Сразу предупреждаю, что в настоящем очерке я пропускаю день падения Временного правительства республиканской России, выпавший, в связи с большевистской реформой календаря, на 7 ноября. Бесспорная значительность события в ночь с 25 на 26 октября 1917 года по ст. стилю заслуживает отдельного материала, и я его подготовил, поставлю 7 ноября с.г. О других же событиях Отечественной истории выборочно ниже.
*
С 2005 года день 4 ноября является в РФ официальным праздничным Днём народного единства. Для атеистов был он обыкновенным днём недели, если на него не выпадали выходные, целых 87 лет, с 1918 г. Но мало кому известно, что в 1649 году указом царя Алексея Михайловича этот день (по старому стилю было 22 октября) был объявлен государственным праздником(!). И таковым оставался более двух с половиной столетий. При назначении его праздничным, власти не пришлось преодолевать общественное мнение, ибо он совпадал с церковным Днём Казанской иконы Божией Матери. Что подвигнуло царя на такое решение, а второго президента современной России В.В. Путина на возрождение праздника? Подвиг Минина и Пожарского и возглавляемого им Второго ополчения. Тому подвигу, положившему конец Смуте, в 2012 г. исполнилось 400 лет. О нём написаны горы литературы. Рекомендовать что-либо не стану, нет нужды. Скажу лишь, пользуясь случаем: С праздником, дорогие соотечественники!
**
Перенесёмся в иные времена. В ноябре 1812 года, по формальным признакам военной науки, что не противоречит очевидным фактам, армия Наполеона фактически перестала быть армией. Однако русские позволили себя одурачить на Березине и дали улизнуть в Париж императору французов, неоспоримому, казалось, кандидату в пленники царя Александра. Такой финал нашей ноябрьской победы обернулся продолжением кровопролитной войны ещё на пятнадцать месяцев. Тела русских солдат усеяли поля сражений в Европе до того, как их однополчане, покрытые ранами, в стоптанных сапогах, вошли в Париж 31 марта 1814 года. Вот этот факт позволил известному историку, академику Тарле, назвать сражение на Березине самой большой удачей Наполеона в России. Разве не парадокс: уничтожение Великой армии императора французов – её большая удача!?
***
Теперь обозрим субъективно наши ноябрьские дни (а их в истории России 30, умноженные на 1155 лет, что даёт число 34 650). Вот сколько раз всходило над Русью солнце в ноябре с того 862 года от Р.Х., как русичи, наскучив присущим им беспорядком в земле обширной и всем обильной, призвали кондотьера-наёмника Рюрика владеть и править ими. Разумеется, за эти дни много чего у нас случилось и приятного и (чаще) наоборот. Для описания и тысячной части потребуется толстая тетрадь. А у меня, увы, считанные странички на сайте. Начну с радостного, с рождений, с приятных событий.
Во-первых, 4 ноября 1721 года (тогда это был 22-й день октября, неуверенно утверждают наши переводчики с календаря на календарь) родилась Российская империя, коей нынешняя Российская Федерация есть правопреемница. Выходит, это наш общий день рождения, несмотря на плюрализм мнений. Победа в Северной войне вдохновила Сенат и Синод на решение преподнести царю Петру титул Императора Всероссийского. В названный день Пётр Алексеевич принял его, дав понять Европе, что, одолев насильника и пугало континента, чем была милитаристская Швеция с времён 30-летней войны, Россия по праву занимает место среди сильных. Пруссия и Голландия немедленно признали новый титул владетеля трети Евразии. Швеция, скрепя сердце, выдержала паузу в два года. Через 16 лет за ней последовала Турция. Англия и Австрия отложили признание до 1742 года; через три года к ним присоединились Испания и Франция. Гоноровая Польша лишь накануне собственных разделов завершила эту растянувшуюся на четыре десятка лет череду признаний (к слову, о разделах Польши. Один из их исполнителей, Суворов, в 1794 году овладел Варшавой. И случилось это 7 ноября).
****
Интересно, сколько наших сограждан, кроме Петра, кроме тех подсуетившихся вовремя сенаторов и членов Синода, «родилось» тогда, вместе с империей наших предков, в качестве подданных Императора Всероссийского? Тогда число крестьян и горожан оценивалось примерно в 10 млн. До одного миллиона душ помещики при ревизии утаивали. Дворянское сословие насчитывало 500 тыс. человек обоего пола; сословие чиновников - 200 тыс., духовных лиц с семьями было до 300 тыс. душ. Жители покоренных областей, не состоящие под поголовною податью, составляли минимум 500 тыс. душ. Казаков с семействами на Украине, на Дону, Яике и в пограничных городах насчитывали от 700 до 800 тыс. душ. Численность сибирских народов была неизвестна, но, предполагалось, за Уралом инородцев было не меньше миллиона. Таким образом, население Российской империи в последние годы правления Петра приближалось к 15 миллионам. В Европе большим числом подданных обладал король лишь Франции (ок. 20 млн). Если, утверждают современные мудрецы, нынешней России, с её неполными 150 млн. населения не по силам вести хозяйственную деятельность на 17 млн. кв. км, охранять её от соседей, то как справлялся с этой проблемой император Пётр I на равновеликой территории, имея «под рукой» население в 10 раз(!) меньшее? Вот вопрос!
*****
С разницей в одну неделю, между 11 и 19 числами, в ноябре (по н.с.), в году 1711, родились два необыкновенных человека, составивших гордость молодой российской науки. В середине XVIII в. они выделялись «русским духом» в немецкой среде Петербургской Академии наук. Первым был Михайло Ломоносов, учёный-энциклопедист мирового значения (химик, физик, астроном, географ, геолог, металлург, приборостроитель и прочая, и прочая), поэт (российский Пиндар, по определению Пушкина), разработчик российской грамматики, автор мозаичных панно и портретов, основатель Московского университета. Шведская королевская Академия наук и АН Болонского университета избрали его, на то время действительного члена Императорской Академии наук и художеств, своим почетным членом. Если классиком физики по праву признан Ньютон, то классиком химии правомочно назвать Ломоносова. Он окончательно отделил химию от алхимии, сделал её самостоятельной отраслью знаний, положил начало физической химии.
О Ломоносове написано много. И говорить о нём можно бесконечно. С обычной своей лаконичностью и меткостью характеристик сказал о гении Севера Пушкин: «Ломоносов…между Петром I и Екатериною II … один является самобытным подвижником просвещения. Он создал первый университет. Он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом … (здесь и далее выделено мной. – С.С.). В другом месте: «Соединяя необыкновенную силу воли с необыкновенною силою понятия, Ломоносов обнял все отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшею страстью сей души, исполненной страстей. Историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он всё испытал и всё проник: первый углубляется в историю отечества, утверждает правила общественного языка его, даёт законы и образцы классического красноречия..., учреждает фабрику, сам сооружает махины, дарит художественные мозаические произведения, и наконец открывает нам истинные источники нашего поэтического языка». В России Ломоносова превалировало мнение о науке, как о развлечении ума; на учёных смотрели как на чудаков, дармоедов, удовлетворяющих своё любопытство за счёт налогоплательщиков и меценатов. Первый наш учёный такого масштаба возражал недалёким скептикам: «Учёные люди нужны для Сибири, для горных дел, фабрик, сохранения народа, архитектуры, правосудия, исправления нравов, купечества, единства чистые веры, земледельства и предзнания погод, военного дела, хода севером и сообщения с ориентом…». И своей деятельность доказывал правоту этого мнения.
Второй, после Ломоносова, видной фигурой русской науки стал его ровесник, солдатский сын С. П. Крашенинников, первый русский профессор натуральной истории и ботаники Петербургской Академии наук, ректор её университета, также инспектор гимназии при ней. Европейскую известность принесло учёному исследование Камчатки. В отличии от гениального помора, он занял в памяти благодарных потомков место основательного исследователя, точного и честного наблюдателя природы на своём маршруте длиной в 26 тысяч вёрст, соизмеримом с путём от Петербурга до мыса Дежнёва, с заходом на Камчатку, до южной конечности полуострова, и обратно – в Петербург. Итогом главного путешествия Крашенинникова стал его труд «Описание земли Камчатки», переведённый на основные европейские языки и переиздаваемый поныне. «Описание» произвело столь сильное впечатление на «профессионального скитальца» Пушкина, что наш поэт, отдававший в последние годы предпочтения прозе, подробно законспектировал путевые заметки Степана Петровича, лирически назвав Камчатку страной печальной, гористой, влажной. Видимо, замышлялась повесть о подвиге Крашенинникова… Продолжатель дела Петра Великого в исследовании зауральских просторов, такое внимание заслужил.
*** ***
После старших, 300-летних именинников обратим внимание на более молодых. 22 (10 по ст.ст.) ноября 1801 года родился Владимир Даль. Отец его был датчанином, есть сведения, русского происхождения (от бежавших в Данию раскольников). Этим хочется объяснить бросающуюся в глаза русскость человека с нерусской фамилией. Главным итогом жизни этого моряка, военного врача и (по обстоятельствам) сапёра, географа, писателя, собирателя фольклора стал многотомный «Толковый словарь живого великорусского языка» (до 1918 г. писали «живаго великорусскаго»). Мы говорим «Даль», подразумеваем сей словарь; мы говорим «Толковый словарь», подразумеваем Даля. Вот пример достойной жизни и памятника этой жизни! А на памятнике слова В. Даля: «Живой народный язык, сберёгший в жизненной свежести дух, который придаёт языку стройность, силу, ясность, целость и красоту, должен послужить источником и сокровищницей для развития образованной русской речи». Насколько актуально для нас, погрязших в косноязычии «интернетовского лэнгвича».
*** ****
В последние годы в ноябре «почти круглые» (ну, пусть «овальные») юбилеи мы отметили плеяде соотечественников. Например, в 2016 году исполнилось 195 лет Ф.М. Достоевскому, который стал наиболее читаемым автором интеллигенции всего мира. О нём должен быть разговор особый в отдельной статье. В 1876 году родился наш выдающийся скульптор Эрьзя, принявший фамилию по самоназванию родной ему, мордовской народности. Ему в прошлом году исполнилось 140 лет. Вспомним других «ноябристов», ныне покойных: известного прозаика М.Алданова, потом самого интеллигентного представителя русской культуры, нашей совести перестроечного времени, Д.С. Лихачёва, также сына русских эмигрантов «первой волны» Тарасова, ставшего во Франции писателем Анри Труайя (рекомендую его биографический роман «Александр I»). Не забудем героя «богатырских», «былинных» кинолент несравненного киноактёра Сергея Столярова. Вот помяните моё слово: наши нынешние кинокритики и телеведущие, зацикленные на виртуальном сексе, назовут его «секс-символом 30-50-х годов». На что спорим? Я готов принять выигрыш.
*** *****
Коротко о печальном. В ноябре 1505 года скончался первый наш реформатор на троне Иван III Васильевич, тоже, как и его внук, Четвёртый Иоанн, прозванный в народе Грозным. Был он долгожителем (по меркам той эпохи да по отечественным особенностям долго в сей юдоли не задерживаться). Если его предшественники на престоле уходили в историю 40-летними, в среднем, то победитель хана Ахмата «Стоянием на Угре» все 65 одолел. Только на 2 года дольше его жила Екатерина II, которая скончалась 19 ноября 1796 года. А ведь жила в Веке Просвещения, когда лекари в Европе были большими умельцами в своём ремесле, чем их коллеги за 300 лет до того (кстати, плохих врачей суровый государь Иван Третий топил в проруби на Москве-реке – пример нам для подражания).
*** *** ***
И последнее: 30 ноября Международный день защиты информации. Аль забыли?! Для меня, автора этого материала, он имеет особое значение. Если недовольные читатели задумают отыграться на мне за своё недовольство прочитанным, то, надеюсь, святость праздника сдержит их. На этом сегодня прощаюсь. Завтрашний день зовёт…
