Вырождение коммунистической идеологии и самой КПСС привело к политическому кризису в СССР. Развал или распад СССР, кому как нравится, дал повод политическим спекулянтам к переоценке исторических событий и их героев. На этом стараются получить политические дивиденды как политики, так и околополитическая шантрапа. Спекулируют антисоветчики и антикоммунисты, историки и правозащитники, редакции СМИ и политические технологи на заказ. При этом новая трактовка и новые оценки истории СССР строятся на критике её идеологизированного и мифологизированного позднего советского варианта с апломбом истины. А на самом деле таким критикам истории и гореискателям важна не истина на основе глубоких исследований далёкого прошлого, а конъюнктурная политическая выгода здесь и сейчас.
Историю невозможно судить или оправдывать задним числом. Даже в уголовном праве существует институт неподсудности за давностью лет после совершения преступления против закона. А события политической истории с их участниками могут, условно говоря, судить и осуждать только современники, как это было, например, с осуждением гитлеризма и гитлеровских преступников по окончанию Второй мировой войны в Международном военном трибунале, проходившем с 20 ноября 1945 по 1 октября 1946 года официально. И как это обсуждалось неофициально в обществе довоенных, военных, и послевоенных лет. Однако в наше время есть попытки не уполномоченных на то лиц переделать на свой лад полномочный вердикт международного суда и по-своему изменить сложившееся общественное мнение поколений, переживших войну.
Война с мёртвыми
Образец войны с мёртвыми показывает польское правительство. В Польше официально сносят памятники и могилы советским солдатам и офицерам, погибшим при освобождении Польши от гитлеровцев. Это в Польше называют декоммунизацией истории. Сносят памятники те люди, которые решили навязать польскому обществу свою историю с русофобских позиций, игнорируя исторические факты. Антироссийская пропаганда на Западе зашкаливает, а в Польше русофобия стараниями властей становится чуть ли не национальной идеей.
Делается это с целью продемонстрировать задним числом некую европейскую антисоветскую солидарность времён «холодной войны» со стороны официальной Польши. Тем самым демонстрируется преданность польской власти военной политике НАТО, основанной на раздувании мифа о военной угрозе всему миру со стороны России — страны вдвое меньшей СССР. За такую преданность западные союзники обещают дать денег, поставляют вооружение в кредит, готовя Польшу к будущей войне против России, которую сами же и планируют.
По традициям мировых религий, мёртвых после погребения не принято беспокоить ни делом, ни словом. Они уже предстали перед судом божьим и всех живых на Земле ожидает та же участь. Судья для всех один — бог. Нарушение этого обычая считается кощунством. Но католический епископат Польши позволяет глумиться над памятью мёртвых советских солдат. Неужеди для католической веры в Польше это тоже сегодня выгодно и потому допустимо?
В Прибалтике, Грузии и на Украине происходит то же самое. Но на Украине и в прибалтийских республиках пошли дальше. Там буквально устроили войну между мёртвыми — приспешниками гитлеровской Германии и солдатами РККА, вознося нацистов в герои, а советских солдат называя оккупантами, хотя советской оккупационной администрации в Прибалтике и на Украине никогда не было.
На Украине официальные власти нацистам ставят памятники, а советские мемориалы оскверняют и сносят. И здесь униатская, католическая и украинская местная церкви поощряют кощунство. Ватикан помалкивает. Зато Польша настоятельно требует пересмотреть списки украинских героев. Не все герои полякам годятся в общую антисоветскую, антироссийскую историю. Петлюра — хорош, а Бандера и ОУН-УПА, проводившие геноцид поляков, плохо вписываются в польско-украинскую дружбу против Москвы.
В России есть кладбища, на которых так же похоронены солдаты иностранных армий, вторгавшихся в разное время в нашу страну. Все они содержатся в порядке и находятся под защитой государства. Всякое осквернение могил преследуется по закону. Зато памятники собственной истории сносились по идеологическим соображениям, и по этим же соображениям заменялись новыми. Пока эта тенденция борьбы идеологических символов продолжается, нанося непоправимый ущерб историческому самосознанию живущих граждан.
Война с мёртвыми Лениным и Сталиным ведётся с высоты сегодняшнего времени. Высокомерно, без должного анализа трагических событий и их причин. Значит, вероятно их повторение в будущем и даже под теми же лозунгами Свободы, Равенства и Братства, известными сотни лет. Ведь каждый реформатор или революционер, достигнув вершины власти, считает свою победу окончательной, свой выбор правильным и неизменным, а прошлое — ошибкой ушедших поколений и плодами политических авантюр. Себя же такие реформаторы относят к просвещённым пророкам. Только они — новые пророки — несут народам истинную свободу, равенство прав, духовное братство, а прошлое — сумрак невежества.
Война живых с мёртвыми — это проторенный путь к новым несчастьям и общечеловеческим катастрофам. История напоминает о своих уроках.
Скорбный кич
Последнее время наши власти увлекаются мемориалами трагическому прошлому и белым генералам. В этом они видят свою эпохальную миссию по мнимому историческому примирению всех сторон революции и гражданской войны. Мол, без такого зримого покаяния народные массы несут в себе зёрна очередной смуты и гражданских конфликтов. Массы надо перевоспитывать.
И вдруг как-то стало неуютно массам от этих мемориалов. От них исходит некоторое лицемерное лукавство. Разорив огромную советскую страну, стоившую невероятных жертв в течение века, поставив реформами под угрозу суверенитет России и в очередной раз пожертвовав неизвестно ради чего благополучием большей части населения, наша элита стала придавать особую значимость выражению своей публичной скорби по этим жертвам. Как ни крути, получается всё та же антисоветчина, завуалированная под скорбь. И тут же оживились могильщики Ленина. Неужели вот эти настроения и должны привести к примирению? Или это новый виток борьбы за власть?
Политическая борьба за власть — это уже само по себе гражданская война, которая может переходить в затяжную кровавую фазу. Гражданская война является самой жестокой по своей сути среди других войн. Она не заканчивается победой одной из сторон. И в незримом виде, в иных формах может продолжаться годы и десятилетия. Борьба с памятниками из этого ряда.
Примирение наступает, как считают обществоведы, только тогда, когда общество насытится страданиями, ужаснётся жертв и поверит в своё обновление. Именно тогда само собой приходит внутреннее покаяние и взаимное прощение, а не по призыву политических чистоплюев, готовых свысока вершить свой суд над историей из конъюнктурных карьерных соображений. Говорят же, время примиряет, а временщики мир разоряют.
Для СССР и России время войны, страданий и примирения длилось с начала ХХ века и до 80-х годов, то есть до начала очередной борьбы за высшую власть партократических кланов, потоптавшихся в этой борьбе на могилах предков. Вот тогда и стали выкапывать мёртвых на суд живых. Особо рьяные борцы за народное счастье стали истерично требовать захоронения тела Ленина и сноса Мавзолея, перезахоронения остальных покойников некрополя на специальном мемориальном кладбище за пределами Москвы. Такое кладбище уже есть.
Но Мавзолей Ленина и некрополь у Кремлёвской стены — это уже само по себе мемориальное кладбище выдающихся людей той эпохи, закончившейся примирением. Всего на нём похоронено 429 человек. Несмотря на внутрипартийные разборки, никакой ревизии списков похороненных с их перезахоронением советской властью не проводилось, если не считать перезахоронение Сталина из Мавзолея в могилу рядом в 1961 году по решению XXII съезда КПСС. Чтобы исключить новые попытки, в 1974 году некрополь с Мавзолеем был объявлен памятником истории.
Что бы ни говорили всякого рода знатоки о форме захоронения Ленина, как бы не соответствующей православным обычаям по их словам, это лукавый прием, рассчитанный на толпу. Хоронить великих людей в гробницах-склепах, называемых ещё и мавзолеями, издревле было принято в буддизме, христианстве и исламе. Таких памятников в СССР было десятки. В православных храмах нетленные мощи святых хранят в раке рядом с иконостасом. Наши предки решили по этому же старинному обряду похоронить и Ленина — первого главу советского государства и вождя мирового коммунистического движения. Некоторые сомнения и возмущение может вызывать лишь доступ к телу для его обозрения. Но это было сделано для того, чтобы Ленин был «живее всех живых», говоря словами поэта. Трудно ли это исправить? В Киевской Лавре лица древних святых покойников в пещерах закрыты.
Снести Мавзолей и перенести некрополь — значит разрушить сакральное место нашей истории. Перед Мавзолеем и могилами героев шли полки на фронт, на защиту Москвы. К Мавзолею были брошены знамёна и штандарты побеждённого врага. Здесь же состоялся парад Победы и проводились праздничные демонстрации. Если идти по пути сноса памятников «коммунякам», то почему бы не снести Кремлёвский дворец съездов, а то и сам Кремль, где жил и работал Ленин?
А пока Мавзолей в дни парадных торжеств закрывают декорациями, мимо которых проходят батальоны наследников Победы и марш Бессмертного полка — всероссийского общественного движения. Такая вот задрапированная история.
Память о Ленине и Сталине, как выдающихся исторических деятелях, не зависит от Мавзолея и могил. Она в народе останется ещё надолго и, кто знает, в будущем социалистическая идея может вернуться в Россию. Что тогда? Могильщикам Ленина хочется сегодня ему примитивно отомстить. Посмертно. Вот и вся их затея. Но по Сеньке ли шапка? Они самонадеянно взялись за «декоммунизацию и десталинизацию» общественного сознания, подобно полякам, насаждая либертарианский психоз по-американски в презираемом ими обществе.
Мемориалы и память
Мемориалы создаются для потомков. Чтобы не забывали свою историю и тех предков, которые «жертвою пали в борьбе роковой» ради будущего. Предки были разными, разные были у них виды на будущее, на общее и частное дело. У них были свои идеалы и герои. «Кто более матери истории ценен?». У матери все дети равны. Разделяет их только мачеха идеология. А идеология — спутница политической борьбы за власть, которая и есть суть гражданской войны.
Поэтому, если власти и политики не хотят переносить вражду из прошлого в настоящее и будущее, то они должны относиться к мемориалам предков, как к памятникам, и не строить новые кумирни, выпячивая из истории непонятые ими отдельные исторические эпизоды для показной скорби. Такая скорбь как раз-таки оскорбляет память тех, кто стал жертвой послереволюционной политической междоусобицы. Этим же насаждается комплекс неполноценности России в сознание новых поколений, для которых предки представляются неспособными к организации достойной жизни в собственной стране без прямого влияния извне — «заграница нам поможет». Какая заграница? Та, которая веками шла войной на Россию?
Традиционно в память о трагических и героических событиях наши православные предки ставили храмы и часовни, в которых читают поминальные молитвы. Есть похожие традиции и в других религиях. Помянуть умерших и погибших приходят на их могилы. Но не было такой традиции, чтобы в присутственных местах возводились помпезные надгробия без могилы покойника. Если же возводились памятники особым событиям и людям, то они несли в себе образ величия дел, победы над злом, триумфа, но не печаль — это для кладбищ, а не для городов. Исключение составляют лишь мемориалы с вечным огнём, как символ поминальной свечи или лампады в знак вечной памяти. Лампадам особое место в святом углу перед образами. Да и традиция эта относительно новая.
Скорбь — это тихая молитва души, исповедь перед теми, кому доверяешь свою печаль. Она не может быть публичной и демонстративной, если это не лицемерие или истерика. Поскольку тема статьи навеяна и памятью о репрессиях, то обратимся к теме мемориалов в том же контексте.
На Бутовском полигоне, ставшим мемориальным кладбищем жертв репрессий, невозможно не испытывать чувства глубокой скорби. Чувство такое же, как то, которое испытываешь на Пискарёвском мемориальном кладбище, где похоронены жители блокадного Ленинграда, переименованного в Санкт-Петербург. То же самое происходит в сознании и душе на братских воинских кладбищах. В общем случае, всякий человек, приходя и на простое городское кладбище, тоже скорбно замолкает. На Бутовском полигоне построен Храм Новомучеников и Исповедников Российских, в котором служится поминальная литургия и панихиды к различным памятным датам с участием сотен людей. Сюда специально приезжают москвичи и гости столицы. Есть в Москве музей ГУЛАГа.
А вот у памятников типа «Маски скорби», «Стены скорби», «Соловецкого камня» на Лубянке происходит совсем другое. Здесь проводятся политические акции, митинги и другие демонстративные мероприятия под телекамеры, которые организует политиканствующая интеллигенция. Перед кем и зачем? Сами памятники примелькались и уже стали раздражать своей идеологической антисоветской навязчивостью. Монументально-архитектурных ценностей особых в них нет.
Очень любопытно место «Соловецкого камня» своим выбором перед окнами главного здания ВЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ-ФСБ. Наверное, для напоминания новым поколениям сотрудников госбезопасности о репрессиях. А памятник Дзержинскому снесли, чтобы ничего не напоминал. Как это назвать, если не войной памятников? Где тут примирение? Как раз всё наоборот. Сотрудники ФСК-ФСБ принимали активное участие в создании Бутовского мемориала, в исследовании архивов и составлении книг памяти. Из архивов Лубянки также можно было бы опубликовать миллионы доносов друг на друга самих репрессированных, но это самими сотрудниками госбезопасности не допускалось.
А широкой публике надо бы знать, что доносами в ОГПУ решались конфликты из-за карьеры, жилплощади, женщин и неразделённой любви, семейных склок. Об этом говорил писатель покойный Сергей Довлатов. На этих доносах строили карьеру полуграмотные, но преданные делу революции чекисты под руководством таких же комиссаров Ягоды и Ежова. Здесь тоже своя история.
Кроме камня с Соловков на Лубянке к «Стене скорби» на проспекте Сахарова были привезены камни из самых известных лагерей ГУЛАГа, располагавшихся в 58 регионах. Ими вымощена дорога к памятнику, по замыслу авторов, для пущей сакральности. Что за традиция с камнями? У иудеев есть обычай, приносить камешек на могилу. Но на могилу же, а не под ноги прохожих и к месту, где могил поминаемых людей нет. Языческий фетиш получается.
Памятник вышел очень дорогим по стоимости — почти полмиллиарда рублей, на него пошло более 80 тонн бронзы. На нём не хватает лишь одной детали — таблички с надписью о том, что он изготовлен и установлен во исполнение двух постановлений Политбюро ЦК КПСС: от 4 июля 1988 года «О сооружении памятника жертвам репрессий» и от 28 июня 1989 года «Об увековечении памяти жертв репрессий периода 30—40-х и начала 50-х годов». В общем, вся сталинская эпоха реформ и перестроек — это репрессии, как следует из партийных постановлений. С этого тезиса началась перестройка с ускорением. Надо бы ещё добавить известные нам слова, сказанные в то время, что «не надо жалеть тех, кто не вписался в перестройку — они вымрут, а вместо них родятся новые люди». А то без этих слов идея памятника остаётся незавершённой: нет той преемственности поколений реформаторов Великой России. Без этого примирение, о котором говорилось на открытии памятника, никак не состоится. Такая вот ирония судьбы. Как бы этот памятник вместе с другими не стал мемориалом жертв перестройки и брендом СПЧ. Об этом уже говорят москвичи и жители других регионов.
По выводам историка Виктора Земского в книге "Сталин и народ. Почему не было восстания" репрессии за все годы коснулись не более полутора процента населения Советского Союза. А сколько людей погибло без репрессий на той же территории в горбачёвскую и ельцинскую перестройку?
Житель Екатеринбурга, комментируя установку в его городе памятника «Маска скорби», общественник Алексей Банников пишет в одной из своих публикаций: «Политические репрессии действительно были в 1937-38 гг., это глупо отрицать, но этому событию отдают необычайно выпуклое значение, которого оно недостойно. Екатеринбург несправедливо делают "городом репрессий и убийств".
"Если бы только "маски скорби", если бы только "стены плача", у нас ведь еще один "фетиш" есть – убийство Николая Романова. Получается, наш город знаменит тем, что у нас были какие-то репрессии, какие-то убийства. Разве этим гордятся? В советское время наш город гордился тем, что у нас была такая славная стройка, как Уралмаш, тем, что у нас работали высокотехнологичные на то время предприятия в космической и военной области. Это повод для гордости. Как можно всю городскую повестку дня строить вокруг каких-то негативных действий? Это рано или поздно должно вызвать шок и разочарование у граждан. Я не считаю, что это нужно забыть, я считаю, что это не стоит такого размаха и таких денег".
Это мнение не частное, а общее по всей стране. Население «новой» России заставляют забыть свою героическую историю, подменив её мнимым покаянием. Для этого и была устроена война с мёртвыми и война памятников.
Не посягая на авторитет высоких чиновников и общественных деятелей, курировавших строительство мемориалов репрессиям, надо признать, что все они старались соблюдать все положения Конституции РФ 1993 года, запрещающей политическую идеологию. Но так же честно надо сказать, что генсек Сталин до войны тоже старался соблюдать конституцию РСФСР и СССР, по которой советское государство объявлялось государством диктатуры пролетариата, и никогда не шёл против политбюро. Самостоятельных решений на государственных постах во время войны без консультаций с членами правительства и специалистами он тоже не принимал. Было бы также правильным в контексте примирения рассматривать советскую историю в сравнении с тем, что происходило в те же времена в США и в европейских странах. Может, не такими уж дикими были эти лютые мертвецы?
Григорий ВАНИН
