«Звени, отваги колокол!
В дороге все, кто молоды.
Нам карта побед вручена.
Любовь, Комсомол и Весна».
Из советской песни на стихи Н.Добронравова.
Эта выставка произвела на меня странное — какое-то потустороннее, мистическое впечатление. То ли сумрачно-брутальные своды бывших провиантских складов, где ныне расположен Музей Москвы, так повлияли на восприятие, то ли — загадочная подсветка. Первый взгляд: я нахожусь в городе мёртвых. Нет, чересчур страшно. Это — Страна Воспоминаний из сказки Мориса Меттерлинка «Синяя птица». Туда попадают главные герои и встречают бабушку с дедушкой: «Ну, а где же Дедушка с Бабушкой?» - спрашивает девочка. «За туманом... Сейчас увидим...», - отвечает брат. За туманом и за запахом тайги. Главное, ребята, сердцем не стареть. Бывает всё на свете хорошо — в чём дело сразу не поймёшь. Но, увы. Невозможно встретить ни дедушку — токаря с МОГЭСа, ни маму — студентку инженерно-строительного вуза. Остались - мотоцикл, палатка, чайник, радиоточка и даже «старая отцовская будённовка», что где-то в шкафу мы нашли. Но это не мы нашли — мы растеряли и, будем честными, предали. Иные — не до конца.
На выставку с прекрасным названием «Романтики. Искатели. Герои» бесплатно пускают тех, кто сохранил комсомольский билет. Я состояла в рядах ВЛКСМ с 1985 по 1991 год. Я храню красную книжечку. Это — не только часть юношеской биографии. Это — коллективная память. Директор Музея Москвы Алина Сапрыкина, в частности, сказала: «Выставка не ставит задачей дать оценку деятельности ВЛКСМ. Наша цель – посмотреть на недавнюю историю нашей страны через призму дня сегодняшнего и ещё раз осознать, что многое из того, что нас окружает, появилось благодаря комсомольцам, их кипучей энергии молодости и стремлению сделать жизнь лучше. В Москве улицы сохранили в своих названиях имена комсомольцев, только мы не всегда знаем их истории и судьбы».
Наконец-то! Люди начинают понимать (а для некоторых это — малоприятное «открытие»), что советское наследие — это не тоталитарный маразм и отсутствие ста пятидесяти видов колбасы, но — построение великой сверхдержавы, наследницы Российской Империи. Евразийский колосс с развитой индустрией, доступным высшим образованием и высокой — аристократической — культурой. Перед нами — артефакты ушедшей цивилизации. Отсюда — необъяснимый холодок по коже. Страна Воспоминаний. Силуэты предков. Тот случай, когда результат интереснее ожидания. Нынешние выставки - атмосферны и многоплановы. Это уже не первый опыт концептуально-креативных решений - заместо унылой тематической расстановки. Зрителю не просто показывают будённовки и спецовки, открытки и фотографии, но — погружают. Чтобы ты вышел иным.
В одном из залов можно посмотреть спорный фильм 1940 года «Закон жизни» - о том, как зарвавшийся глава обкома ВЛКСМ терпит поражение в идеологической схватке с вузовским комсоргом. Кинокартину положили на полку, потому как сочли образ «начальства» чересчур гадким. Возникал вопрос: как такого подлеца могли столь долго держать на высшей должности?! Владимир Ленин в своей работе «Задачи союзов молодёжи» утверждал, что первостепенная цель юного поколения: «...состоит в том, чтобы учиться». Другой важный — и неизменно повторяющийся ленинский глагол — это «строить». Не только в значении «строить Коммунизм», но и в прямом смысле. То есть совершать вполне конкретные действия по возведению городов, прокладыванию путей, но главное — по формированию созидательного мировоззрения. Вся выставка — об этом. О созидании молодых под эгидой комсомола.
Постреволюцционное десятилетие! Буря и натиск. Аэропланы, радиоприёмники, машины — ревущие двадцатые, как их именуют в Америке. На стендах — фотографии и предметы, связанные с деятельностью театра Синяя Блуза. Уже лет через десять это окажется наивным и даже глупым. То был чисто молодёжный проект. Этакая весёлая и яростная буза. Крикливо, задиристо, юно. Политическая сатира на злобу дня. Владимир Маяковский призывал: «Эй, синеблузые, рейте!» Он, как и Ленин, полагал, что нет особого резона агитировать сорока-пятидесятилетних — надо обращаться к тем, чей разум не замусорен буржуазными предрассудками. «Вперёд, комсомольцы, всесоюзным походом!» - обращался поэт. Против чего? «Старый быт — лют. Водка и грязь — быт». В те годы комсомольцы не только трудились на производстве, но и боролись за ...элементарную чистоту в общежитиях, столовых, клубах. Синеблузники высмеивали тех, кто накачивался пивом в загаженном полуподвале, бегал на танцульки, следовал западной моде.
Целая витрина посвящена бестселлеру Николая Островского «Как закалялась сталь». Идеал, предлагаемый юношеству. Павел Корчагин — отнюдь не ангел. Напротив — сорвиголова. Именно таких рекрутировало грозовое время, а не приглаженных чинуш в ладных костюмчиках. Под стеклом — растиражированная цитата писателя: «Самое дорогое у человека — это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое, чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому главному в мире - борьбе за освобождение человечества. И надо спешить жить. Ведь нелепая болезнь или какая-либо трагическая случайность могут прервать её». В книге есть ещё одна важная мыслеформа: «Шлепнуть себя каждый дурак сумеет всегда и во всякое время. Это самый трусливый и легкий выход из положения. Трудно жить — шлёпайся. А ты попробовал эту жизнь победить? Ты все сделал, чтобы вырваться из железного кольца?» Подобно тому, как жизнь дворянина принадлежала королю, жизнь сознательного пролетария-комсомольца принадлежала Партии и трудовому народу. Ударный порыв первых пятилеток — всё это комсомол.
1930-е — строительство московского метро. Молодёжный прожект: «Отчаянный первый набор комсомольский / Пока за душою одна лишь отвага». Об этом написана поэма Евгения Долматовского «Добровольцы» - чересчур длинная и не слишком талантливая. Зато — невероятно содержательная. О подвиге и дерзаниях, любви и дружбе: «Влюбленные завтрашнего поколенья, / Как просто вам будет в Сокольники ездить! / И новая юность поверит едва ли, / Что папы и мамы здесь тоже бывали». Первая линия соединила две точки — Сокольники и Парк Культуры имени Горького. «Наш первый поезд, первый поезд мчится, / Мы в будущее мыслями летим», - беспрестанные думы о грядущем порождали соответствующие образы — юных, но при этом социально зрелых людей. На экспозиции представлена вагонетка 1930-х и фрагмент грунта. По стенам — фотографии, лица первых метростроевцев. «Шагай вперед комсомольское племя / Шути и пой чтоб улыбки цвели / Мы покоряем пространство и время / Мы молодые хозяева земли». Посетитель может ознакомиться с воспоминаниями тех юношей и девушек — о том, как работали по три смены подряд, а чтобы не упасть в обморок, шли в медпункт — за нашатырём. Посидят пятнадцать минут — и в шахту. Не под дулами чекистских револьверов, что характерно, — сами. Они это выбрали. А дальше — фронт и Победа. Мотоцикл времён войны. Ощущение, что сейчас он сорвётся с места. И снова — никого нет.
Послевоенные проекты — освоение Целины и новостройки на пустыре, таёжные ЛЭПы и геологические партии. Держись, геолог! Реконструкция палатки целинника. Более чем скромные условия, а уж для нынешнего хипстера — убийственные. Чтобы не тупо существовать, но - гореть энергией радости в подобных декорациях, надо принадлежать к особому виду хомо-сапиенсов. Вещи-свидетели. Раскладушка. Чайник. Лампа. Термос — с трогательным модернистским рисунком в духе Оттепели. Но и не только преодоление! Следующая остановка — Фестиваль-1957. Манекены в нарядных платьях: моден женственный силуэт с тоненькой талией и расклёшенной юбкой. Ландыши-ландыши, светлого мая привет. «Ты к нам в Москву приезжай и пройдись по Арбату, / Окунись на Тверском в шум зеленых аллей, / Хотя бы раз посмотри, как танцуют девчата...» Конечно, танцуют! Им обещан коммунизм ещё при жизни. Витрина с открытками, страничками прессы и путеводителями. Белые голуби, воздушные шары, чистое небо. «Если бы парни всей Земли / Вместе собраться однажды могли / Вот было б весело в компании такой, / И до грядущего подать рукой». А вот — инсталляция, которая при всей своей банальности, поразила меня: макет вагона электрички, лавка с оставленной кем-то (кого уж нет) гитарой, за «окнами» несутся кадры из документальной съёмки 1960-х: лес, поле, зима. Стук колёс. Мы в 1960-х. И — лозунг «Дорогу в будущее проложим!» Романтика походов. Каждый вдох, наполненный счастьем. «Не утешайте меня, / Мне слова не нужны. / Мне б отыскать тот ручей / У янтарной сосны». Можно отыскать и ручей, и сосну, а вот кто найдёт ещё такое поколение? О нём ещё сказали братья Стругацкие: «И вот они-то в основном и держат на своих плечах дворец мысли и духа. С девяти до пятнадцати держат, а потом едут по грибы». Глядя на эти пустые скамейки и чёрно-белый пейзаж, который в данном случае — гораздо более жизненный и ностальгический, чем цветной, я вижу свою маму — походницу, шестидесятницу, её друзей, однокурсников. Они — ушли. Растворились в Грядущем. И - забытая гитара. «Солнышко лесное. Где, в каких краях...?»
Вот и солнечные, стабильные 1970-е, которые по глупой злобе до сих пор кличут «эпохой Застоя». Мне думается, что Застой — это какое-то другое время, к СССР не относящееся. Хотя бы потому, что советский проект — беспрестанная реализация планов. Только бы успеть. «Мы сами – ритмы времени!», как пел Лев Лещенко в песне «Любовь, комсомол и весна». Байкало-Амурская магистраль. Ей посвящено сразу несколько выставочных стендов — дневниковые записи, плакаты, грамоты, вещи, знамёна. Даже «Законы чести молодого строителя БАМа».
Страна — жила. «Веселей, ребята, выпало нам строить путь железный, а короче — БАМ!» - неслось из радиоточки моего детства. В конце 1980-х - эту дорогу обзовут «аферой» и «тупиковой затеей». А пока: «Слышишь время гудит: БАМ! На просторах крутых: БАМ! Этот колокол наших сердец молодых». Генеральное слово: время. Комсомолец — современен. Созвучен времени. «Мы пройдем сквозь шторм и дым, / Станет небо голубым… / Не расстанусь с Комсомолом, / Буду вечно молодым!» Молодость — не для игр и развлечений. Для дела. Молодость = зрелость, а не щенячество. «Нам карта побед вручена!» Жаль, что променяли карту побед на иные карты. Игральные.