НА КУХНЕ ЦЕНЗУРНОГО КОМИТЕТА
Читателю предлагается уникальная возможность почитать отзывы Петербургского цензурного комитета на литературные произведения и воочию убедиться, как цензоры, продираясь сквозь эзопов язык подцензурных литераторов, умудрялись находить в их произведениях крамолу.
НОВАЯ КАМАРИНСКАЯ (Поется на старый мотив)
- Ах такой-сякой кургузый журналист.
Ты зачем сквернишь газетный лист?
- Я затем-затем газетный лист скверню,
Чтоб навек пресечь мышление в корню!
- Где тебе, мудрец, мышление пресечь!
Ты взгляни, куда несется твоя речь;
Ведь несется-то она туда - увы! -
Где и так живут весь век без головы!
(Записана Иваном Раскарекиным на песках, осенью нынешнего года). (Автор не установлен - А.К.)
ИЗ ЖУРНАЛА КОМИТЕТА ОТ 15-го НОЯБРЯ 1884 года: "...В стихотворении высказаны две едкие мысли: 1) журналист пишет статьи, чтоб пресечь в корне мышление, и 2) речь журналиста несется туда, где и так живут весь век без головы". Подобная двусмысленность не признается удобным цензором для подцензурной печати".
СТРАХ
Каркнула ворона; филин прокричал;
Дрогнули вершины; зайчик пробежал...
За порывом новый налетел порыв.
Закружились в вихре все наперерыв,
Каркают вороны; филины кричат;
Гневные вершины бурно шелестят...
Не один уж зайчик - целая семейка
Наутек уходит, благо есть лазейка...
Каркают вороны, филины кричат;
Зайчики по норкам жалобно пищат.
И, не различая недруга от друга,
Ждут - когда же, право, стихнет эта вьюга.
(Без подписи. Автор не установлен - А.К.)
ИЗ ЖУРНАЛА ЗАСЕДАНИЯ КОМИТЕТА ОТ 4-го МАЯ 1884 года: "...стихотворение странного, так сказать, содержания. Говорит, что от порывов вихря, карканья ворон, крика филина, разбегаются целые семейства зайчиков; буря продолжается, и бедные зайцы, не различающие уже недруга от друга, ждут времени, когда буря стихнет. Такое содержание, совершенно невинное и не представляющее никакого значения, получает тенденциозный смысл по применению его к текущим событиям, и не подлежит сом нению, что оно именно с такою целию и написано. Царство филинов и воронов, от которых убегают будто бы тихие и смирные люди".
ЭЗОП
За что - я, именно, не знаю,
Но, по делам, предполагаю, -
Один почтенный генерал
В немилость к королю попал.
И вот однажды, на гулянье,
При многочисленном собранье
Они встречаются!.. во фронт
Стал генерал и вдруг - афронт! -
Король, состроив злую мину,
Ему повертывает спину.
- О, государь!... тогда вскричал
В немилость впавший генерал,
- Теперь по-прежнему мы с вами,
Я вижу, сделались друзьями!..
Король был сильно удивлен, -
Сейчас узнать решился он
Подобной дерзости причину...
И генерал сказал: "Могу
Вам объяснить - конечно, спину
Вы б не подставили врагу!"...
Густав Ненадо.
Густав Ненадо - один из псевдонимов Николая Петровича Кильберга (1847-1878). Кильберг родился и умер в Петербурге. Выйдя в отставку из офицеров гвардейской артиллерии, полностью посвятил себя литературному труду. Публиковался в "Будильике", "Петербургской газате", "Стрекозе" и других периодических изданиях. В 1972 году вышел отдельным изданием сборник Кильберга "Пока! Стихотворения и куплеты". Его веселые и жизнерадостные стихи пользовались огромной популярностью, а многие из них входили в репертуар актеров-чтецов вплоть до начала ХХ века.
ВЫПИСКА ИХ ЖУРНАЛА КОМИТЕТА от 10-го ноября 1876 года: "...цензор считает неудобным к дозволению стихотворение-анекдот про генерала и короля, повернувшегося к генералу спиною - по неприличию содержания, а именно: в сатирическом стихотворении играет роль коронованное лицо".
КУРЬЕЗЫ ИЗ ИСТОРИИ РУССКОЙ ЦЕНЗУРЫ
ЦИРКУЛЯР ОПАСНЫЙ ДЛЯ ДУШЕВНОГО ЗДОРОВЬЯ
Циркуляр МВД 1868 года установил сложную систему цензурного контроля за театральным репертуаром. Пьесы распределялись по нескольким категориям: одни были разрешены только в провинции, другие только в столицах, третьи - в столицах и провинции, четвертые - в провинции, но по утверждении губернатора, и так далее.
Выдающийся русский поэт и драматург Алексей Константинович Толстой (1817-1875) с неподражаемым сарказмом отозвался об этом уродливом плоде бюрократической мысли:
"Это весьма напоминает формы парадную, праздничную, полную праздничную, полную парадную, походную праздничную и парадную походную. Несколько наших лучших генералов сошло с ума от такой путаницы, несколько впало в детство - все застегиваясь да расстегиваясь, двое застрелились. Сильно опасаюсь, как бы не случилось то же с губернаторами, как бы они не замычали и не встали на четвереньки..."
ПРОКОЛ МАСТИТОГО ЦЕНЗОРА
В 1843 году директор императорских театров и по совместительству петербургский цензор Александр Михайлович Гедеонов (1791-1867) запретил постановку в городе Симбирске двух пьес: "Госпожа Вестникова с семьею" и "Именины госпожи Ворчалкиной". Ознакомившись с рукописями обоих произведений, цезор мотивировал свой запрет следующим образом:
"Все сии пьесы замечательны пошлостью своего содержания, незнанием русского языка и частым употреблением ругательных слов".
Бедняга цензор не подозревал, что на отзыв ему были присланы пьесы... Екатерины II.
КОШМАРНАЯ ОПЕЧАТКА
Журналист и писатель Николай Иванович Греч (1787-1867) страстно любил лично править корректуру и гордо считал себя наипервейшим корректором на свете. Когда было предпринято издание первого Свода Законов, он даже входил со всеподданейшею просьбою о дозволении ему править корректуру Свода, но ему было в этом отказано. Однако и у Греча случались досадные промахи.
Однажды в газете "Северная пчела" проскользнула страшная для того времени опечатка: при переносе с одной строки на другую слов "прусская коро-лева", пропущены были две буквы "ле". К счастью, опечатка прошла незамеченною императором Николаем I, постоянно читавшим "Северную пчелу" и славившимся своею наблюдательностью, но незадачливый корректор Николай Иванович Греч потом часто вспоминал, что из-за этой опечатки он не спал три ночи.
ВОЗМУЩЕНИЕ ЦЕНЗОРА
Дореволюционный исследователь западноевропейской и русской цензуры Скабичевский в одной из своих работ привел следующий курьезный случай, в качестве примера, характеризующего малообразованность и ограниченность многих служащих тогдашнего цензурного ведомства.
В конце XIX века один российский журнал собирался напечатать снимок статуи обнаженной Венеры. Курировавший этот журнал цензор сделал на снимке надпись: "Разрешаю под условием, что художник прибавит фиговый лист".
Пришлось редактору журнала ехать объясняться с цензором. Когда он сказал, что художник не может прибавить фиговый лист, так как умер несколько тысяч лет назад, цензор искренне возмутился:
- Так зачем вы такое старье печатаете?!
КОГДА РЕДАКТОР ХУЖЕ ЦЕНЗОРА
В начале ХХ века газету "Одесский листок" редактировал Хейфец. По воспоминаниям одного современника, он вел "постоянную и ожесточенную войну" со своими репортерами. Особенно это касалось репортеров "того огнедышащего южного типа, где темперамент и воображение расценивалось куда больше, нежели грамотность и точность". Редактор требовал от них в репортажах краткого изложения существа дела.
Однажды знаменитый в то время одесский репортер Трецек, считавший, что даже самую незначительную новость надо подавать с каким-то вдохновенным жаром, принес в газету свой очередной "огнедышащий" опус:
"Вчера, ровно в полночь, едва заслышав глухой звон набата, озаренные блеском факелов, в медных касках, подобные воинам римских легионов, не щадя своей жизни, бросаясь в самые опасные места, развернутой колонной и сомкнув ряды, шли наши неоценимые и самоотверженные серые герои, и куда?! Я вас только спрашиваю, куда?! И отвечаю: в огонь, воду и медные трубы!.. Лишь бы вырвать из разбушевавшейся стихии несколько несчастных жертв..."
Как свидетельствует очевидец, Хейфец накрест перечеркнул произведение Трецека жирным красным карандашем. А в утреннем номере газеты, в отделе городской хроники, оскорбительно-мелким шрифтом было напечатано:
"Вчера ночью пожарная команда Бульварного участка была вызвана в Биоскоп Сирочкина. Тревога оказалась ложной".
БОЛТУН - НАХОДКА ДЛЯ ШПИОНОВ!
Как-то во время первой мировой войны писатель-юморист Аркадий Тимофеевич Аверченко (1881-1925) принес в цензуру свой рассказ на военную тему. Прочитав рассказ, цензор пропустил его в печать, вычеркнув лишь единственную фразу: "Небо было синее". На удивленный вопрос писателя, переживавшего и более тяжелые цензорские экзекуции, бдительный страж печатного слова невозмутимо ответил:
- Эта фраза наверняка сможет навести противника на мысль, что военные действия происходят на южном участке фронта расположения русских войск. А это - военная тайна!
