ВАСИЛИЙ Ш А Х О В
Л. МАРАВА: ЭДЕЛЬВЕЙСЫ РУССКОГО ЮЖНОМОРЬЯ
Людмила Марава опубликовала открытое письмо Захару Прилепину, в котором
высказала свою позицию относительно драматических, даже трагических событий, связанных с беснованием фашиствующих нелюдей, совершивших госпереворот на Украине.
Получен её комментарий на мою статью (из готовящегося к выпуску альманаха о Захаре Прилепине) «Тайны Тавриды: Данилевский, Вернадский. Никитский Ботанический Сад».
Фактически это – не просто обычный «дежурный» отклик, а самостоятельное, оригинальное философско-психологическое размышление. Кстати, эпистолярный жанр
постепенно «возвращается»…
1 апреля 2017 в 15:21
Василий Васильевич! Позвольте мне напомнить Вам о себе строчками, которые были написаны в Донецке, в трагическом лете 2014 года:
"Донецкий Ботанический Сад. Одно из знаковых и запоминающихся мест всего Донбасского региона. Вполне вероятно, хоть раз, но многие из нас побывали в этой чудной обители добра и неги. И, если так, то Вам никак потом не убежать от навязчивой мысли, что посетив этот ухоженный заповедник однажды, очень хочется оказаться там опять. И не напрасно. Вам будут несказанно рады диковинные и часто совсем незнакомые по виду и по названию цветы, комфортно, между тем, расселившиеся на многочисленных клумбах в оранжереях и на уютной парковой территории. Цветы, которые в Ваш прошлый приход сюда только и могли, что Вас порадовать своими бутонами, тугими, едва сдерживающими свое нескончаемо-заразительное, в самом хорошем смысле этого слова, жизнелюбие. Как еще они могли сказать Вам: дорогой наш ЧЕЛОВЕК! Непременно приходите сюда снова и снова, скоро начнется вселенский праздник! Праздник цветения любого цветка, даже самого крошечного – это всегда брызги веселья и восторга, напоминающие немного хулиганские брызги игристого шампанского в новогоднюю ночь. И торжественный гимн во имя продолжения жизни! В такие незабываемые моменты обязательно должен звучать орган… Группа медных труб, помпезно издающих звуки одного тембра, - это доступное слуху многоголосие Космоса на Земле. Холод непознанного и величие свершившегося...
Кстати, Вы не забыли? А ведь цветы встречают нас на пороге жизни. Розы, лилии, сирень, астры, полевые васильки, загадочные чудесницы ромашки… Двери любого роддома, наверное, самые счастливые двери в мире. Каково это, представьте, быть каждый день фоном народившегося человеческого счастья! Да что говорить! У каждого в семейном альбоме есть фотография, на которой Вы, пусть неделя, полторы от роду - в розовом или голубом накрахмаленном “конверте”, перевязанным посредине огромным задиристым бантом на руках у счастливейшего на тот момент на Земле человека, Вашего отца. Он смущен и неловок и еще не научился держать драгоценный “конверт” правильно. И в тот момент, когда надо было улыбнуться и посмотреть на фотографа, он вдруг испуганно уставился на Ваше крошечное личико, немного прикрытое ажурной вуалью. А Вы сладко улыбнулись во сне, а потом почему-то так же сладко зевнули. А Ваша мама, немного усталая, но с лихвой переполненная незнакомым ей дотоле чувством желанного материнства, стоит рядом. У нее в руках - тот самый единственный и навсегда (!!!) букет, что подарил ей Ваш счастливейший на тот момент на всей Земле человек - Ваш отец. Она для него - Богиня, совершившая чудо из чудес… Дала Вам самое дорогое, что вообще можно найти на Земле. Она подарила Вам жизнь!
Вы часто смотрите на ту фотографию…? А Вы помните, какие на ней цветы…?
За что он наказан, наш ботанический? Привычный для Донецка лейтмотив: четыре месяца не осуществляются никакие выплаты сотрудникам. Но совесть сотрудников оказалась дороже золота. Выбор всегда у каждого есть. Он был сделан. Остались самые стойкие и надежные из людей. Детище рук человеческих, сад, он живет и цветет благодаря человечности избранных. Александра Николаева, Ольга Абрамова, Татьяна Воскобойник, они каждый день на работе. Очень приветливые, очень внимательные, как будто не коснулись их душ беспощадные хлесткие пощечины военного времени…
Веление души, эти слова трансформировались в ухоженных цветущих оранжереях в одно емкое понятие: порядочность.
...Походив среди растений, надышавшись головокружительным ароматом земного рая, я поняла, что именно в таком устойчивом холеном благоухании, пусть даже и искусственных, тропиков и субтропиков, очищаются заблудшие человеческие души, забывается о человеческих пороках. Нет места низменному там, где каждый день запросто совершаются земные чудеса. 23 августа 2014 года в Донецком ботаническом зацвела экзотическая фуркройя, прижившаяся здесь не хуже, чем на своей родине, Мадагаскаре. Гостеприимная Донбасская земля – это и благодатная земная почва. 25 лет растение готовилось к этому важному моменту, целенаправленно накапливая в своих крепнущих корнях исполинские силы, чтобы устремиться несколькометровой тугой стрелой к самому потолку оранжереи. Венцы природного творения – маленькие нежно-игривые цветочки в бело-зеленоватой гамме. Они – в высоком полете к солнцу, ими хочется любоваться бесконечно, представляя себе, что ты не дома, в больно израненном постоянными обстрелами городе, а сам прилетел этим ранним летним утром в незнакомую тропическую страну. Впрочем, я же уже сказала: в Мадагаскар. И чем дольше длится это наваждение, тем меньше хочется вспоминать об осени за толстым стеклом оранжереи, о горестной трагичности событий, что никак не кончаются…
...И суетливо-проворные красные рыбки с плавниками, как прозрачная красная органза в искусственных прудах под пластичными лианами… Ощущение такое, как будто рукой подать до кристально чистых песчаных дюн, которые находятся в постоянном ожидании все новых и новых порывов ветра. И, наконец, дождавшись, и цепко ухватившись за его взлохмаченные гребни, как за паруса, они так и норовят сорваться с берега и блаженно окунуться в ленивые в этот день океанские волны. Сегодня они тоже снисходительно вежливы и доброжелательны, и великодушно расстилаются белоснежной игривой пеной на многокилометровых девственных пляжах…
23 августа сотрудники сада увидели не только благословенные лепестки цветков на стреле зацветшей фуркройи, но и поверили в благодатный знак того, что мир в Донбассе скоро наступит...
Можно жить так, как будто все вокруг - чудо.
А можно жить так, как будто никакого чуда нет вовсе...
Альберт Эйнштейн.
Действительно, как все просто по Эйнштейну: можно жить так, как будто все вокруг – чудо. А можно жить так, как будто никакого чуда и вовсе нет…
…
Очень много символов и юбилеев предстояло отметить Донецку в этом году.
Донецкому ботаническому исполнилось в 2014году 50 лет. Получается так, что чем благородней помысли и сердца, тем больше добра дарит людям окружающий мир.
В Донецком Ботаническом Саду, сразу при входе, установлен бюст основателю этого райского любвеобильного закуточка на Донбассе: Гнатюку Евгению Николаевичу. Ему вместе с его сподвижниками удалось мирным и созидательным трудом своих мозолисто-старательных рук создать в Донецке удивительный волшебный мир, наполнив его природными фантазиями со всего света. Это было нелегко. Цветочную коллекцию на квартирных подоконниках собрать – дело хлопотное. А подарить городу такой жизнеутверждающий цветущий Сад, Донецкий Ботанический – это – ПОСТУПОК.
Но бесславные варвары и здесь отметились. Была повреждена крыша в одной из оранжерей. Там во время одного из обстрелов приземлился осколок ракеты.
“Что меняется в сознании человека, когда происходят значительные изменения вокруг?” – спросили любимую актрису. “Вы знаете, долг, честь, и человеческое достоинство никто не отменял.” – Таким был ее категорический, не подлежащий обсуждению ответ.
Жизнь каждому дается один раз. И не всем дано быть предельно честными к людям и к себе. Но надо же к чему- то стремиться! Я не удержалась и добавляю: да, надо же к чему-то стремиться, черт побери!
Мы не выбираем ни страну, где родился,
Ни народ, в котором родился,
Ни время в котором родился.
Но выбираем одно: быть людьми или нелюдями.
Патриарх Сербский Павел."
С глубоким уважением, Людмила Марава. Донецк».
«ВЫШЕЛ В СТЕПЬ ДОНЕЦКУЮ ПАРЕНЬ МОЛОДОЙ»…
Альманах о «малой родине» Захара Прилепина пополняется уникальными архивными и биобиблиографическими материалами.
Уроженцем этих мест (на границах Рязанской, Воронежской, Тамбовской, Курской, Орловской, Тульской губерний-«земель») был «один из лучших лириков в прозе» (М. Горький) АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ ЛЕВИТОВ, автор знаменитых в своё время книг «Степные очерки», «Горе сёл, дорог и городов».
Тенистые и туманные, отороченные красноталами и ракитами берега Воронежа… Тихий Дон-Танаис…
Прилепинские Каликино, Гудово, Крутое, Дальний, Волчье, Ратчино, Колыбельское… Левитовские Доброе, Панино, Лебяжье, Кузьминки, Большой и Малый Хомутец…
Река Дон… Подонье, Придонье, Подстепь, Лесостепь… Эти места ( астаповские, лебедянские, раненбургские, троекуровские, пальна-михайловские) превосходно «запортретированы» Александром Левитовым…
…«На левой строне дороги, по которой шёл я, протекал Дон. Бесчисленными огнями сверкало в его волнах догоравшее зарево; а за ним так привольно расстилалась луговая, низменная сторона, зеленея раздольными покосами и пестрясь неоглядными запашками. Изредка даже и ко мне на большую дорогу заносило ветром тонкий звон колокольчиков, привязанных к жеребятам, и крики сельских ребят, которые их сторожили.
Пугаясь этого мрачного, молчаливого пространства, особенно тоскливо ныла душа моя и желала встречи с живым человеком…»
Где-то здесь, на донских берегах, - родина толстовского Холстомера…
«Славной книжкой» назвал Максим Горький левитовский художественно-очерковый сборник о Москве и её окрестностях.
Московской теме посвящены многие левитовские произведения («Московская тайна», «Московские уличные картины», «Московский профиранец», «Московские комнаты снебилью», «Крым», «Грачовка»).
Солидные журналы того времени охотно предоставляли свои страницы для левитовских «Фигур и троп о московской жизни», «Очерков из московских нравов», «Московских фельетонов». Психологические и философско-лирические зарисовки Левитова имеют жанровые «московские» обозначения: «Девичий грешок» - «из жизни московских мастериц»; «Ни сеют, ни жнут» - «из жизни московского пролетариата»);
«Хорошие воспоминания» - «очерк из московских нравов»; «Перед Пасхой» - «московский фельетон». Смерть прервала работу Левитова над
очерковой повестью «Всеядные», имевшую жанровый подзаголовок «картины подмосковной дачной жизни».
…«Теперь о Левитове никто не знает, не помнит, а он был когда-то в первых рядах русской литературы и был не случайно, а с полным основанием, хотя талант его не развился даже и в десятой доле должной меры» - писал Иван Бунин. Весьма примечателен такой факт:
в девниковых записях Ивана Алексеевича зафиксировано, что 24 июня
1941 года он перечитывал сочинения А.И. Левитова. Что привлекло его в левитовских произведениях в те трагические дни начала вражеского вторжения в Россию? Видимо, «Степные очерки» - лирическая, «музыкальная» проза о Подстепье, родных Бунину и Левитову местах, о «загадках русской души». Вот, например, рассказ «Сапожник Шкурлан» (1863), раскрывающий «тему Севастополя». Шесть могучих сыновей вырастил Шкурлан, прозвища им дал в честь героев минувших сражений: «одного он князем Кутузовым звал, другого Паскевичем, третьего Дибичем». В тяжёлую годину, «как раз перед Севастополем», привёл отец своих сыновей («Иду, говорит, - и я ребят в солдаты отдать всех до одного человека, потому враг на нас идёт многочисленный…). Защита Севастополя стоила жизни сыновьям сапожника; тяжело переживает он потерю: «А горе у него, должно быть, в самом деле велико было, потому истинно, что всеми своими кровями кричал Шкурлан по ночам и будил нас… Будил нас теми своими криками страшными, как голос доможила, когда он «к худу» вещает…»
Чтение Буниным 24 июня 1941 года левитовских сочинений. С думой о России. С думой о Подстепье, к которому неумолимо приближалась война. Левитовские тексты всколыхнули воспоминания («…опять испытал некоторое очарование. И замечательно: с изумлением увидел, что много мест и фраз я помню с тех пор чуть ли не наизусть…»).
Максим Горький называл разночинцев-народников «младшими богатырями русской литературы». Метафорическая горьковская оценка их дарований, их вклада в отечественную культуру справедлива.
Это были необычайно талантливые люди, люди судеб трудных, драматических. Об одном из них проникновенно сказал известный прозаик
П. Засодимский: «Если ум измерять аршином лавочника - способностью устраивать и «проводить» свои дела, то, разумеется, Левитов окажется совсем глупым человеком… Но если посмотреть на предметы не с куриной точки зрения, но с точки зрения более высокой, более открытой, то Левитов нам явится иным… Он вышел из деревни, можно сказать, из народа - и всю жизнь, до гробовой доски, он любил этот народ всем сердцем, всей душой. Все помыслы его посвящались народу, и в нём самом всю жизнь сказывался простой и симпатичный русский человек… стойко, неуклонно шедший к своей цели, обрывавшийся, спотыкавшийся, получавший удар то с той, то с другой стороны за своё упрямство и всё-таки изо дня в день ведший «свою линию». Про него можно сказать: «Вот - человек, несмотря на все грустные перипетии своей жизни, сохранивший в себе «душу живу». Зато толпа молодёжи провожала его на кладбище… Земля наша может гордиться, что в ней родятся такие люди, как Левитов, и подобные ему. И уж, разумеется, не их вина, если большая часть их талантов тёмною ночью зарывается в землю чьей-то неведомой рукой…»
Литературное наследие Левитова - одно из оригинальных явлений художественного процесса второй половины Х1Х века. Левитов - один из блестящей плеяды «шестидесятников». «По художественному размаху только Успенские и Слепцов идут Левитову под стать», - справедливо полагал критик и литературовед начала ХХ столетия А.А. Измайлов, заявлявший также, что Левитов пишет, «как бы пророчествуя об акварельных тонах Чехова». Левитова называли «предтечей Максима Горького» (А.Скабичевский, Ю.Айхенвальд). «Прекрасно можно отдохнуть душою на милых книгах Левитова, одного из лучших лириков в прозе»,- говорил М. Горький, относивший своего предшественника, мастера образного слова к числу «знатоков души русской», «богатейших лексикаторов», тех, «кто хорошо учит нас».
Новаторская заслуга Левитова - развитие жанра лирического очерка. Богатство поэтической лексики, чуткость к народному слову и образу, ритм, ритмически организованное, почти музыкальное повествование, пафос народного заступничества - всё это привлекало читателя («Аховский посад», «Горбун», «Моя фамилия», «Целовальничиха», «Петербургский случай», «Типы и сцены сельской ярмарки»).
Левитов придавал большое значение «нацеленному» заглавию произведения. Название одной из его книг - «Горе сёл, дорог и городов», наряду с «Властью земли» Гл. Успенского, «Властью тьмы» Л. Толстого, стало ёмкой метафорической формулой жизни России Х1Х столетия.
Левитову присуща особая «отзывчивость» к натуре, складу мыслей, разговорной речи человека из народа; он стремился «заглянуть в сердце мужика». Объясняя своё «пристрастие» к городским предместьям, он говорил: «- Ах, какой там милый народец проживает!.. Лик божий, кажись, давно утерял, давно уж он весь от жизни измызган и заброшен за забор, как бабий истоптанный башмак, а эдак вот проживешь с ним, побеседуешь по душе, ан там, на глуби-то, внутри-то она и светится, как светлячок, душа-то божья и мигает…».
«Бывшего города Доброго пономаря Ивана сын» стал известным писателем. «Степные очерки», «Московские норы и трущобы», «Горе сёл, дорог и городов» снискали ему всероссийскую популярность. В разные годы издавались двухтомное, трёхтомное, четырёхтомное, восьмитомное собрания его сочинений.
