Авторский блог Андрей Аганин 20:27 20 ноября 2017

"Дорожная карта" китайского взлёта

почему иногда «глубинное государство» становится не только возможным, но и необходимым в отдельных государствах

двойной клик - редактировать изображение

1. Мои читатели адресовали мне вопрос, когоя называю монголами. Можно было бы спросить меня также и о том, кого я называю славянами или русскими?

Один раз я всё-таки отвечу на подобный вопрос, который касается народов монгольской языковой семьи, оставивших неизгладимый след в мировой истории, а также в истории нашего государства. Но в принципе, я не хотел бы устраивать дискуссии в комментарияхи уж тем более по несущественным вопросам, не надо устраивать постоянные пререкания по поводу определений достаточно известных сущностей и вещей.

Если у вас есть что сказать мне по затрагиваемым темам, пишите свои статьи, давайте организуем вместе конференцию для выработки комплексных ответов по каким-то отдельным важным темам. В настоящее время существует очень много тем, которые требуют как серьёзного обсуждения, так и поиска непростых, но чрезвычайно важных и актуальных экспертных решений, которых пока у нас в стране не просматривается. Например, как взаимодействовать (или противодействовать) российскому руководству с Deep State? Беглый первичный ответ – прост: надо иметь собственную (русскую или российскую) аутентичную стратегию развития, а не ждать прихода с моря хорошей погоды, а от Трампа (или его оппонентов из Deep State) – хорошего настроения (или торжества разума и возобладания реализма у хозяев глобального проекта «Мировая глобализация»).

Но далее требуется дать уже не беглый первичный ответ, а уже экспертный взвешенный вторичный ответ – хотя бы эскизное, но комплексное, целостное и системное представление о собственной (русской или российской) аутентичной стратегии развития. Причём, как говорится «без каких бы то ни было дураков». А это уже ответ не такой уж и быстрый, простой или очевидный.

2. Итак, возвращаемся к ответу на вопрос, кого я называю монголами, да и вообще не только я, но самое главное и весь грамотный мир.

Монголы или монгольские народы – группа родственных народов, говорящих на монгольских языках, и тесно связанных общей многовековой историей, культурой, традициями и обычаями.

Монгольские народы населяют север КНР, Монголию и два субъекта Российской Федерации –Республику Бурятия и РеспубликуКалмыкия, а также отдельные территории двухдругих субъектовРоссийской Федерации –Иркутской области и Забайкальского края.

К монгольским народам относят себя около 10 миллионов человек в мире, что несколько меньше, чем население маньчжуров и тунгусо-маньчжурских народов в целом. Из них 3 млн.– в Монголии, 4 млн.– в автономном районе Внутренняя Монголия в КНР, до 3 млн.– в провинциях Ляонин, Ганьсу, Синьцзян-Уйгурском автономном районе и других территориях КНР.

двойной клик - редактировать изображение

В состав монгольских народов входят: халха-монголы, буряты, баргуты, калмыки, ойраты, чахары, хорчины, харачины, арухорчины, тумэты, джалайты, авга, авганары, баарины, му-мянгаты, найманы, аохане, оннюты, дурбэн-хухэты, ураты, горлосы, ордосцы, хонгираты, джаруты, узумчины, хучиты, монгоры (ту), дауры, дунсяне, баоань.

Моголы и хазарейцы в Афганистане имеют монгольское происхождение, однако уже несколько веков являются ираноязычными мусульманскими народами. Согво-ариги говорят на тибетском языке.

Монгольские языки илимонгольская языковая семья включает в себя несколько достаточно близкородственных языков Монголии, КНР, России и Афганистана. Согласно данным лексикостатистики, протомонгольский язык стал распадаться на несколько отдельных ветвей около V века до н.э. Сторонниками алтайской гипотезы монгольские языки включаются в состав гипотетической алтайской макросемьи языков.

Носители монгольских языков– монгольские народы, объединённые по культурной общности и языковой, да и генетической принадлежности. Кроме того, классический монгольский язык служил письменным языком тувинцев до 1940 года, хотя тувинцы являются тюркским, а не монгольским народом.

Характерной чертой монгольских языков является значительное количество тюркских заимствований, что при влиянии монгольского языка на тюркские в историческое время значительно усложняет проблему изучения языковых связей. По сей день в Монголии и КНР существует ряд этнических групп тюрко-монгольских билингвов (хотоны, жёлтые уйгуры). Вероятно, ранее такой билингвизм был более распространён.

Помимо монгольских языков многие представители монгольских народов прекрасно разговаривают и на русском языке или китайском языке.

Монгольские народы исповедуют буддизм, ислам, шаманизм, православие, протестантизм, католицизм.

Монгольские письменности – различные по происхождению и возникавшие в разное время системы письма, использовавшиеся для записи монгольского языка.

Начиная с XIII века монгольскими народами для записи монгольских языков использовалось около 10 систем письма. Некоторые из этих систем впоследствии были приспособлены для других языков.

Древнейшая из собственно монгольских систем письма –старомонгольское письмо (классическое монгольское письмо) – оказалась наиболее успешной из них, и после ряда модификаций продолжает активно использоваться до настоящего времени, в первую очередь в КНР. Эта письменность происходит от уйгурского алфавита (восходящего через согдийский алфавит к сирийскому алфавиту). Её наиболее заметной чертой является вертикальное направление письма – это единственная активно использующаяся вертикальная письменность, в которой строки записываются слева направо.

Существуют и другие системы письма для монгольских языков: тодо-бичиг («ясное письмо»), вагиндра, монгольское квадратное письмо (пагба, дөрвөлжинбичиг, хор-йиг), слоговая письменность соёмбо, горизонтальное квадратное письмо.

До XIII века монгольский язык часто записывался с использованием иностранных систем письма. В областях, покоренных Монгольской империей, зачастую использовались местные письменности (китайские иероглифы, персидский алфавит, арабский алфавит, тибетский алфавит).

Внимание великих держав вызвало к жизни, начиная с середины XIX века, ряд проектов письменностей на основе латиницы и кириллицы. В 1940 году, в результате сближения с СССР, МНР перешла на монгольскую кириллицу, которая в настоящее время остаётся основной системой письма в Монголии, хотя рассматривались проекты перехода и на монгольскую латиницу.

Монголосфера (Монголия, Великая Монголия, Большая Монголия) (классический монгольский язык: ᠳᠠᠶᠠᠭᠠᠷᠮᠣᠨᠭᠭᠣᠯ; халха монгольский язык: Даяар Монгол; бурятский язык: Даяр Монгол; калмыцкий язык: ДәярМоңһл) –историко-географическая область, населенная этническими монголами.

Монголосфера может трактоваться по-разному: в историко-географическом смысле включать только Монголию, государство в Центральной Азии, и в той или иной степени Внутреннюю Монголию (монголосфера в узком смысле слова), добавлять к ней территории России (Бурятию, Калмыкию, Туву и Республику Алтай) и другие монгольские территории, включенные в КНР, где сохранилось значительное монгольское население, в первую очередь в Синьцзян-Уйгурском автономном районе и провинции Цинхай. Историческая Монголия занимает территорию около 5 000000 км². В социальном смысле монголосфера (монгольский мир) охватывает монгольские диаспоры (имеющиеся даже в США, на острове Тайвань и других государствах мира).

Люди монголосферы в различной степени придерживаются традиционной монгольской культуры, и говорят на одном из нескольких монгольских языков. За исключением Монголии, монголы теперь стали одной из форм меньшинств в большинстве из этих регионов.

3. Необходимо ответить на вопрос, почему стал возможным взлёт китайского влияния в современном мире, который мы наблюдаем в последние 30 – 40 лет. Этот взлёт готовился достаточно долго, на протяжении примерно 160 последних лет можно было наблюдать отдельные фазы становления этого процесса. Можно смело утверждать, что осуществляется некий план мероприятий («дорожная карта») такого взлёта. Кто же его разработал, и кто его осуществляет? Но обо всём стоит рассказать по порядку.

двойной клик - редактировать изображение

Маньчжурской «глубинное государство» опиралось на собственно маньчжурский принцип административного деления «Восемь знамён», совмещающий военные и гражданские элементы, и являвшийся неотъемлемой частью маньчжурской государственности вообще и маньчжурской государственности в Империи Цин, в частности.

двойной клик - редактировать изображение

Основатель маньчжурского государства Айсинь Гёро Нурхаци в конце XVI века – начале XVII века реформировал маньчжурские вооружённые силы. Согласно установленному им порядку, боевая часть из 300 воинов называлась ниру (佐領, условно – рота), пять ниру составляли чалэ (參領, условно – батальон –1500 воинов), пять чалэ составляли гуза (условно – бригада–7 500 воинов), два гуза составляли «знамя» (15 000 воинов). Поначалу воинов у маньчжуров набралось на четыре «знамени» (60 000 воинов); чтобы можно их было отличать на расстоянии – каждому «знамени» был присвоен свой стяг: жёлтый, красный, синий и белый. «Знамённая» система строилась на соединении в одной организации как военного, так и гражданского начал, ибо нюру была одновременно и административной единицей, а солдаты составляли примерно треть её населения; главы родов и поселений становились начальниками ниру. В четырёх «знамёнах» числились только чистокровные маньчжуры (говорившие на маньчжурском языке, сформировавшимся на основе диалектов чжурчжэньского языка) и подчинённые им чжурчжэни (говорившие на ставшем уже мёртвым чжурчжэньском языке, чрезвычайно близком к маньчжурскому языку), эти войска были преимущественно кавалерийскими.

Из-за того, что маньчжуры вступили на путь национального развития, отринув депрессивный период прозябания чжурчжэней, для их общества стало характерно расширенное воспроизводство населения, что позволяло увеличивать штатную численность управленческих структур. В 1615 году были созданы ещё четыре новых корпуса, которые получили знамёна тех же цветов, что и первоначальные, но с каймой по краям: у красного знамени кайма была белой, у остальных – красной. С той поры маньчжурские войска получили название «Восьмизнамённых», это была закалённая в боях, хорошо вооружённая дисциплинированная армия, всегда готовая к выступлению.

По мере расширения маньчжурского государства на земли, населённые монголами и китайцами-ханьцами, в дополнение к маньчжурским корпусам с 1622 года начали создаваться монгольские, а с 1631 года – китайские «знамёна» (будущая «пятая колонна» в Восьмизнамённой армии в XIX веке). В 1635 году в армии насчитывалось восемь монгольских, а с 1642 года – столько же китайских «знамён». С 1634 года Айсинь Гёро Абахай ввёл в армии деление по родам войск: конница, пехота, артиллерия, охранные части и так далее, причём воины артиллерийского корпуса (Хоциин) набирались из монголов и маньчжуров, которым «глубинное государство» больше доверяло, что было совершенно естественно.

В 1644 году Ли Цзычэн (李自成, 3 октября 1605 года – 1645 год, храмовое имя –Ли Хунцзи (李鸿基)),предводитель крестьянской войны в северной части Империи Мин, которая привела к свержению китайской династии Мин, провозгласил себя первым императором династии Шунь. Вскоре после этого Чжу Юцзянь (朱由檢, 2 октября 1611 года – 25 апреля 1644 года, храмовое имя – Мин Сыцзун (明思宗), его девиз правления был Чунчжэнь (崇禎, «возвышенное счастье»)), шестнадцатый и последний император династии Мин, покончил жизнь самоубийством.

двойной клик - редактировать изображение

После завершения исполнения интернационального долга по оказанию военной помощив подавлении внутренней смуты в Империи Мин, о которой просила дружественная сторонаво главе с китайским полководцем У Саньгуем, и установления контроля над территорией Империи Мин, маньчжуры больше не могли удовлетворять нужды «знамённых» за счёт трофеев, поэтому была стандартизирована система рангов и установлены нормы выплаты жалованья. «Восемь знамён» стали наследственной военной кастой. Примерно половина «знамённых» войск была дислоцирована в столице – Пекине, остальные были размещены в восемнадцати гарнизонах по всей Империи Цин, включавшей в себя уже и все тогдашние китайские земли.

4. «Глубинное государство» маньчжуров состояло из закрытой группы руководящего состава Восьмизнамённой армии и представителей правящей маньчжурской династии Цин (маньчжурского рода АйсиньГёро).

В качестве тактической единицы знамённые корпуса не использовались, как минимум, со времён правления Айсинь Гёро Нурхаци (1616 – 1626 годы). Тактические единицы формировались на временной основе путём сведения в отряды определенного количества воинов из каждой ниру. Знаменная система сохраняла своё значение исключительно как административная структура маньчжурского народа.

Количество воинов в ниру в реальности отличалось от предписанного –существовали как «половинные ниру» (хондого), так и ниру с заведомо меньшим количеством воинов. Так, знаменитая Оросниру («Русская рота» из пленных и перебежчиков 1652 – 1689 годов) насчитывала вначале всего несколько десятков воинов, а сложность административного учёта на местах привела к тому, что к началу XIX века численность военнообязанных в ниру снизилась в среднем с 300 до 90 человек.

В действующую армию по приказу императора набирались воины определенных частей – например, воины авангардных частей, воины артиллерийского корпуса, воины отважной конницы итак далее в равных количествах от каждой ниру. Временный характер создаваемых частей и соединений, нормальный для феодальной армии, оказался непригоден для возросших требований Нового Времени и большого государства, каковым являлась Империя Цин, что и стало причиной быстрой деградации Восьмизнамённых войск.

Во время исполнения интернационального долга (или завоевания Китая маньчжурами) на сторону династии Цин перешло много китайских войск. Номинально они были объединены в «войска зелёного знамени» (綠營), не входившие в Восьмизнамённые войска. Эти части располагались по всей Империи Цин мелкими гарнизонами (обычно численностью не больше тысячи человек), боеспособность их колебалась в зависимости от политической ситуации в государстве. К концу правления под девизом «Даогуан» (1820–1850 годы) Зеленознамённые войска стали единственной боеспособной армией в Империи Цин. «Глубинное государство» маньчжуров было постепенно аннигилировано (или диссоциировано).

За время мирной жизни произошло падение качества «знамённых» войск, и в XIX веке во время Опиумных войн и Восстания тайпинов они оказались уже практически небоеспособными, что и предопределило начало осуществления плана мероприятий («дорожной карты») китайского влияния в мире, первым пунктом которого и было Восстание тайпинов. После установления Китайской Республики все члены «знамён», независимо от их подлинной этнической принадлежности, считались маньчжурами, даже их «пятая колонна» в лице китайских «знамён» в Восьмизнамённой армии не только не стала своей для «глубинного государства» китайцев-ханьцев, но и считалась враждебной для Китайской Республики (приняла форму «пятой колонны» с другой стороны «линии фронта»).

5. В последний период существования династии Цин старая Восьмизнамённая армия потеряла свою силу. При подавлении Восстания тайпинов она оказалась бесполезной, приходилось опираться на местные ополчения. В итоге со второй половины XIX века огромную роль во внутренней политике стали играть сложившиеся во время подавления этого восстания местные группировки, обладающие собственными армиями: Аньхойская (опиравшаяся на Сянскую армию (диалектная группа сян) и Наньянский («Южных морей») флот с Фуцзяньской эскадрой (диалектная супергруппа минь)) и Хунаньская (опиравшаяся на Хуайскую армию и Бэйянскую («Северных морей») эскадру) (диалектная группа сян). Сянская и Хуайская армии во главе с китайским военным и политическим деятелем, представителем диалектной группы сян Цзо Цзунтаном (左宗棠) по прозванию Цзигао (季高) в 1868 – 1869 годах совершили карательный поход в провинцию Шэньси для подавления Дунганского восстания (китайцев северной диалектной супергруппы бэй, исповедовавших ислам). Не будучи маньчжуром, Цзо Цзунтан действовал с невероятной даже для маньчжуров жестокостью, поголовно уничтожая всех мусульман, массами бежавших в провинцию Ганьсу. Ожесточённые бои на границе этих провинций длились несколько месяцев.

двойной клик - редактировать изображение

После неудачной японо-китайской войны 1894 – 1895 годов правительство Империи Цин в очередной раз принялось за модернизацию вооружённых сил. В лагере Хуайских войск в Саочжане под Тяньцзинем был сформирован «учебный корпус» под командованием Юань Шикая(представителя чжунъюаньской подгруппы северной диалектной супергруппы бэй) и его помощников – военачальников Хуайской армии (китайцев-южан). «Учебный корпус» был оснащён современным оружием, его обучением руководили немецкие офицеры. Саочжаньский лагерь стал базой для создаваемой новой армии. Корпус вскоре был переименован в Новую полевую армию и стал пополняться новыми офицерскими и унтер-офицерскими кадрами из специально для этого открытой сети военных школ и училищ. Главной кузницей кадров было обновлённое Бэйянское военное училище (академия) в Тяньцзине. В итоге в районе Тяньцзиня стала складываться Сяочжаньская генеральско-офицерская группировка – зародыш будущей Бэйянской милитаристской клики во главе с «отцом новой армии» – Юань Шикаем. Тем самым династия Цин снова возвращалась к однобокой практике «усвоения заморских дел» и готовила «второе издание» политики «самоусиления».

Юань Шикай сыграет ключевую роль в создании Китайской Республики. Он занимал посты премьер-министра кабинета династии Цин, временного президента Китайской Республики и другие государственные должности,избран первым президентом Китайской Республики.

В 1901 году, после смерти Ли Хунчжана, одного из самых влиятельных и одиозных сановников Империи Цин XIX века, представителя маньчжурского клана Айсинь Гёро, Юань Шикай получает пост наместника провинции Чжили (современное название – Хэбэй) – верховного сановника Империи Цин (резиденцией которого служил Тяньцзинь) – и командующего Бэйянской армией (одной из двух новых армий Империи Цин, вооружённых и обученных по немецкому образцу). Последующие назначения вдовствующей императрицей Цыси на высшие посты лишь укрепляли позиции Юань Шикая как вершителя судеб Империи Цин.

Юань Шикай играл активную роль в политических реформах династии Цин, включая создание Министерства просвещения и Министерства полиции. Он защищал юридическое равенство между китайцами и маньчжурами, несмотря на якобы существующие расовые различия между ними.

Юань Шикай сам стал фигурой масштаба Ли Хунчжана. Умный, хитрый, ловкий лицемер и царедворец, он постепенно шёл к верховной власти, до поры до времени заискивая перед императрицей Цыси, осторожно внедряя своих ставленников в государственный аппарат, действуя где подкупом, где интригами, а где и силой. В руководстве «новой армией» были только его сторонники и выдвиженцы.

Маньчжурская аристократия, разглядев, наконец, реальную угрозу со стороны Бэйянской армии, пыталась поставить её под свой контроль. Однако изменить сложившуюся ситуацию ей не удалось, власть над «новой армией» по сути перешла к китайцам-ханьцам. Отправив в 1907 году Юань Шикая в ссылку в его имение, маньчжуры безуспешно пытались взять Бэйянскую армию в свои руки. Между тем контроль Пекина над войсками на Юге и в долине Янцзы был ещё слабее. В Наньянской армии было много выходцев из старых войск, была слабее дисциплина. Среди солдат и унтер-офицеров было много членов тайных обществ (по-видимому, фракций «глубинного государства», созданного ещё при Цинь Шихуанди) или просто противников династии. Антиманьчжурские настроения органически переплетались с регионалистскими (онтологически восходящими к протестным настроениям потомков юэсцев). Наньянские дивизии и бригады становились всё более ненадёжными, постепенно становясь потенциально антицинской взрывоопасной средой.

Цинский режим восстановил против себя провинциальную бюрократию и тем самым приблизил своё падение. Начался второй натиск маньчжурского «центра» на китайскую «периферию». На плечи периферийных лидеров и местных казначейств маньчжуры возложили все расходы по созданию и поддержанию «новых войск» в бассейне Янцзы и Южном Китае. В Пекине полагали, что кормить эти дивизии и бригады будет провинциальная бюрократия, а командовать войсками – маньчжурские князья. На практике же сложилась иная ситуация: дивизии и бригады Наньянской армии, а также созданные тогда же «охранные войска», оснащённые современным оружием, оказались, по сути, в подчинении наместников и губернаторов провинций, а не центральных органов власти. Таким образом, военная реформа не ослабила, а усилила независимость местных правителей от Пекина, подорвав тем самым позиции маньчжуров. В этих процессах усматривается и немецкое влияние, так как Бэйянской армия вооружалась и обучалась по немецкому образцу.

6. Синьхайская революция (辛亥革命) во многом была предопределена событиями и исходом Русско-японской войны (1904– 1905 годов), оказавшей сильнейшее влияние на китайцев-ханьцев, которые бурно приветствовали победу азиатского государства над одной из великих держав Запада, каковой им представлялась Российская Империя. Триумф Японии вызвал в китайском обществе подъём не только националистических, но и оппозиционных настроений в отношении маньчжуров. Дальнейшее падение престижа династии Цин оппозиция использовала для усиления натиска на неё, который резко усилился после японской аннексии Кореи в 1910 году. Данное событие вызвало настоящий шок в китайском обществе, увидевшем в этой трагедии аналогичную перспективу и для Империи Цин.

двойной клик - редактировать изображение

К середине 1905 года основными революционными организациями в Китае и Японии были Синчжунхой («Общество возрождения Китая», 兴中会) во главе с Сунь Ятсеном (представителем диалектной группы хакка, хотя его родным языком был чжуншаньский вариант гуанчжоуского диалекта диалектной группы юэ), «Общество обновления Китая» (華興會) во главе с Хуан Сином(представителем диалектной группы сян) и Сун Цзяожэнем (представителем диалектной группы сян), и «Общество возрождения славы Китая» (光復會). Синчжунхой действовал в Южном Китае, в то время как «Общество возрождения славы Китая» было активно в провинциях Цзянсу, Чжэцзян и городе Шанхай, а «Общество обновления Китая» работало в провинции Хунань. С объединением этих трёх организаций летом 1905 года в Токио возник Тунмэнхой (Объединённый союз, Союзная лига) (中國同盟會).

Идеологическими противниками революционеров в эмиграции были реформаторы, а в самом Китае–конституционалисты. Свою малочисленность и слабость революционеры пытались компенсировать опорой на тайные общества. Возникает закономерный вопрос: какая сила активизировала создание этих тайных обществ? Неизвестно название этой руководящей и направляющей силы китайского общества, но совершенно очевидно, что эта сила была. Существует она и в настоящее время в КНР. Только её элитное размещение в настоящее время просматривается значительно лучше, чем во второй половине XIX – самом начале XX века. При этом акцент делался на тактику узких заговоров и организацию локальных восстаний с использованием членов тайных обществ в качестве послушных боевых дружин. В 1906 – 1908 годах Тунмэнхой организовал четыре таких восстания. Все их постигла неудача, в том числе из-за разобщённости тайных обществ и соперничества их лидеров. Сказывалась разобщённость их лидеров, онтологически восходящая к принадлежности к различным диалектным группам китайского языка (или различным китайским языкам), уходящая в их не ханьское происхождение в далёком прошлом. Этих народов как бы вовсе в настоящее время и нет, исторически они прервались (или угасли) как прерываются (или угасают) династии, роды нобилитета и родовая знать, но духовное различение между потомками этих ассимилированных народов между собой, а также их с китайцами северной диалектной супергруппы бэй остаётся, несмотря на пользование на протяжении полутора тысячи лет и более единой китайской письменности.

Под влиянием этих поражений Тунмэнхой раскололся. Из-за разногласий по поводу принципа уравнения прав на землю в 1907 году возник самостоятельный «Союз совместного прогресса» (共進會), действовавший в долине реки Янцзы. В результате первого раскола Тунмэнхоя образовалось два организационных центра– хубэй-хунаньский (диалектная группа сян) и гуандунский (диалектная группа юэ). После поражения трёх новых восстаний в 1908 году в среде революционеров обострилась внутренняя борьба, и авторитет Сунь Ятсена упал ещё больше. В 1909 году последовал второй раскол и дальнейшее ослабление Тунмэнхоя.

Поскольку ставка на тайные союзы себя не оправдала, революционеры переориентировались на внедрение в ряды «новой армии», на агитацию среди её солдат и офицеров. Если гуандунский центр Сунь Ятсена и Хуан Сина в своей работе с военными не пошёл дальше уровня офицеров и унтер-офицеров, то хубэйским подпольщикам удалось проникнуть в солдатские ряды. Сунь Ятсен и Хуан Син продолжали организацию мелких заговоров, на этот раз в военной среде. Однако два подготовленных Хуан Сином восстания в городе Гуанчжоу, в 1910 и 1911 годах, окончились поражением.

Между тем антиманьчжурское освободительное движение набирало всё большую силу. В конце октября 1011 года гуандунский губернатор провозгласил нейтралитет своей провинции от действий центральных властей Империи Цин. 31 октября 1911 года восстали наньянские части в провинции Юньнань; овладев её столицей – Куньмином– они освободили провинцию из-под господства «северных варваров». Совещательный комитет провинции Цзянси, провозгласив 1 ноября 1911 года независимость провинции от Пекина, назначил военным губернатором командира смешанной бригады Наньянской армии. В ночь на 2 ноября 1911 года против маньчжуров поднялись части «новой армии» в районе Аньцина – главного города провинции Аньхой. Вызванные из Нанкина бэйянские войска отбросили восставших от города, однако это был временный и частичный успех правительства. Обречённость династии Цин и монархии в Империи Цин стала явной. В Пекине среди маньчжурской аристократии началась паника, перешедшая в повальное бегство – к началу ноября 1911 года на свои исконные земли в Маньчжурию перебралась четверть миллиона человек. Видя, что положение критическое, двор династии Цин предложил Юань Шикаю пост первого министра. В условиях агонии маньчжурского режима должность главы кабинета, а, значит, и командующего Бэйянской армией, становилась ключевой.

Китайцы-южане организованно выступали противгосподства «северных варваров», не уточняя, кого именно они имеют ввиду, только маньчжуров, исключительно китайцев северной диалектной супергруппы бэй или и тех, и других вместе взятых. Ведь не стоит забывать и о том, как они жестоко подавляли Дунганское восстание, то есть, исповедовавших ислам китайцев северной диалектной супергруппы бэй. Так откуда же черпала силы такая ненависть к господству «северных варваров»?

Получив пост главнокомандующего всех вооружённых сил Империи Цин и пост премьер-министра, Юань Шикай не спеша отправился в Пекин. Преследуя свои честолюбивые замыслы, он начал секретные переговоры с отдельными группировками республиканского юга. Умело маневрируя между маньчжурами и республиканцами, опираясь на поддержку империалистических держав, он готовился к захвату власти. Здесь сказывался не только немецкий фактор, о чём уже говорилось выше, но и британский фактор тоже.

Между тем, Империя Цин продолжала распадаться. В Гуйяне 4 ноября 1911 года наньянские батальоны подняли восстание и покончили с цинской властью в провинции Гуйчжоу. Крайне сложная ситуация сложилась в провинции Цзянсу. В конце октября 1911 года подняли восстание части «новой армии» в районе Нанкина. В этом важнейшем стратегическом пункте на реке Янцзы было сосредоточено большое количество бэйянских войск под командованием верного престолу генерала Чжан Сюня (представителя диалектной группы хакка). Именно его войска и отбросили наступавшие на Нанкин восставшие части. Потерпев неудачу, последние отступили в Чжэньцзян в провинции Цзянсу, куда стали стекаться добровольческие отряды и «новые войска». Их общая численность вскоре достигла нескольких десятков тысяч бойцов. Маньчжуры в самый последний момент попытались договориться с оппозицией, назначив её ведущего лидера Чжан Цзяня «умиротворителем Цзянсу». Последний отказался помогать гибнущей династии, и посоветовал правителям Империи Цин прекратить сопротивление и признать победу республики над монархией. 5 ноября 1911 года восстание «новых войск» завершилось победой. В начале ноября 1911 года к антиманьчжурскому движению примкнула провинция Гуандун.

4 ноября 1911 года против династии выступили «новые войска» в Шанхае (китайцы диалектной группы у), где их поддержали рабочие арсенала и боевики действовавшей в Шанхае китайской преступной группировки«Зелёная банда», привлечённые сподвижником Сунь Ятсена Чень Цимаем(представителем диалектной группы у). На следующий день провинция Цзянсу провозгласила независимость от Пекина. 7 ноября 1911 года от Империи Цин отделилась провинция Гуанси (с преобладающим населением народа чжуан), где власть захватили местные воинские части, сделавшие губернатором командира охранных войск Лу Жунтина (имел смешанное происхождение от чжуанов и китайцев диалектной группы юэ). 9 ноября 1911 года сбросила власть маньчжуров провинция Фуцзянь (китайцы диалектной супергруппы минь). Не дождавшись согласия Пекина на свои требования об автономии, местный совещательный комитет провозгласил самостоятельность провинции Шаньдун (диалекты ветви цзяо-ляо северной диалектной супергруппы бэй). Опасаясь назревавшего восстания «новых войск», цинский наместник северо-восточных провинций договорился с главой совещательного комитета провинции Фэнтянь (прежнее название провинции Ляонин) об отделении 14 ноября 1911 года от династии Цин. 16 ноября 1911 года о своём нейтралитете заявила многонациональная провинция Цзилинь на северо-востоке современной КНР, а на следующий день – провинция Хэйлунцзян.

О других примерах осуществления процессов появления и возникновения «глубинного государства» в истории Китая будет рассказано позже.

1.0x