Исторические даты начала Второй мировой войны и воссоединения Западной Беларуси с БССР в современной Польше и на Западе обыкновенно встречают очередным приступом русофобии и антисоветизма. Этой антироссийской кампании на берегах Вислы и в западных столицах рьяно подыгрывают так называемые «правозащитники» и «национально-сознательные» историки и журналисты в Беларуси и России. В своих писаниях они всячески обеляют недальновидную политику польского правительства в 1939 году и всю вину за разгром Польши возлагают на руководство СССР. Это не случайное явление, а устойчивая позиция как нынешних властей в Польше, так и их адептов в Беларуси и России. Обусловлена эта позиция шляхетской ненавистью к России, укорененной в ментальных структурах польской элиты и ее раболепием перед западной бюрократией и плутократией.
Словесная приверженность принципам демократии и независимости некоторых правительств постсоциалистических стран зачастую оказывается в полном разладе с реальной действительностью. Характерный пример – политика постсоциалистического польского правительства. Реанимируя исторические предрассудки польской шляхты, нынешний правящий класс Польши теряет всякое чувство реальной истории и национального достоинства. Демократия и независимость – это, конечно, хорошо. Но разве русофобия и антикоммунизм – это непременные атрибуты демократии и независимости? И разве низкое угодничество перед дядюшкой Сэмом тождественно национальным интересам Польши? «Слушайте нашего посла, он скажет, что вам делать»,– поучал Дж. Буш–старший польскую правительственную делегацию во время ее визита в США в апреле 1992 года [1, с. 5].
Чем обусловлено очевидное проамериканская простернация современной польской элиты, ничего общего не имеющая с национальным достоинством Польши? Думается, во многом такое поведение порождено неадекватным восприятием прошлой и современной истории Польши. Сущность подобной неадекватности наиболее выпукло представлена в психологии и мировоззрении польской шляхты, считавшей себя неподвластной историческому развитию. Отсюда и ее политический принцип мышления – либерум вето, то есть, что хочу, то и ворочу. Белорусский народ, хорошо знавший природу польского шляхтича, метко окрестил его поведение как безмозглое. С чем, кстати, вынужден был согласиться даже У.Черчилль, отмечавший, что«добрый Бог дал полякам много достоинств, но даже на грош не дал им политического рассудка» [1, с. 3]. В самом деле, история жестко наказывала Польшу за безмозглость ее правителей.
Нормальные люди, в том числе и политики, как известно, учатся на собственных ошибках. Но не такова так называемая «европейская» польская элита. Неадекватность ее политического мышления и поведения заключается в том, что во всех бедах, выпавших на долю польского народа, она обвиняет не своих правителей, а другие государства, прежде всего Россию. Подобная аберрация политического мышления была характерна даже для крупных польских писателей, например, Адама Мицкевича, который, исходя из своих шляхетских мечтаний, инсинуировал против России, при этом не стеснялся сотрудничать с откровенным европейским реакционером – Наполеоном III.
Взять, к примеру, разделы Речи Посполитой в XVIII веке как наиболее расхожий аргумент польских политиков против России. Хотя Россия не заняла ни клочка исконно польских земель, а лишь осуществила вековую мечту белорусского народа о воссоединении с братским русским народом, почему-то именно против нее направлены шляхетские критические стрелы. Кому же в действительности достались исконные польские земли? Двум немецким государствам – Австрии и Пруссии. Самое любопытное, что главным инициатором раздела Польши стала Пруссия в лице своего короля Фридриха II. Россия, напротив, как раз не была заинтересована в разделе Польши и всячески старалась сохранить польское государство в этнических границах в качестве славянского противовеса милитаристской Пруссии и реакционной Австрийской империи.Идея раздела Польши – это чисто западный проект. Возник он на Западе еще в XIV веке. Германский император, бранденбургский маркграф и Тевтонский орден уже тогда составили план раздела Польши [2, с. 181].
Мюнхенские «миротворцы» и политические гиены
В ментальном отношении ничего не изменилось и в 30-е годы XX века. За исключением лишь того, что нынешняя польская элита не хочет вспоминать страницы своей собственной истории. Она обвиняет Сталина и Советский Союз за советско-германский пакт о ненападении, который якобы привел к началу Второй мировой войны и разделу Польши, но скромно помалкивает о том, что еще 26 января 1934 г. Польша заключает договор о ненападении с Германией и начинает рассматривать себя в качестве союзника немецкого фашизма. Как отмечал известный российский интеллектуал Станислав Куняев, «поляки очень хотят забыть позорные страницы своей истории, когда Польша изо всех сил старалась вписаться в европейскую фашистскую империю, которую выстраивал с середины 30-х годов Адольф Гитлер»[3, с.120]. Польский посол в Париже Ю. Лукасевич 25 сентября 1938 года высокомерно заявил послу США У. Буллиту: «Начинается религиозная война между фашизмом и большевизмом, и в случае оказания Советским Союзом помощи Чехословакии Польша готова к войне с СССР плечом к плечу с Германией. Польское правительство уверено в том, что в течение трех месяцев русские войска будут полностью разгромлены, и Россия не будет более представлять собой даже подобие государства» [4].
Германию исключают из Лиги Наций – польское правительство тут же предлагает немцам представлять их интересы в этой международной организации. C трибуны Лиги Наций польские дипломаты оправдывали наглые нарушения Гитлером Версальского договора, будь-то введение в Германии всеобщей воинской повинности, отмена военных ограничений или вступление в 1936 году немецких войск в демилитаризованную Рейнскую область.
Разумеется, отношения Польши с Германией во многом определялись так называемой политикой умиротворения, которую Великобритания и Франция (при поддержке США) проводили в отношении фашизма. Апогеем подобного «умиротворения» стал позорный «мюнхенский сговор», в результате которого западными странами было санкционировано начало захвата Чехословакии фашистской Германией.
Советский Союз предпринимал энергичные шаги по организации защиты Чехословакии. В марте 1938 года нарком иностранных дел М. Литвинов обратился к западноевропейским дипломатам с призывом оказать практическую помощь Чехословакии в рамках существующего договора между СССР, Чехословакией и Францией. Однако правительства Франции и Великобритании, явно подыгрывая Гитлеру, уклонились от предложений Советского Союза. 19 сентября 1938 года польский посол в Берлине Ю. Липский сообщил Гитлеру о желании польского правительства полностью ликвидировать «Чехословацкую Республику как создание искусственное,…не связанное с действительными потребностями и здоровым правом народов Центральной Европы» [5, с. 124].
29 сентября 1938 года в Мюнхене по вопросу судьбы Чехословакии принято решение конференции глав четырех держав – Германии, Италии, Великобритании и Франции. Англия и Франция при согласии США пошли на уступки агрессору и подписали позорное соглашение о разделе Чехословакии. Судетская область, которая составляла 20% ее территории с населением в 4 млн. человек, где располагалась половина тяжелой промышленности Чехословакии, присоединялась к Германии. Поэтому не пакт «Молотова-Риббентропа», а ныне старательно замалчиваемый многими политиками и экспертами на Западе «мюнхенский сговор» стал фактическим прологом ко Второй мировой войне. В качестве агрессоров выступили также Польша и Венгрия. Если Германии передавалась Судетская область, то Польша и Венгрия отхватили от Чехословакии: Тешинский промышленный район и Закарпатскую Украину. У.Черчилль, характеризуя поведение Польши, отметил, что она «с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении чехословацкого государства»[6].
Раздел Чехословакии лишил СССР единственного союзника в Центральной Европе и существенно ухудшил ситуацию на нашей западной границе. 24 октября 1938 года в ходе встречи министра иностранных дел Германии И. Риббентропа и посла Польши в Берлине Ю. Липского была достигнута договоренность об общей политике в отношении СССР на основе «Антикоминтерновского пакта». В январе 1939 г. эти вопросы стали центральными во время встречи Гитлера с министром иностранных дел Польши Ю. Беком. Польские дипломаты заявляли о готовности Польши выступить на стороне Германии в походе на Советскую Украину. Из записи беседы министра иностранных дел Германии И. Риббентропа с министром иностранных дел ПольшиЮ. Беком, cостоявшейся 26 января 1939 года: «Г-н Бек не скрывал, что Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю» [7, c. 145].
Таким образом, мюнхенское соглашение полностью разрушило созданную в 1935 году весьма ограниченную систему коллективной безопасности в Европе. Хотя премьер-министр Англии Н. Чемберлен, вернувшись в Лондон, и заявил, что «привез мир», но всем было понятно: это мир для Запада и война для Востока. Не случайно Н. Чемберлен подписывает 30 сентября 1938 года декларацию о ненападении с Германией, а Франция заключает аналогичный документ в декабре 1938 году. При этом одновременно обсуждается идея заключения «пакта четырех» – Германии, Италии, Франции и Англии. Канализировать агрессию фашистов на Восток – таков был истинный смысл «мюнхенского сговора».
В нынешних антироссийских и антисоветских публикациях умалчивается о том, что подготовка нападения Германии на Польшу началась задолго до переговоров с СССР по поводу заключения договора с Германией о ненападении. Уже 3 апреля 1939 года Гитлер подписал директиву «О единой подготовке вооруженных сил к войне», получившую кодовое название «План Вайс». В этой директиве Гитлер устанавливает срок начала войны с Польшей – не позже 1 сентября 1939 года.
Как ведут себя в подобной ситуации так называемые западные «демократии» в лице Англии и Франции? С одной стороны, они пытаются «умиротворить» Гитлера, соглашаясь на передачу Германии Данцига и части «польского коридора», а с другой – стремятся сохранить свое политическое лицо и в конце марта 1939 года объявляют о гарантиях независимости Польши, а затем Румынии, Греции, Турции, Дании, а также об оказании внешней помощи Голландии и Швейцарии. Но что характерно при этом, данные гарантии не давались странам Прибалтики, как бы открывая через них путь Гитлеру на Восток. Таким образом, международная изоляция СССР после Мюнхена делала такую направленность политики западных держав угрожающей для советского государства.
Что делает СССР в ситуации, когда политическая изоляция стала фактом, а военная угроза – реальностью? Как подлинно миролюбивое государство Советский Союз пытается реанимировать идею коллективной безопасности в Европе и остановить фашистскую агрессию. В то же время правящие круги Великобритании и Франции, вынужденные идти на сближение с СССР, одновременно ведут переговоры с Германией.«Документы этого периода в Англии и США до сих пор засекречены, хотя срок их секретности (30 лет) уже давно истек» [8, с. 350]. М. Тэтчер в 1990 году продлила срок секретности досье Гесса еще на 30 лет. Характер переговоров с СССР показывал, что сближение с Советским Союзом служило для западных государств лишь средством давления на Гитлера, чтобы склонить его к уступкам, и было попыткой втянуть СССР в конфликт с Германией, оставаясь в стороне до поры до времени. Поворачивая фашистскую агрессию на Восток, западная дипломатия приносила в жертву малые государства, разделявшие Германию и СССР, – Польшу и страны Прибалтики.
Советско-германский договор о ненападении 23 августа 1939 года
Главным направлением внешней политики СССР по-прежнему оставалось стремление к заключению тройственного англо-французско-советского военно-политического оборонительного союза против агрессора. Однако усилия в этом направлении не принесли результатов по ряду причин. Англо-французская делегация состояла из второстепенных лиц, которые не имели нужных полномочий. Польское правительство заняло негативную позицию, отказавшись пропустить советские войска через свою территорию для совместного отпора агрессору. Оно считало, что Польша сама при определенной помощи западных союзников сумеет обеспечить свою безопасность без участия СССР. Такой же позиции придерживалась и Румыния. В итоге десятидневные бесплодные переговоры с англо-французской делегацией в августе 1939 года в Москве зашли в тупик и были прерваны. Англия и Франция, по данным разведки, точно знали дату нападения Германии на Польшу, а затягивание ими переговоров к этому сроку свидетельствовало об отказе от совместных действий. Одновременно Англия вела тайные переговоры с Германией за спиной СССР и своего союзника Франции, об этом было известно советскому руководству.
Современный американский писатель и военный историк Альберт Акселл говорит: «В августе 39-го англо-франко-советские переговоры в Москве по соглашению о совместной обороне терпят крах. Что выглядит весьма закономерно, если учесть, что и британцы, и французы, в общем-то, и не собирались его подписывать. Один из участников этой миссии Феркер в интервью признавался, что «задолго до прибытия британской миссии английское посольство в Москве получило инструкцию своего правительства, в которой указывалось, что переговоры ни в коем случае не должны окончиться успешно» [9, с. 8]. И в то же время Альберт Акселл отмечает: «На самом деле, пока велись эти переговоры, правительство Великобритании тайком обсуждало с Гитлером сделку, направленную именно против России» [9, с. 8].
В сложившихся условиях у СССР оставалось два варианта: либо остаться в одиночестве на международной арене с последующей угрозой подвергнуться одновременному нападению Германии с запада и Японии с востока (в это время шли бои на Халхин-Голе), либо согласиться на настойчивые домогательства Гитлера, который предлагал заключить с Германией пакт о ненападении или нейтралитете. При этом германская сторона шла на выгодные предложения для СССР (предварительное заключение торгового договора, предоставление крупных кредитов, выработка секретных протоколов по разграничению интересов в Восточной Европе).
Для активизации переговоров с Лондоном и Парижем советское правительство сообщило о полученных предложениях Гитлера 16 августа 1939 года американскому послу Л. Штейнгарду. Но реакции на это не последовало. Сама же телеграмма о сведениях, полученных от правительства СССР, была отправлена из Вашингтона в Лондон лишь 19 августа. 20 августа 1939 года Гитлер направил Сталину телеграмму, в которой сообщил, что в отношениях Германии и Польши может каждый день разразиться кризис, который отразится на СССР, если он не согласится на заключение договора с Германией о ненападении. Исчерпав все возможности добиться надежного соглашения с западными державами, Сталин заключает с Германией 23 августа 1939 года договор о ненападении, получивший в истории название пакт «Молотова-Риббентропа».
Запад был ошеломлен дипломатической «дерзостью» Советского Союза, который позволил себе выйти из жестко навязанной ему линии поведения, не захотев быть разменной монетой в руках западных держав. В тех условиях это была оправданная политика. СССР выскользнул из затягивающейся петли, оттянул вступление в войну на два года, отодвинул свои границы на запад и внес раскол в фашистскую коалицию. Так как японское руководство не было поставлено в известность о заключении Германией пакта о ненападении с СССР, то оно посчитало себя обманутым своим немецким союзником. Советский Союз избежал угрозы войны на два фронта при самых неблагоприятных обстоятельствах. Такова правда о советско-германском договоре о ненападении 23 августа 1939 года. И эта правда сегодня понятна для всех честных исследователей и граждан во всем мире. Как признает Альберт Акселл, «Сталин избрал путь, который, как впоследствии стало очевидным, обернулся благом для России, благом для Британии, для США и для всего мира» [9, с. 8].
Нашим людям нечего стыдиться за предвоенную историю СССР, Советский Союз в тех условиях сделал все, что мог, чтобы остановить агрессора и отстоять мир и безопасность в Европе.
Национально-освободительный поход Красной Армии 17 сентября 1939 года
Немецкая агрессия против Польши началась 1 сентября 1939 года в намеченный Гитлером еще в апреле срок. 3 сентября 1939 года Англия и Франция объявили войну Германии. Вслед за Англией войну объявили ее доминионы. Так немецко-польская война перешла в общеевропейскую, достигнув масштабов мировой. Однако в планах Англии и Франции помощь Польше активными военными действиями не предусматривалась. Война между Германией и англо-французским блоком носила империалистический характер, ее, по существу, развязали обе стороны.
Польша оказалась жертвой, как самонадеянности своих правителей, так и коварства западных гарантов.
В то же время территория Польши стала полигоном, где была проведена первая проверка стратегии германского генштаба о ведении войны в форме «блицкрига». Через две недели польская армия была окружена и рассечена на части, бои развернулись за Варшаву. Польское правительство и военное командование 17 сентября бежали в Румынию.
В ходе польской кампании немецкое руководство неоднократно (3, 8 и 10 сентября) понуждало советское правительство к вступлению Красной Армии в пределы польского государства, рассчитывая втянуть СССР в войну с Англией и Францией. Советское правительство заявляло, что войска сделают это только для защиты белорусского и украинского населения, и уклонялось от немецкого давления.
17 сентября 1939 года правительство Советского Союза распространило заявление: «Польское государство и его правительство перестали существовать, а следовательно, договоры, заключенные между СССР и Польшей, прекратили свое действие. В связи с этим Советский Союз не может оставаться нейтральным и вынужден взять под защиту единокровное украинское и белорусское население, а также снять нависшую угрозу границам СССР» [8, с. 355].
Так начался национально-освободительный поход Красной Армии на территорию Западной Беларуси и Западной Украины. Попытки фальсификаторов истории представить его как участие Советского Союза совместно с Германией в разделе Польши – абсолютно беспочвенны. Показательно, что тогда ни одна из крупных держав не восприняла национально-освободительный поход Красной Армии как войну против Польши. Иначе Англия и Франция объявили бы войну Советскому Союзу как союзнику Германии. Подчеркивая правомерность похода Красной Армии, У. Черчилль без всяких экивоков констатировал: «Для защиты России от немецкой угрозы явно необходимо было, чтобы русская армия стояла на этой линии (линии Керзона – Л.К.)» [8, с. 356–357]. Следовательно, национально-освободительный поход Красной армии был также в интересах польского народа, поскольку только Россия могла обеспечить будущее возрождение польской государственности. Что и произошло в 1945 году.
Население Западной Беларуси встречало воинов Красной Армии как своих избавителей от польского ига. Свидетель сентябрьских событий 1939 года народный поэт Беларуси Максим Танк спустя полвека говорил, что«никаким сводкам, реляциям, более поздним свидетельствам историков не под силу передать тот энтузиазм и радость, с какими трудящиеся Западной Белоруссии встречали весть о воссоединении»[10, с. 10–11].
В самом деле, истинную радость испытало население Западной Беларуси, когда 17 сентября 1939 года начался национально-освободительный поход Красной Армии. Реакция западных белорусов на приход Красной Армии ярко и убедительно продемонстрировала народную любовь к стране Советов, показывало их неудержимое стремление следовать путем своих братьев-освободителей. «На руках перенесем свою Красную Армию, если понадобится!» – сказал тогда один старик-белорус [11, c. 51]. Это были не просто слова. Об этом свидетельствуют многие документы. В отчете о боевых действиях 23 стрелкового корпуса с 16 на 17 сентября 1939 года отмечается: «В первых же селениях освобождаемой Западной Белоруссии в районах прохождения частей корпуса, население радостно приветствовало проходящие части Красной Армии. В м.Микашевичи толпы вышедших на улицы местных жителей забрасывали части цветами… Взрослое население и дети рассказывают о жестокостях и насилиях… Почти во всех селениях воздвигнуты украшенные цветами арки с приветственными лозунгами на красных полотнищах. Около них стоят столы с хлебом и солью, яблоками и другими угощениями. Все дома украшены красными флагами…» [11, c. 50-51].
«На всех митингах и собраниях, – указывалось в одном из отчетов 6 стрелковой дивизии, – население ярко демонстрировало благодарность Советскому правительству и Красной Армии за освобождение его от белопанского гнета» [11, c. 51].
С большим историческим оптимизмом выступил на митинге рабочий Гродненского стеклозавода Тышковский:«День 20 сентября – исторический день. Этот день для нас является светлым праздником. 20 сентября освободила нас Красная Армия от гнета, нищеты и бесправия. Этот день будут чтить наши дети, внуки и правнуки. Мы твердо и высоко, как святыню, будем держать знамя, поднятое вами!» [11, c. 51].
И это вполне понятно. Ведь польский режим проводил жесточайшую антибелорусскую политику в Западной Беларуси. Польское правительство стремилось лишить наш народ своей истории, своей культуры, своей интеллигенции и даже своей территории. В польских официальных документах Западная Беларусь называлась «Кресами Всходними», т. е. восточной окраиной. Были ликвидированы белорусские школы. Если до присоединения к Польше в Западной Беларуси их было четыреста, то в 1928 году осталось только 28 белорусских школ, в 1934 году – 16, а в 1939 году – ни одной.
Не было белорусских театров, закрывались клубы, библиотеки, избы-читальни. Фактически своим небывалым террором в Западной Беларуси польское правительство, как отмечалось в Обращении комитета научных работников и писателей БССР к представителям науки и культуры мировой общественности 4 марта 1928 года, подписанным народными поэтами Беларуси Я. Купалой и Я. Колосом, осуществляло физическое уничтожение белорусского народа [12, с. 97]. А в открытом письме Белорусского рабоче-крестьянского клуба (белорусских депутатов в Польском сейме) к белорусским рабочим и крестьянам Америки в ноябре 1928 года говорилось, что «пришло новое крепостничество еще более страшное, чем старое, давнее под знаком мести трудящимся массам, под знаком их сознательного уничтожения» [12, с. 99].
Известный польский публицист того времени Адольф Невчинский на страницах газеты «Слово», которую редактировал ненавистник всего белорусского и русского Станислав Мацкевич, заявлял, что с белорусами нужно вести разговор только языком «висельниц и только висельниц…, это будет самое правильное разрешение национального вопроса в Западной Белоруссии» [13, с. 65]. После таких откровений белорусы вполне законно и справедливо считали польский режим оккупационным, а поляков – оккупантами. И с оккупантами велась настоящая война. Забастовки, митинги, демонстрации потрясали правительственный механизм Польши. Решающая роль в организации борьбы белорусского народа против польских властей принадлежала Коммунистической партии Западной Беларуси (КПЗБ). Она была истинной защитницей белорусского народа, выступала за целостность белорусской земли, защищала родной язык, историю, национальную культуру и самобытность своего народа. Партия была загнана в глубокое подполье, лишена права свободно и открыто провозглашать свои идеи, хотя даже по условиям несправедливого, аннексионистского Рижского договора 1921 года польское правительство обязалось предоставлять «лицам русской, украинской и белорусской национальности, находящимся в Польше, на основе равноправия национальностей все права, обеспечивающие свободное развитие культуры, языка и выполнения религиозных обрядов» [12, с. 33–34].
Апогеем террористической политики польского правительства, направленной против белорусского народа, следует считать создание концлагеря в Березе-Картузской в 1934 году. Бессмысленная жестокость польского режима, как подчеркивает один из узников этого концлагеря Василий Ласкович, там была доведена до такого состояния, что превышала самые мрачные человеческие воображения. Заключенные подвергались не только физическим избиениям, но и психологическим истязаниям; польскими оккупантами ставилась задача подавить волю человека, растоптать его достоинство, а затем делать с ним, что угодно [13, с. 277].
Труд в Березе-Картузской заведомо был бесполезный, мучительный, оскорбительный, направленный на физическое изнурение и умственное отупение. Это было откровенное глумление якобы европейской польской шляхты над белорусскими узниками. Например, сто политзаключенных роют траншею и тут же столько же человек ее засыпают. Определенное количество узников на носилках носят камни в одну сторону, такое же количество узников переносят их обратно. И так ежедневно.
Или вот еще для характеристики нравственного уровня польской шляхты. При очистке туалетов заключенных выстраивали в цепочку по 100–200 человек, и они стаканом должны были вычерпывать фекалии и передавать его друг другу до ассенизационной бочки [13, с.277]. Большей низости в отношении бесправных заключенных со стороны претендовавших на цивилизованность польских тюремщиков представить себе невозможно.
На этом фоне борьба белорусов против польских оккупантов выглядит благородно и достойно. Когда партизанский отряд Кирилла Орловского захватил в плен полесского воеводу Довнаровича, то последний со слезами на глазах говорил: «Если мне сохраните жизнь, сегодня же уйду в отставку». Кирилл Орловский строго предупредил воеводу, что если он нарушит слово, то придется держать ответ. Воевода сдержал слово и покинул Брестчину. Или взять письмо одного из организаторов борьбы белорусов с польскими оккупантами на Гродненщине к Пилсудскому с требованием прекращения жестоких репрессий в отношении белорусов, недопущения закрытия православных храмов и ареста священников, освобождения из тюрем политических заключенных и прекращения вырубки лесов и вывозе белорусского национального достояния. Это письмо, копия которого была послана председателю Лиги Наций, всколыхнуло всю Европу. Европейское общественное мнение узнало, какие чудовищные преступления творили польские шовинисты в Западной Беларуси.
Не случайно из рядов Коммунистической партии Западной Беларуси вышли видные белорусские государственные деятели, писатели, журналисты и ученые. Они были действительно народными заступниками и совестью белорусского народа. Это Кирилл Орловский, Василий Корж, Сергей Притыцкий, Максим Танк,Пилип Пестрак, Николай Орехво, Василий Ласкович и многие другие известные люди.
Национально-освободительный поход Красной Армии 17 сентября 1939 года поставил точку в безумной политике правящих классов Польши в Западной Беларуси, которые, как совершенно справедливо заметилВасилий Ласкович, продолжали маяться дурью о «величии Польши и ее исторической роли на Востоке». Вся эта глупейшая претенциозность закончилась тем, что Польша стала очередной жертвой немецкого фашизма.
Население Западной Беларуси активно включилось в процесс объединения белорусских земель. По инициативе Временного управления Белостока было созвано Народное собрание представителей трудящихся Западной Беларуси, которое единодушно выразив желание установить Советскую власть, обратилось к Советскому Союзу с ходатайством о воссоединении в единую семью советских народов. 2 ноября 1939 года внеочередная 5 сессия Верховного Совета СССР первого созыва удовлетворила просьбу Народного собрания и приняла Западную Беларусь в состав СССР, а 12 ноября 1939 года внеочередная 3 сессия Верховного Совета БССР постановила: «Принять Западную Белоруссию в состав Белорусской Советской Социалистической Республики и воссоединить тем самым белорусский народ в едином Белорусском государстве» [14, c. 169].
Воссоединение Западной Беларуси с БССР – это величайшее историческое событие в жизни белорусского народа. Скажите, что может быть более значимого в истории народа, чем его воссоединение в рамках единого белорусского государства?! Но посмотрите, как к этому событию относятся так называемые «национальные» деятели, партии и движения в Беларуси. Сколько проливали и проливают они «слез» о разделе Речи Посполитой, о восстании Тадеуша Костюшко, о пакте «Молотова-Риббентропа», но о терроре и фактическом геноциде польских националистов в Западной Беларусии о великом событии в жизни нашего народа – Дне воссоединения – молчат. Разве это не характерный пример исторического беспамятства или еще хуже – откровенного политического камердинерства перед польской шляхтой и русофобами на Западе. Вот вам и цена разговоров этих якобы «национально-сознательных» политиков, историков и журналистов о независимой и суверенной Беларуси, о белорусском государстве.
Мы всегда будем помнить и хранить в памяти великий национально-освободительный поход Красной Армии во имя свободы и независимости нашей страны и нашего народа. И не пора ли восстановить историческую справедливость в полном объеме – сделать день 17 сентября (день воссоединения белорусского народа в рамках единого белорусского государства) государственным праздником Республики Беларусь?
Литература:
Зависляк, Анджей. Выписки из истории вероломства и наивности в политике. – Анджей Зависляк. – М., 1997.
Длугош, Ян. Грюнвальдская битва. – Ян Длугош. – М.–Л., 1962.
Куняев, Станислав. Русский полонез. – Станислав Куняев. – М.: Алгоритм, 2006.
Крестовый поход Запада против России // http: // www. km. ru (дата доступа: 20.07.2015).
Шиптенко, С.А. Воссоединение белорусского народа и «панский синдром» / С.А.Шиптенко. – «Новая экономика». – 2009. – № 7–8.
Черчилль сравнивал Польшу с жадной гиеной // http: // www. segodnia. ru / content / 17650 (дата доступа: 20.07.2015).
Суровов, В. Ледокол 2. – В. Суровов. – Минск, 2003.
Курс отечественной истории IX–XXвеков. Основные этапы и особенности развития российского общества в мировом историческом процессе / Под ред. Л.И.Ольштынского – М.: ИТРК, 2002.
Дмитриева, Ольга. Но лорд Галифакс не приехал в Москву / «Российская газета». – 21 августа 2009 г.
Единство Беларуси, освященное историей и устремленное в будущее. Выступление Президента Республики Беларусь А.Г. Лукашенко на торжественном собрании, посвященном 60-летию воссоединения Западной Беларуси с БССР 18 сентября 1999 г. Документы. – Минск: «Беларуская Энцыклапедыя», 1999.
Залесский, А.И., Кобринец, П.Н. О национальных отношениях в Советской Белоруссии. Исторические очерки. – А.И. Залесский, П.Н. Кобринец. — Гродно, 1992.
Польша – Беларусь (1921–1953): сб. документов и материалов /сост.: А.Н.Вабищевич [и др.]. – Минск: Беларус. навука, 2012.
Ласкович, В.П., Ласкович, В.В. Подвиг Коммунистической партии Западной Белоруссии (КПЗБ) 1919–1939 гг. – В.П. Ласкович, В.В. Ласкович. – Брест, 2002.
Внеочередная сессия Верховного Совета БССР 12-14 ноября 1939 года. Стенографический отчет. – Минск, 1940.
Автор: Лев Криштапович, доктор философских наук, профессор Белорусского государственного университета культуры и искусств, главный редактор портала «Телескоп»
Источник: «Телескоп»
Опубликовано на портале «БДИТЕЛЬНОСТЬ»
