До войны луганчанка Анастасия Шуркаева в соцсетях и, конкретнее, в «Фейсбуке», не особо активничала. Хватало работы в пресс-службе серьезного ведомства, занимающегося контролем охраны труда на производствах Луганской области. А после работы тоже хватало вполне жизненных радостей в реальном мире. Но когда прошлым Луганск оказался в блокаде украинских войск, а в самом городе пропало электричество, вода и связь, у нее, пожалуй, единственной оказалась возможность крайне нерегулярного выхода в интернет. И ее короткие «сводки с фронта», описывающие жизнь Луганска и его жителей в тот период, стали настоящим откровением для сотен читателей. Своими записями она заполняла информационный вакуум, в котором очутился город и его жители, прорывала информационную блокаду, каждым текстом доказывая — Луганск жив, Луганск борется! А позже, уже после прорыва блокады, созданная Шуркаевой в соцсети группа «Луганск. Белая книга» позволила внести хоть какую-то ясность в судьбу многих погибших местных жителей.
… Мы сидим в маленьком луганском кафе. Вечереет, неподалеку носится детвора, о чем-то негромко беседуют взрослые, из динамиков доносится музыка, словом, — обычный мирный вечер. И даже не верится, что год назад в это время Луганск напоминал какую-то сюрреалистическую Припять, вымерший город, тысячи жителей которого после обеда прятались в подвалах и прихожих квартир, моля Бога отвести беду.
— Я долгое время придерживалась негласного кодекса госслужащего — максимальная аполитичность и объективность. Для себя лично сразу определилась, что второй майдан, как и первый, принесет Украине только беды, но сидела в моей голове убежденность, что в работе надо воздерживаться от эмоций. А в какой-то момент во мне что-то сломалось, то ли когда украинский самолет обстрелял центр Луганска, то ли когда сообщения об обстрелах наших производственных объектов и пострадавших людях хлынули одно за другим. Или, может, просто устала быть «над схваткой». Я ведь все-таки человек, а разве может нормальный человек бестрепетно относиться к тому, что гибнут, страдают сотни, тысячи людей, чья «вина» — просто жизнь на конкретной территории, — говорит моя собеседница.
Из «Фейсбук»-дневника Анастасии Шуркаевой, 24 июня 2014 г:
«Шахта «Привольнянская» - погибшие в результате обстрела. Позже официальная инфа будет.
PS. Думаю, что все уже знают. Погибла женщина, второй раздробило колено, когда они бежали в укрытие. Очень сожалею, что принесла ТАКУЮ весть».
Одним из самых страшных откровений стала даже не война, а то, что вчерашние коллеги или просто посторонние люди наперебой принялись ее разубеждать, а то и откровенно третировать за распространение якобы неверной информации: мол, не может украинская армия бить по производствам и по людям, мол, это действия «боевиков» и «террористов». Немало усердствовали те, кто заблаговременно из Луганска уехал.
Вообще, в тот период город покидали тысячи лугачанан. Люди бросали не только домашних животных, люди бросали людей.
Настя осталась, не могли они с мужем уехать без своих родителей, не могли оставить жилье и любимый город.
— Помнится, некий особенно упорствующий товарищ доказывал мне в интернет-переписке, что раз уж я решилась разделить судьбу города вместе с его жителями, значит такова моя судьба и нечего «критиковать» украинскую власть и силовиков, — рассказывает Настя.
Но куда больше было сочувствующих комментариев, призывов; обращения знакомых и незнакомых людей придавали сил и оптимизма. Настя взяла на себя нелегкую миссию: через «Фейсбук» рассказывать миру о жизни в постоянно обстреливаемом Луганске.
Из «Фейсбук»-дневника Анастасии Шуркаевой, 21 июля 2014 г:
«Город без людей и машин на улицах. Только звуки орудия время от времени. Это прямо сейчас. Мы научились ничего не загадывать, что будет дальше. Тишина такая, что жутко. Но у нас во дворе на несколько минуточек выпускали детвору побегать. Мы-то с вами знаем, что все просто попрятались. Мы, как и прежде, здесь».
28 июля 2014 г:
«Утро настало, здравствуйте, луганчане и не только. Судя по всему, лучше на улицу сегодня не выходить. Адский салют был вечером, ночью и уже с утречка жмут на свои гашетки. Считала ночью секунды полета снаряда - около 8 сек. и чуть больше. Прилетают со Счастьинского направления (территория, контролируемая украинской армией, — А.П.). Сначала глухой далекий бабах, а потом жди, куда упадет. Что бы не говорили обо всем происходящем, но лупить по городу из гаубиц, не знаю... Это нормальное решение разве?».
А потом в городе пропало электричество, вода и связь. Луганчане оказались оторванными от всего мира.
— Как вообще в тот период проходил твой обычный день? — спрашиваю.
— Вот что немедленно бросилось в глаза — стремление людей к самоорганизации. И неважно, в каком качестве: друзья, родственники, соседи объединялись в группы, распределяли обязанности — кто готовит еду на кострах, кто идет за водой, кто — на рынок, чтобы раздобыть какой-нибудь еды. С деньгами уже тогда было очень нелегко, доставали последние «заначки», — вспоминает Настя. — Запомнился случай: моя знакомая призналась, что жутко соскучилась по сосискам. И вдруг я на Восточном рынке вижу в продаже сосиски. Наверное, у хозяев продуктовой «точки» был генератор, и они смогли в жару сохранить что-то в холодильнике. В общем, сделала я в тот день своей знакомой подарок — две сосиски (улыбается).
Характерной особенностью луганчан в тот период стало повышенное чувство ответственности: все присматривали друг за другом, старались навещать больных, лежачих родственников.
— Я была собранна, как никогда. Поднималась в пять утра, это было не сложно: во-первых, из-за отсутствия света спать ложились рано (да и в прихожей на полу не больно-то выспишься), а в 4 утра начинался обстрел города. Обязательно накладывала на себя макияж — в те дни в Луганске люди старались выглядеть очень опрятно и красиво. Потом вместе с мужем добирались на его работу, везде были вместе, ходили, держась за руки — решили, будь что будет, но останемся вместе! На работу и с работы на машине передвигались с сумасшедшей скоростью: считалось, что так безопаснее. Тогда это было возможно — город после полудня просто вымирал, улицы были пусты. Возвращались домой, муж подключал генератор к водокачке во дворе у родителей, и мы делали запас воды на сутки — для себя, для друзей и знакомых, раздавали воду всем желающим. Еще я считала своей непременной обязанностью навестить одну лежачую бабушку, до ее дома было всего 100 метров, но каждая такая пробежка становилась серьезным жизненным испытанием. Это ведь в мирной обстановке 100 метров — чепуха, а когда в любой момент может «прилететь», по-другому все оцениваешь.
Питались лугачане тогда очень скудно: тем, что удавалось раздобыть в короткие часы тишины, когда работали магазинчики или рынки. Моя собеседница признается, что с тех пор ненавидит паштеты.
Журналист в любой ситуации остается журналистом, поэтому Настя жадно интересовалась любой информацией о ситуации в городе, считала своим долгом собирать все, что касалось человеческих судеб. Случайно с мужем они узнали, что луганские радиолюбители регулярно выходят в эфир с помощью своих кустарно собранных радиопередатчиков.
— Муж настроил радио и каждый вечер мы слушали переговоры совершенно незнакомых, но таких, как оказалось, близких людей — о том, что происходит в городе, где были «прилеты», чем торгуют на рынке, где можно раздобыть еду и так далее, — вспоминает луганчанка.
Все, что удавалось разузнать, она «выбрасывала» в соцсеть.
— Вообще, интервью не у меня надо брать, — говорит Настя. — Спрашивать надо у бабушек, которые назло обстрелам собирались во дворах и судачили обо всем. Спрашивать нужно у моего соседа — дедушки-пианиста, который распахивал окна и играл на своем инструменте для всех желающих. Спрашивать нужно у работников коммунальных служб, которые под обстрелами делали свое великое дело — спасали и благоустраивали город. Мы все, кто пережили тот летний кошмар, очень сильно изменились, оказалось, что на первом месте вовсе не те ценности, к которым трепетно относишься в мирное время.
Из «Фейсбук»-дневника Анастасии Шуркаевой, 18 августа 2014 г:
«Здравствуйте, дорогие луганчане и не только. Добрым утро называть не стану. Вчерашний вечер, ночь, утро смешалось в одну мешанину, в которой самым отчетливым все еще является война...
Я говорила, что вечером били по восточным кварталам. Результат - дома №14 и 12 на кв. Жукова, дом №11 на кв. Молодежный. Что-то еще прилетало на кв. Ватутина. Говорят о разрушениях, сама, извините, смотреть не пошла. О пострадавших не знаю...
Сегодня утром заезжала в 12 поликлинику. Работает. Людей море. Здание целое. Рыночек возле поликлиники бойко торгует. Очереди, очереди везде.
Мы все еще без электричества, почти без связи и воды. В центре города очень много народу. Люди приходят за «гуманитаркой». Важно, что у стариков хоть какая-то еда будет. Ведь им сейчас туго без пенсий и помощи детей, которые оставили город...
Сегодня постоянные звуки боев. Постоянный грохот приземлений снарядов.
Если бы я могла вам только передать, что выражают глаза тех людей, что бегут мелкими перебежками с пакетами продуктов и бутылками воды... Люди измучились и устали».
Но настал наконец-то тот день, когда луганчане смогли вздохнуть спокойнее. Нет, война все также давала о себе знать глухими раскатами вдалеке, но тогда главным стало то, что в городе наступило затишье.
Можно было бы просто наслаждаться покоем, но, как уже отмечалось, произошла переоценка ценностей и Настя начала реализацию интернет-проекта «Луганск. Белая книга».
— Вместе со всеми луганчанами мы начали формировать список погибших граждан. Во-первых, просто из чувства уважения к памяти каждого погибшего человека — будь-то гражданский или военный, все они — луганчане и не заслуживают участи быть исчезнувшими из этого мира. Во-вторых, ведь люди искали своих родных и близких, они буквально засыпали меня просьбами пойти и проведать того или иного лугачанина. Я была просто не в состоянии навестить всех! Поэтому и родилась идея — указать всех погибших поименно. Это нужно!
Сегодня в группе «Луганск. Белая книга» свыше 3 с половиной тысяч участников, многие из которых раньше даже не подозревали о такой точке на карте, как Луганск. В группе публикуется самая актуальная информация для луганчан и о луганчанах.
— Единственное правило группы, которого я неукоснительно придерживаюсь как администратор, — это «железное» требование не оскорблять нас, жителей Луганска, жителей других городов и районов, оказавшихся в жерновах войны, — говорит Анастасия. — В мире и без того хватает зла и ненависти, а мы хотим мира и спокойной жизни. Это свое право мы ежедневно выцарапываем из лап смерти и никому не позволено нас унижать!
