Возвращаемся к нашумевшей теме проекта Малороссии, основные принципы и содержание которого 18 июля нынешнего года изложил глава ДНР Александр Захарченко. Напомним при этом, что провозглашение Малороссии вызвало сложные чувства и реакцию со всех сторон. Во-первых, вполне ожидаемой оказалась истерика в Киеве и в Европе. И куда менее прогнозируемой – относительная сдержанность Вашингтона. Во-вторых, отреагировали на эту новость и в Москве. И если пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков не стал выдавать однозначных оценок, то президентский помощник Владислав Сурков, курирующий украинскую тематику, проявил как минимум нервозность. В течение считанных дней из окружения Суркова и от него лично последовали два взаимоисключающих комментария, что автору этих строк и удалось зафиксировать. Причем, первый из указанных материалов из первоисточника, где его опубликовали, по не сообщенным, но в принципе понятным, причинам был удален. И сохранился в доступе только благодаря многочисленным перепостам. Собственно сам Сурков, по-видимому растерявшийся ввиду неожиданности для него инициативы Захарченко, которая скорее всего была согласована в Москве, но не с ним, а «с кем надо», как следует из второго материала, затем «собрался с духом» и списав все на интеллектуальные игры, выдал вполне адекватную версию произошедшего. Дескать, есть «европейский» проект или «евроутопия» киевской хунты, и Донбасс противопоставляет ему свое видение будущего территории, именуемой в настоящее время Украиной. С этим вполне можно согласиться, а вот то, что это всего лишь «хайп» и что Малороссия – «воображаемое государство», мягко говоря, не соответствует действительности. Именно это и доказывают нынешние натовские действия, о которых ниже. Будь Малороссия «фейком», в штабах этого антироссийского блока сейчас повели бы себя иначе и не выдавали бы крайней озабоченности.
Отметим, правда, что против «проекта Малороссия» выступило руководство ЛНР, а в самой ДНР – ряд высокопоставленных функционеров республики ее первых, «стрелковских», времен. На мой взгляд, это вполне может быть взаимосвязано с реакцией Суркова. Не в восторге оказались и поборники «конкурирующего» «проекта Новороссии», на котором Малороссия ставит крест не только в силу своей куда более значительной масштабности, но и потому, что тем самым завершается «смутная эпоха» «партизанской» власти полевых командиров, и верх берет регулярность военного строительства и организации. Ведь по существу Захарченко заявил о стремлении и готовности донецких властей подвести черту под прошлым и очертил контуры будущего в виде политического переоформления Донбасса в центр не только Востока и Юго-Востока, но и нового того, что раньше понималось под всем постсоветским «рейхскомиссариатом Украина». Минус разве что западные области. А поэтому недовольные сразу же заговорили о якобы «несоответствии» Малороссии Минским соглашениям, хотя в них-то как раз о подобной «тотальной перезагрузке» экс-украинской государственности под другим названием и, главное, с другими смыслами, не говорится ничего. То есть она Минском если и не поддерживается, то и не запрещается – никак не регулируется.
Добавим, что непреходящая ценность инициативы главы ДНР в том, что она вводит на территории, пока еще подконтрольной Киеву, режим пусть и номинального, но двоевластия. И у народа появляются альтернатива и выбор, причем в условиях, когда геббельсовский агитпроп начинает давать сбой, а время работает против бандеровских властей. Благодаря чему ставится под сомнение признанная так называемым «мировым сообществом» «легитимность» нынешних украинских «начХальников» и, напротив, выводится из-под сомнения легитимность властей ДНР. Разве не это – в лице ДКСР, Донецко-Криворожской советской республики со столицей в Донецке, а затем УССР с центром в Харькове – было противопоставлено гетманщине и петлюровщине, сменявшим друг друга в Киеве в 1918-1919 годах. Да и в РСФСР белогвардейцы в феврале-марте 1919 года контролировали почти всю страну, за исключением нескольких центральных, центрально-черноземных и южных губерний, но и им это в итоге не помогло. И коль скоро советский проект победил, то инициатива Захарченко порождает ощущение «исторического дежавю». Разумеется, кастинг, объявленный Донецком Киеву в борьбе за будущее нынешней Руины, надо еще выиграть. Объявить двоевластие, предъявив претензии на власть мало, надо их еще подтвердить (Съезд народных депутатов РСФСР в сентябре 1993 г. тоже создал в Москве двоевластие, но чаша весов тогда склонилась отнюдь не в его пользу, и все закончилось расстрелом Дома Советов). Но любой исторический проект начинается с внесенной в массы идеи, их объединения вокруг нее и первых шагов в избранном направлении. И в Донбассе, как автор этих строк имел возможность убедиться лично, эту историческую логику, как и стоящие поперек нее трудности, понимают. И к чести донбассовцев – принимают.
Месяц назад автору на этом пришлось остановиться, зафиксировав рождение проекта Малороссии как состоявшееся событие, способное жить собственной жизнью, а также недооцененную российской общественностью его важность и перспективы дальнейшей динамики, подчеркнув, что именно это и называется национально-освободительной борьбой. Но сейчас ситуация стала получать развитие, которое в какой-то мере прогнозировалось, а в какой-то оказалось неожиданным.
За первым шагом, который чреват разблокированием того тупика, в который зашел конфликт из-за нежелания Киева выполнять Минские соглашения, последовал ряд других. Первым можно считать состоявшуюся 21 августа в Минске встречу Владислава Суркова со спецпредставителем президента США по Украине Куртом Волкером, которая однозначных оценок не собрала и породила больше вопросов, чем ответов. За ней, 24 августа, последовал скандальный натовский парад в Киеве по случаю украинской «незалежности». К повышению его «статуса» в западной системе политических координат были привлечены министры обороны США, Канады и ряда стран Восточной Европы. После этого, 27 августа, Волкер выступил с заявлением, из которого следовало, что Россия-де «тормозит» урегулирование в Донбассе и старается «заморозить» этот конфликт. И пригрозил нам «дипломатической изоляцией».
У всех этих событий имелся общий лейтмотив, который, надо полагать, в свою очередь противопоставлен именно проекту Малороссии, очень сильно напугавшему Запад. А именно: взятие американцами на пропагандистское «вооружение» киевской «дезы» о российских войсках в Донбассе, которую один только Волкер в интервью оппозиционному телеканалу «Дождь», то есть явно пытаясь воздействовать на российскую и, в целом, русскоговорящую оппозиционную аудиторию, муссируя, повторил пять раз за 12 минут. Не упустил своего шанса «оттоптаться» на этой теме и Порошенко, невзирая на то, что ранее глава его же администрации в украинской части Донецкой области признавал, что никаких российских войск в Донбассе нет.
Что это все означает? Прежде всего, попытку задним числом представить Россию частью конфликта, который на самом деле ведется между Киевом и народными республиками Донбасса. Также речь идет о том, чтобы с помощью этого наперсточного приема поставить США «над этим конфликтом», присвоив Вашингтону явочным путем «миротворческий» статус некоего арбитра, которому он явно не соответствует. Еще – перехватить инициативу у «нормандского» формата, опять-таки самопроизвольно заменив его односторонним «вашингтонским». Исходя из этого, попробуем выстроить общую логику того, что происходит.
В начале июля, в ходе встречи Владимира Путина с Дональдом Трампом, подробностей которой до конца не знает никто, украинская тема безусловно обсуждалась. Спокойная реакция официального Вашингтона на провозглашение Малороссии говорит в пользу того, что были достигнуты и какие-то договоренности. Которые затем, по-видимому, были перечеркнуты Конгрессом, взявшим курс на лобовую конфронтацию с Россией. Разумеется, соглашения президентов повисли в воздухе, а сам Трамп, оказавшись в глухой обороне, принялся выкручиваться из сложившейся ситуации. Закулисных подробностей мы не знаем, но не исключено, что все пошло по такому же сценарию, как и с Афганистаном, где Трамп на днях публично открестился от своих предвыборных обязательств, провозгласив по сути бессрочное пребывание в этой стране американского контингента, замаскированного под «международный». И принес за это общественности оправдания, которые мало, кого убедили, но показали обратное. Что хозяин вашингтонского Белого дома похоже действительно превратился в заложника своего окружения, а также – это следует подчеркнуть – собственной кадровой политики замещения людей, которые пришли с ним к власти, совершенно другими, с иной идеологической и политической повесткой, очень вероятно, что поставленными к нему не столько для работы, сколько для контроля над ним самим. В случае с Афганистаном речь идет о февральской замене на посту советника по вопросам национальной безопасности Майкла Флинна генералом Гербертом Макмастером, плоды которой в Кабуле сейчас и пожинают. Но и к России это относится в полной мере: Макмастер, близкий к главе Пентагона Джеймсу Мэттису, занимает жесткие антироссийские позиции, и это не для кого не секрет.
Следовательно, относится и к Донбассу. И к Киеву, кстати говоря, тоже.
Именно поэтому и заявления о «горячей» войне на Украине, и спекуляции с якобы «российскими войсками» в Донбассе, предпринятые Волкером, и участие военных чинов НАТО в киевском параде – все это не что иное, как заявка на «встречный» по отношению к Малороссии проект уничтожения ДНР и ЛНР. И насильственного присоединения региона к Украине уже отнюдь не мирными средствами. И это тонко уловили наиболее проницательные аналитики.
Это своеобразный ответ на донецкую заявку на двоевластие… нет, не киевской «зеркальной» заявкой, а ассиметричной заявкой НАТО, отсюда и обилие иностранных высоких погон на Крещатике. Минские соглашения, которые раньше демонстративно отбрасывал лишь Киев, сейчас, с появлением проекта Малороссии встают поперек глотки уже американцам и командованию НАТО, которые от прежней пустой, но хотя бы формально дипломатической, риторики переходят к военным угрозам, причем, даже не словами, а конкретными действиями. Давая понять, что на попытку реального создания Малороссии последует немедленное вооружение ВСУ летальными вооружениями западного производства, а возможно и прямая военная интервенция НАТО. Именно поэтому начался демагогический нажим на Россию с требованиями вывести из Донбасса то, чего там нет, и не было даже в острой фазе конфликта. (Добровольцы – не регулярные части, и Россия, как и США, не может запретить своим гражданам ездить в Донбасс, как не имеет возможности исключить их попадание в другие, уже совсем не дружественные формирования на иных театрах военных действий).
Парадоксально, что инкриминируя нашей стране пребывание в регионе «российских войск», Волкер практически себя же и опровергает, ведь термин «заморозка конфликта» априори предполагает отказ от военной эскалации. Одно из двух: или Россия держит в Донбассе военные силы и готовится к войне на одной из сторон конфликта, или она этот конфликт «замораживает», и тогда войск не держит. Утверждать и то, и другое одновременно – значит, впадать в когнитивный диссонанс.
Итак, за последнюю декаду августа Донбасс стал ближе к полноценному широкомасштабному горячему конфликту, чем даже тогда, когда ополченцы уничтожали окруженные части ВСУ под Иловайском или Дебальцево. Острием против острия встали два проекта организации единого политического и геополитического пространства, один из которых – Малороссия – восстанавливает мир и покой на западных границах Российской Федерации и оставляет надежды на мирную реинтеграцию постсоветского пространства, а другой является проектом оранжево-бандеровского блицкрига и не скрывает, что угрожает Донецку и Луганску «хорватским» сценарием, безусловно планируя его перенос на территорию уже самой России. Все это указывает на то, что близится развязка, и потенциал «заморозки» и откладывания разрешения конфликта на «постмайданное» будущее Украины действительно исчерпан. Причем, потому, что США он категорически перестал устраивать, о чем и поведал Курт Волкер. В принципе – ожидалось; было понятно, что одно из двух: или крах киевской хунты позволит избежать большой войны, или хунта рухнет в ходе такой войны, подняв против себя на национально-освободительную борьбу население не только Донбасса, но и значительной части остальных областей, которым практически уже нечего терять. Сначала это будет борьба всех против всех, прежде всего регионов против Киева, под лозунгами федерализации. Затем, рано или поздно, она перерастет в нечто качественно иное, что безусловно окажет воздействие не только на остатки Украины, но и на Россию, у которой как минимум не получится отсидеться в стороне, а вообще-то, скорее всего, придется решать стратегические задачи такого уровня сложности, по сравнению с которыми крымская эпопея 2014 года покажется обыкновенной прогулкой. Или разминкой. Следует четко, со всей полнотой исторической ответственности, осознать, что «украинский узел» запрограммирован и ведет себя таким образом, что распутать его в излюбленном бюрократическом стиле «и нашим, и вашим», «порешав» и обтяпав за спиной народов «элитные» компромиссы, не получится. И что это – момент истины. Или страна, народ, цивилизация находят ответ на вызов, или, по соответствующему закону А. Тойнби, прекращают историческое существование.
Ну, что ж, чему быть – того не миновать! Но вот что не может не беспокоить, так это сохраняющееся наличие и мощь внутренней «пятой колонны», а также масштаб «европейских» и прочих потребительских «завихрений» в головах значительной части правящего буржуазного класса (ясно, что термину «элита» этот класс не соответствует). Будем надеяться, что при успешном стечении обстоятельств продемонстрировать свой разрушительный компрадорский потенциал буржуазия просто не успеет. И ситуация рывком перейдет в следующий этап. Но это уже совсем другая история, которая непременно наступит, если мы сейчас не утратим бдительности не только к внешним, но и к внутренним проискам.
