5-10 градусов. ТОРы, создающиеся в приграничных территориях - абсолютно неэффективны с точки зрения привлечения инвестиций, которые не привлекаются даже из Южного Китая - Северо-Восточный Китай - дотационен, нестабилен и граничит с очагом напряженности - Северной Кореей. Единственной крупной инвестицией, которая бы могла прийти в этот регион - это накачка предприятий ВПК в случае нарастания конфликта с Россией, на что и надеялись комсомольские, прозападные лидеры региона в преддверии выборов в США. Все китайские инвестиции в российские ТОРы носят сугубо стратегический характер и не преследуют задачу развития региона, в связи с чем эту порочную практику не сопровождающуюся никаким реальным выхлопом следует заменить на эффективную государственную поддержку российского государства. Северо-Восточный Китай - 120-миллионна территория полностью завязанная на низкодоходную добычу угля, стагнирующую добычу дорогой китайской нефти, производство стали, скорее, представляет угрозу самому Китаю, который должен будет принять многочисленных внутренних мигрантов в случае обострения ситуации в экономике старых отраслей и ростом напряженности на корейском полуострове.

Для точности описания ситуации следует добавить, что само присутствие России на Дальнем Востоке несет реальную - физическую военную угрозу Пекину, который расположен в тысяче километров от российских границ, и следовательно, политика Пекина связана с нейтрализацией этой «российской угрозы», а не желанием засеять рисом благодатную пойму Колымы. Основные интересы современного Китая сосредоточены вне российского Дальнего Востока, который является объектом провокаций ряда проамериканских региональных руководителей, но вовсе не основной целью крупнейших корпораций мира, находящихся в Пекине, Шанхае и Шэньчжэне. Без всякого сомнения, существуют и интересы частных китайских компаний в приграничных районах, в том числе и на озере Байкал. Решению возникающих вопросов мешает отсутствие последовательной и комплексной стратегии Москвы по экологической утилизации китайского приграничного влияния, а вовсе не непреодолимая, демоническая сил мелких и средних китайских предпринимателей, выживающих как могут, как в Листвянке на Байкале, так и в Момбасе, Сиднее и Каракасе.

Отдельно следует рассмотреть столь тревожащий сердца владельцев хозяйствующих субъектов китайский туризм в России, «все деньги от которого все равно идут в Китай».

Природа выросшего в 30 раз за последние три года китайского туристического потока в Россию (совокупно речь идет о цифре до 2 млн китайских туристов в год) не носит естественный характер, и спровоцирована не кратным повышением качества туристических услуг или туристических маршрутов в Москве и Санкт-Петербурге, а организована и простимулированна китайским государством на высшем уровне. При этом в самой России, за исключением пренебрежительных и зачастую оскорбительных статей, за это время появились лишь слабые ростки соответствующей, ориентированной на китайцев инфраструктуры.

Миллионы китайских туристов, на которых через величие архитектурных памятников, шедевров искусства, мест исторической памяти воздействует та самая пресловутая российская мягкая сила, оплачивают инфраструктуру российских авиалиний и аэропортов, портов, железных дорог, мобильной связи, межгородского и внутригородского транспорта, гостиниц, ресторанов, музеев, оплачивают услуги по оформлению виз российскому государству - все это составляет львиную долю от трат китайских туристов в России, что как минимум делает тезис о том, что китайский туризм выгоден только китайцам, весьма сомнительным, а призыв к «китайским туристическим погромам» из сферы политической переходит в сферу споров хозяйствующих субъектов, борющихся за свои частные коммерческие интересы.

Столкнувшись с мощной и связанной с китайским государством корпоративной силой разрозненные российские конкуренты китайских туроператоров, кусая локти от «недополученной» частной прибыли от созданного усилиями Китая миллионного потока, вместо организации параллельных конкурентных цепочек - от вложения в миллионов долларов в рекламу своих туристических услуг в Китае, создания своих цепочек, полноценных китайских сервисов своего бизнеса - решили прибегнуть к «внеэкономическим» аргументам в конкурентной борьбе, раздув антикитайскую кампанию в СМИ теперь уже по туристическому вопросу, придав борьбе с китайскими хозяйствующими субъектами расовый характер «желтой угрозы», напомнив сторонним наблюдателям определенных деятелей Германии 30-х годов.

Аргументы о нарушении трудового или визового законодательства неуплате налогов, незаконных валютных операциях не могут иметь этнической окраски, и в любом другом случае - корейском, немецком, американском, или даже, к примеру, армянском или узбекском, не получают столь сильной реакции в СМИ: когда немецкая компания покупает долю в отеле или строит отель, в который направляются немецкие туристы, сошедшие с немецкого же лайнера - речь о немецкой угрозе не поднимается в СМИ. Что же отличает китайскую ситуацию от любой другой, или хотя бы от спокойной работы российских простых и бизнес-гидов, например, в том же Китае, которых не тащат за руку на судилище в пекинский районный суд и не линчуют на страницах китайской прессы?

Ответ неожиданно отыскивается вовсе не в туристической, а академической сфере. Большинство современных выпускников со специальностью «китайский язык», а также научных сотрудников, причастных к изучению Китая, ввиду сложности изучаемого языка и не желания покидать Россию на длительный срок не устраиваются в крупные китайские компании, а предпочитают зарабатывать деньги с комиссии в высокий туристический сезон, остальное время проводя за преподаванием китайского языка. Большая часть шумихи, раздутой до уровня федеральных СМИ поддержана значительной частью «академической среды» - кандидатами и докторами наук, увязших в сфере обслуживания туристов, и теперь упрекающих китайских гидов в подрыве безопасности России через недополученную комиссию от продажи янтаря, а также в пропаганде неверной истории России.

Без всякого сомнения, туристический рынок будет урегулирован, в том числе через систему верифицированных гидов, усиления мер контроля со стороны налоговых, таможенных и иных органов, но не путем призывов к погромам по расовому признаку, исходящих, как бы это дико не звучало, от маститых китаеведов, и чреватым неадекватной реакцией китайской стороны. При этом России есть за что побороться - китайский выездной туризм является самым важным трендом мировой туристической индустрии, при этом соседняя с Китаем Россия не входит даже в 10-ку основных направлений 70 млн китайских туристов. Китайской угрозы в китайском туризме не замечают в Таиланде, Японии, Сингапуре, Вьетнаме, Малайзии, Сингапуре, США, Филиппинах, Австралии и Камбодже. Не увидели угрозы и страны «северного сияния» - Северная Европа и Канада, в которые на на новогодние праздники, не побоявшись холода, стоимости билета, отсутствия инфраструктуры и гидов-переводчиков направились на 150% больше китайцев, чем в прошлом году. Эти показатели могла принять Россия, оставив дорогих и заокеанских конкурентов далеко позади. Но наше академическое сообщество выбрало путь борьбы с «желтой угрозой» в туризме.

Аналогичная ситуация и в инвестиционной сфере. На Россию приходится около 1 млрд долларов китайских инвестиций в год, тогда как общий объем китайских инвестиций на зарубежные рынки составил в 2017 году 116 млдр долларов. Вряд ли вложения в размере меньше 1% можно назвать стратегией по поглощению России. Скорее наоборот, Китай избегает Россию. И судя по официальным заявлениям, которыми 10 марта разразилась Ангела Меркель, скупает Китай – совсем другие государства, что конечно, не отменяет необходимость в России мониторинга любых иностранных инвестиций – не только китайских, но и всех других иностранных вложений, в том числе и из стран СНГ, за спиной которых могут стоять любые другие иностранные государства.

Научно-техническое взаимодействие и гуманитарное лобби

Пожалуй, реальным, и единственным поводом усилить бдительность – являются аспекты научно-технического и гуманитарного взаимодействия.

Россия пока еще опережает Китай в целом ряде научно-технических сфер и является объектом интереса не только различных государственных, но и поднявшихся на ноги окологосударственных корпораций. Сотрудничество в научно-технической сфере должно быть выстроено с учетом российских интересов: для этого требуется разработка целого комплекса мер. Да, как и в туризме, конгломерат российских исследователей столкнется с организованной машиной, работу с которой он должен выстраивать на централизованных принципах и при полном содействии государства. Российско-китайское научное взаимодействие должно выстраиваться на принципах интересов развития российской науки и сохранения национальной безопасности с Россией, избежав горького опыта взаимодействия с западными странами в 90-ые годы.

Второго важный аспект, неизбежно возникающий при широком взаимодействии с Китаем – гуманитарный. Еще больше российских студентов получают образование в Китае, еще больше российских чиновников, журналистов и общественных деятелях проходят бесплатные специальные стажировки в Китае, еще больше россиян считают теперь Китай дружественной страной. Ответом на естественную попытку создать в Китае лояльный слой должна стать полноценная стратегия аналогичных действий в России, которая заслуживает большой и полноценной программы, которую возможно реализовать в России. Важно понимать, что такая стратегия не станет прецедентом для конфликта с китайским государством, а наоборот – в значительной степени будет поддержана теми немногочисленными силами в Китае, которые оказавшись в окружении прозападных стран, вынуждены будут создать из России – стабильный тыл.

Cообщество
«Китай-Го (中国)»
Cообщество
«Китай-Го (中国)»
1.0x