«В год, когда родился Коловрат, хан Чингиз разбил русские рати на Калке-реке…», - вещает, вернее, просвещает зрителя голос за кадром в самом начале фильма «Легенда о Коловрате».
Стоп! Битва на реке Калке – это 1223 год, сам Чингисхан в ней не участвовал, а войсками руководили его нойоны Субэдэй и Джэбэ. Взятие Рязани Бату-ханом (Батыем) – это 1237 год. Выходит, герою на тот момент должно было исполниться целых…14 лет.
Не беда, отмахнёмся мы, ведь и в 16 лет эскадронами некоторые командовали. Да вот только жена у него к этому времени уже была и дети малые. И сам Коловрат накануне Батыева нашествия подростком никак не выглядит.
Может быть, имелось ввиду, что в тот год отрок Евпатий был прозван Коловратом своей будущей женой Настёной. Родился заново, можно сказать. И тут же получил от рыскающих зачем-то в русских лесах монголо-татар (их в фильме политкорректно называют ордынцами) сильнейший удар по голове, после которого впал в какое-то странное стояние, знакомое нам по голливудским фильмам. Евпатий забывает всё, что с ним произошло за день, после того, как выспится за ночь. И поэтому приходится ему каждый раз втолковывать, кто он и зачем на этом свете. Не Евпатий, а какой-то Лунатий Коловрат.
Евпатий, этот самый странный во всей Рязани человек, узнаёт, что такая «болезнь» у него уже 13 лет. Ага! Значит тот злополучный удар по голове он получил в 1224 году, спустя год после битвы на Калке. Когда же он, чёрт возьми, родился-то?
На самом деле, этого никто не знает. А уж создатели фильма и подавно. Может, затем и ввели в него этот идиотский элемент с амнезией, чтобы зритель, что называется, «не заморачивался» не только по поводу хронологических нестыковок, но и всего увиденного в картине, а наслаждался зрелищем патриотического экшена. Ведь дальше и вовсе «всё заверте».
Гламурно размалёванный в фильме Батый оказался не в силах поставить на колени двадцать русских «спартанцев». И немудрено, ведь в русском отряде не какие-нибудь тайские трансвеститы сражаются, а суровые русские парни, не замерзающие даже в лютую метель. А ещё им помогает пробудившийся среди зимы русский мишка размером с мамонта, способный расшвырять всех нахлынувших на Русь ордынцев по просторам Великой степи. А тут ещё к Евпатию, поначалу пытавшемуся не спать вовсе, память вдруг возвращается. А вместе с ней и силушка недюжинная!
И вот, ловко орудуя двумя мечами, он отсекает ими головы незваных гостей, похожих, правда, не столько на монголо-татар, сколько на «ордынцев» из старого фильма «Илья Муромец» - самым человечным из них (в смысле обладающим какими-то человеческими чертами характера) оказывается ордынский хан, после победы над своим врагом произносящий фразу из «Повести о разорении Рязани Батыем»: «Если бы такой вот служил у меня, - держал бы его у самого сердца своего».
Но после того, как мишутку евпатьевцы неведомо зачем отпускают в лес, удача их покидает. Удерживая свою высоту под натиском ордынских полчищ, Евпатий сотоварищи бьются до последнего, до тех пор, пока не убеждаются, что сани под парусом со спасёнными детьми оказываются вне зоны досягаемости татар.
Понятно, что на подобные фильмы есть и зрительский спрос, и заказ государства: зрелищно, динамично, патриотично. И с нравственной точки зрения в образе Евпатия Коловрата всё благопристойно, в отличие, скажем, от «викинга» Владимира – тот, прежде чем раскаяться и принять новую веру, творит безобразия, несовместимые с образом святого. Образ Коловрата в этом плане, конечно, выигрывает: бьётся насмерть с врагом, а не с братом, за Родину, а не за власть, на женское тело и вовсе не зарится – «облико морале». Но проигрывает он в другом.
Братоубийца и насильник Владимир в конечном счёте продолжает дело своих предшественников – князей Олега, Игоря и Святослава – по укреплению и расширению границ Древнерусского государства. Более того, Владимир совершает судьбоносный для Руси выбор веры, определивший всё дальнейшее развитие Российской цивилизации. В этом смысле он победитель. И в кино, и в истории.
Коловрат – хоть и герой, но проигравший. И образ его в этом смысле совсем не воодушевляющий. Жертвы оказались напрасными, Русь всё равно покорилась Батыю и стала частью его улуса. Не зря киношный Батый, обращаясь к русским послам, произносит фразу, которую все, похоже, сочли просто дерзостью и бахвальством: «Вам нужен хозяин». Он и стал этим хозяином. И сопротивление Коловрата этого никак не могло предотвратить.
Показательна ситуация с неоказанием русскими князьями помощи отряду Коловрата. Ещё на Калке князья действовали обособленно друг от друга. И поплатились за это жесточайшим поражением. А спустя 14 лет эта разобщённость привела к гибели Руси. И морально-нравственных преград никаких не видели в том, чтобы «предавать мечам и пожарам» земли своих же соседей или нарушать клятвы, скреплённые крестоцелованием.
Но даже и без всякой раздробленности Русь не устояла бы под натиском монголо-татар. Потому что, вопреки устоявшемуся мнению, отражённому в фильме, брали татары города и государства не числом, а умением. И в этом смысле таких коловратов, как неистовый Евпатий, в войске Батыя было куда больше, чем во всей тогдашней Руси.
Это хорошо понял князь Александр Невский, чьи рати мы видим в финале картины на льду Чудского озера. Он предпочёл примириться с Ордой (на её условиях, разумеется), заложив ещё тогда, в XIII веке, основы будущей Московской Руси. Он тоже победитель.
Но создателей фильма, не зная броду бросающихся в воды древнерусской истории, всё это мало интересует. Им нужен был экшен. Никто не против. Только какой? Если всё-таки исторический, то уж будьте любезны придерживаться хоть немного исторической действительности, привнося в неё необходимый для любого художественного произведения вымысел, а не наоборот, - в массу вымысла вбрасывать отдельные исторические факты.
Если же это просто красивая «легенда» о русских «спартанцах», то здесь фантазия могла бы быть и побогаче. Наполнить войско Бату-хана, к примеру, боевыми слонами, против которых пустить не одного, а несколько русских мишек-«мамонтов», привлечь не только артиллерию, но и авиацию в виде трехголового летающего змея, привезённого из Китая, наделить Коловрата несколькими жизнями, а лесного монаха – способностью ставить на ноги павших воинов, поливая их мёртвой и живой водой… И всё бы это происходило где-нибудь в сказочном Белогорье. Вот было бы зрелище!
