В России ничего нельзя сделать без
Государя, без веры в него.
Розанов.
Пока Ленин доказывал невозможность в России конституционной монархии английского образца, столпы самодержавия делали всё, чтобы с помощью Бога и Генштаба Германии сокрушить поддерживаемый ими престол. И то, что не удалось Стеньке Разину и Емельке Пугачёву, провернул сторонник самодержавия Шульгин, добившийся отречения царя. Как только Бастилия была взята, на её сокрушение ринулся оплот самодержавия, православия и духовности Розанов.
Хуже жидов для ВВ была только Государственная Дума, вечно недовольная действиями правительства, которое было всего лишь органом ВВ, вызывавшим насмешки своей слабосильностью. Тем более что заседали там "жеребцы", "словно их туда Екатерина назначила". (ВВ терпеть не мог, когда другие применяли его способ оценки способностей человека). Дело кончилось тем, что царь-батюшка, не выдержав постоянного неповиновения и во исполнение пророчества провидца ВВ решил оную распустить. И провидец тут же принялся объяснять этим жеребцам: "...злоумышлять что-нибудь на государя и отказать ему в повиновении, если он по болезни, страстен и гневен, или даже если бы он был лишен рассудка – ужасная вещь в отношении всего будущего, тысячи лет вперед". Строго говоря, смешно в России кому-нибудь доказывать, что необходимо повиноваться Государю, даже если он окончательно свихнулся. Потому как человек более всего подходит для данной должности, если он маненечко не в себе.
Хуже то, что провидец опять попал пальцем в небо. Хотя метился, явно, куда-то в другое место. (Пророкам и провидцам вообще свойственно ошибаться чаще, чем простым смертным). Совершенно распустившаяся к этому времени Дума нагло отказалась распуститься и сделала встречное предложение распуститься самому царю-батюшке. Государь последовал разумному совету. Что же предпринял верный сторонник самодержавия Розанов, только что объяснивший населению: "Царь есть часто носитель великих неудач… и мы должны кидаться вслед за ним во всякую трагедию с мыслью, что "погибнем", но "за лучшее". Царь – всегда за лучшее. В этом его суть и подвиг".
Само собой разумеется, что в списках погибших за царя-батюшку ВВ не значился: ну, не из тех был мужчонка, о ком пишут «Пал смертью храбрых». (Те, кто громче всех кричит «мы» редко имеют в виду лично себя). В очереди желающих пострадать за свои убеждения ВВ всегда был последний, а уж "Жизнь за царя" – это он всегда предпочитал смотреть в чужом исполнении. Суть и подвиг ВВ были в другом. Как и положено на Руси, самый верный холоп первым отказал в повиновении самодержцу и побежал устраиваться к новому хозяину, поскольку оказалось, что без Государя и без веры в него можно легко стать жеребцом. Когда не стало "царской власти, которая есть чудо", произошло другое чудо: вместо того, чтобы положить жизнь за царя, ВВ положил на него х(хобот). "Лучший человек в России" мог бы воскликнуть вместе с сыном Божьим: "Не успеет петел трижды пропеть (или трижды клюнуть в темечко), как ты трижды отречешься от меня». Причем отрекся так, что только на расстрел вместе со всей семьей не повел. Да и то только потому, что не доверили. Продал ВВ богоутвержденного скипетродержателя в это сложное, хотя и судьбоносное время.
Черносотенно-самодержавное издание «Новое время» вышло под заголовком, приветствовавшем приход свободы. Вокруг тонула Россия Блока. ВВ, как обычно, плавал сверху. "Мы совершили" – повторял ВВ даже чаще, чем слово "совокупление". Отпихнув от корыта какого-то недовольного новой властью – за себя говори, нечего за всю Россию распинаться – ВВ тут же от имени всей России запел славу жеребцам: "Россия присягнула в повиновении Временному Правительству… Никому даже на ум не приходит… чтобы Милюков, Гучков или Шингарев руководствовались в своих государственных соображениях какими-нибудь другими побуждениями, кроме одного: как спасти Россию…" (Хотя другие, когда хотят спасти Россию, руководствуются согласно Розанову и КП исключительно половыми соображениями). "И хочется всеми силами души сказать Временному Правительству, что оно имеет за собой не только русское уважение, но и русскую любовь и преданность. Оно спасло в февральские дни русский корабль от потопления старой властью", - опоганивает судьбу России на тысячу лет вперед ВВ. оправдывая так и не пожалованный ему царем-батюшкой герб с надписью «Предан без лести».
"Дума вынуждена была…" – скорбел ВВ, ибо относился к тому разряду людей, которые могут куда-либо двигаться только подгоняемые пинками в зад. В холуйственном восторге ВВ даже Керенского провозгласил святым. Точнее, святой – Жанной Д,АРК русской смуты. (Все русские женственны же). Для холуя вообще лучше перехолуйствовать, чем недохолуйствовать. особенно когда надо бороться с врагами барина. Хотя все же не совсем понятно, что именно он имел в виду, когда награждал Керенского сим почетным званием. В припадке восторга ВВ забыл, что Жанна, в сущности, возвела французского короля на престол, а Керенский – наоборот, помог самодержцу с престола спуститься. Хотя слухи, что он бежал с занимаемой должности в женской одежде, не соответствуют действительности.
Кстати, вскоре Милюков, руководствуясь исключительно стремлением спасти Россию, начал утверждать, что Февральский переворот подготовили немцы, по поводу чего весьма возмущался Керенский и в доказательство своей неподкупности немедленно отказался от левых взглядов на мир без аннексий и контрибуций и начал войну до победного конца. Или до какого получится..
Как ни печально об этом говорить, у Думы имелись враги в лице Советов и только что вернувшегося из-за границы Ленина. И состряпал ВВ заметочку "Голос правды" – ибо таков уж закон природы, что наиболее яростные заметочки о правде пишут те, которые всю жизнь ищут не столько оной, сколько местечко потеплее: "Ленин – немецкий лазутчик. Советы сплошь "уголовные, явные предатели России". "С приездом Ленина вдруг повеяло вонью, разложением", - вещает ВВ, у которого всю жизнь было весьма своеобразное представление об общественных явлениях. Злодей Ленин "отнимает всякую честь и всякое достоинство у русских людей, смешивая их с животными и будущими рабами Германии". Как будто возможно иметь честь и достоинство людям, которые живут только потому, что им начальство позволило. И хорошо, если не в одной комнате с курями и телятами.
