Авторский блог Агамали Мамедов 16:25 7 марта 2019

Лестница, ведущая вниз

в Помпеях от Цецилия остался лишь гипсовый бюст и тетради со списками должников

Многое из того, что не любишь, все-таки приходится делать. Что ж, такова жизнь. Вообще-то «волком бы выгрыз бюрократизм», но нужно идти в ЖЭУ, Пенсионный Фонд и иные кабинеты. Принимают там по своему настроению. «К одним паспортам презренье у рта, к иным» еще хуже отношение. Так у нас уж заведено. И смотришь, «пошли они солнцем палимы, повторяя суди его Бог». Но понять работников банков вообще не могу. Они то ведь учились и, как правило, в престижных ВУЗах. Молодые Холеные лица «общего выражения», полные сожаления к «детям неразумным». Ну не понимает народ, что банкам, а главное банкирам, Жить надо. А за счет чего? Только за счет «лохов». И вообще в учителя идут неудачники, в инженеры провинциалы, наука - это лишь удел бездельников. И лишь они заняты важным (донельзя) делом. Как не вспомнить басню? «Неблагодарная»: ответил Дуб ей тут: «Ведь эти желуди на мне растут».

Сказал же Большой банкир, что допускать всех граждан к образованию непозволительная роскошь. Невозможно будет тогда ими манипулировать. И смотрит на тебя с осознанием Великой тайны недоступной нам. И эта тайна явно не для всех. Хотя нет, неправда. Иногда они становятся патриотами. Еще какими. На вопрос «почему же на Западе кредиты под 2 процента» они в голос заявляют (вспомнили) об особом, наверное, банковском, пути развития. Говорят некоторые, что это начальный этап капиталистического накопления. Через это надо пройти. Или «голландская болезнь», когда все ресурсы, в том числе и кадры, устремляются в наиболее доходные сектора. И, конечно же, этак через 100-120 все и образуется. Но «жить в эту прекрасную эпоху» дано не всем. И посему не мешайте им. Не мельтешите. Но ведь все в истории имеет аналоги, «тому в истории мы тьму примеров слышим». Не первый раз ведь «хрематистика», искусство делать деньги из денег, пытается собой затмить все и вся. Было уже такое.

Мама долго успокаивала маленького Цецилия. Уж очень обидно было ему. Дети обращались с ним жестоко. Измывались над ним, дети хозяина на нем учились фехтовать и стрелять из лука. А братья, его родные братья, хохотали вместе со всеми. И не заступились за него, наоборот, маме сказали, что он боялся деревянных мечей и детских стрел. Хоть и были они уже свободными гражданами Великого Рима, но слишком большой была разница. Да и дети хозяина всегда подчеркивали свой статус. Старшие братья были уж слишком крепкими, хорошо бегали, старый карфагенянин Торусий постоянно обучал их воинскому ремеслу. У него не было своих детей, как- то не до этого было. Всю жизнь в походах. Поэтому к братьям Цецилия он относился как к своим. И отцу их фракийцу Севалу обещал сделать их добрыми центурионами. Обещать-то обещал, но что делать с младшим любимчиком матери, избалованным «Севаленком» не знал. Не понимал он его мать. Как так можно баловать сына? Что же с ним станет? Ведь скоро старшие уходят в легионы.

Опять неспокойно на севере, варвары что-то затевают вновь. Идет набор в элитные легионы, им обещали хорошо платить. Да и поход должен быть недолгим. Семь зим назад другой легион справился за несколько дней... Не о легионе и богатствах северных земель думал Цецилий. Мать все вытирала с лица его пыль и грязь, все пытаясь успокоить его. Но сама она очень хорошо его понимала, часто вспоминала как из далекой Персии ее долго везли в Рим, постоянно перепродавая на рынках. И поняла тогда Фирея, что только полная покорность сбережет ее. Ей было больно всегда. Обидно. Ведь судьба повернулась к ней другой стороной. Из всех девчонок, играющих у моря, выкрали лишь их троих. И уже там, на корабле, ей овладел огромный нубиец. А потом все как потоком. Но она Выжила. Лишь она одна. Терпение до полной покорности спасало ее. Все жители Помпей прекрасно помнили итоги войны некоего Спартакуса, тоже, кстати, фракийца. Говорят, он хотел всех рабов освободить. Как так? Как же так? Ведь рухнет все. И у них в Персии были свои слуги и здесь свои слуги. Просто кому-то так предначертано. И отец Севала, старый Нехед, не пошел за Спартакусом, хотя они знали друг друга еще по далекой Родине. Нехед не пошел за восставшими, наоборот, он вывез семью своего Хозяина в безопасное место в горах. И охранял их дом как истый член семьи. На совесть. Потому и стал вольным жителем, свободным. А Спартакус и его воины висели вдоль дороги. Дети Нехеда свободно обучались разным ремеслам, а судьба их детей канула в Лето. Велик Рим, жесток, но и справедлив. И Севал твердо от отца усвоил это. Им дали имя Хозяина (Честь была оказана) и красивую рабыню-персиянку Фирею в жены. У нее уже было два сына и наконец, они заимели третьего Цецилия Юкунда - полноправного римлянина. И это звучало - Юкунд! Еще как! И никто и никогда не вспомнит о фракийском или (чур-чур) персидском происхождении сына. И будет растить младшего себе на старость.

Побаивался он за судьбу старших сыновей, уж слишком дерзкими были они. Явно не его кровь. А вот младший и писал хорошо, риторика легко давалась ему. А то, что не любил соревноваться? Не беда. Его оружием будет терпение. Не дожил Севал до славных дней своего сына. Сорвался со скалы. В кои-то веки полез в горы. Наврали ему, наверное, про клады пиратов. Сын его Цецилий недолго горевал. Некогда было. Он богател буквально от всего. Все поражались его хватке (мертвой хватке), его памяти и настойчивости. Он матери своей постоянно напоминал, что деньги не пахнут. Он догадался взять одежду всех ребят, ушедших в легион, для сожжения. Обычай древний того требовал. А сам продал это все финикийцам. Выкупал у вдов и матерей погибших оружие и доспехи и тоже продавал их чужестранцам. Дети плебса по всему городу собирали ему мелочь, пусть ничтожную, но мелочь. И нашел им применение, открыв на рынке меняльную лавку. Посадил туда грека тоже вольноотпущенного, что сочинял для всех разные письма - кому любовные, кому с жалобой, а кому и сыну в далекие края. Скромно жил Цецилий, не нужны были ему ни термы, ни гетеры. Даже дом себе он долго не покупал. Всегда уступал место старшим. И ждал. Очень терпеливо и умело. От братьев уже не было вестей давно. Да и соседи не вернулись с северной войны. А посему он спокойно выкупал их амуницию. А если вернутся, он им новое сразу купит. Разве он против? Ему слава дурная не нужна. Но к счастью его, они не возвращались. Задержались, наверное. Зато никто не будет смеяться над его ушами и маленьким ростом. Не в ушах дело. Не зря мама так верила в него. Он был жив и очень богат. Но только он помнил, как складывал сольдо к сольдо, что б стать аргентарием (банкиром). Помнил, как брезгливо отворачивались они от него из-за его низкого происхождения. Никого он не забыл. И когда глава известного семейства Дорис попал к нему в кабалу, он ничего не сказал ему. А просто на стене написал – первый. Он был к ним безжалостен, к знатным Семьям, что дружили с сенаторами, кредитовали Диктаторов.

Скоро на стене в доме Цецилия было уже 8 зарубок. Он зачистил все. Сам написал общие правила кредитования. Все аргентарии приняли его правила игры. И лишь тогда он стал скупать все дома в центре Помпей. Семьи старых Базилевсов, ограниченных непонятными для Цецилия моральными узами, разорялись с пугающей скоростью. Не хотели, видишь ли, поступаться принципами! Ну, каждому воля! Каждый сам выбирает – Честь или Прибыль. Что бы не впасть в такие же аристократические «маразмы», он велел на двери изнутри написать «Прибыль – это красиво». И каждое утро, а на работу ходил с утра (не чета аристократам), он останавливался и повторял неоднократно сей лозунг. Сработало. Как-то зашла подруга старшего брата и попросила принять в качестве залога браслет. Он заставил ее ходить к нему еще долго, пока цена не спала наполовину. И все мольбы, что это подарок брата, как-то не затронули его душу (если она еще была). Но мать свою хоронил он торжественно, братья непонятно на какой-то войне были, а он рядом. Свой. Единственный. И не жалеет денег на это. Было заколото 5 быков, три дня весь плебс питался во славу Фиреи, что воспитала такого сына.

А он все помнил. Помнил все унижения матери. Первым делом заказал свой бюст изваять. Должны же юные горожане видеть самого богатого жителя. Но как-то дело долго не шло. Один изобразил его красавцем Аполлоном, другой тщательно (на эскизе) отразил все шрамы и кривизну лица. И лишь пятый ваятель показал его ум и строгость деяний. Вот так и должно быть. Так и должен он остаться на века, простой вольноотпущенный, тайный хозяин своего города. Возможно, в честь братьев назовут какой-то легион или молодым воинам будут рассказывать про них. Но им-то что с этого. А Цецилий жив, его многие ненавидят, но все бегут к нему в трудный час. Поэтому он любил все Праздники Рима, оплачивал их, расширяя свои владения за счет новых разорившихся граждан. Хлеба и зрелищ требовали граждане. «Пожалуйста»: отвечал, ухмыляясь Юкунд-младший - «Но только за ваш счет». Ничто не приносило прибыль как дни после праздников. Неправильно сделали ставки на гладиаторских боях? Ничего. Так ведь Цецилий рядом! Погасим ваши долги. Не можете и их вернуть, так поделитесь своей роскошью. Зачем такие дворцы вам? А можно просто шепнуть сенатору о назначении «доброго малого» куда-то. Или доверить ему строительство новых дорог. А их ведь много требуется. Рим-то все расширяется. И дороги нужны новые. Могущество Цецилия все более разрастало. Помпеи были ему тесны. Огни Большого Рима манили его. Дома он все чертил свои планы на Рим…. …..В 79 году проснулся вулкан Везувий. Гибель Помпеи не смогли предотвратить ни богатые дома, ни серебро, ни злато с жемчугом. Северные легионы долго вспоминали его братьев, каждому новому легионеры рассказывали об их подвигах во славу Рима. В Помпеях же не осталось никого. От Цецилия лишь гипсовый бюст и тетради со списками должников.

1.0x