Когда-то, немногим более полувека назад, вся наша страна (или, во всяком случае, большая её часть) верила в коммунизм. И всерьёз собиралась его построить. А Программа КПСС, принятая её XXII съездом, воспринималась как поэтически-возвышенное произведение, которое перед принятием обсуждали чуть ли не в каждом дворе. Позже о ней забыли, коммунизм не построили. Точнее, в какой-то момент перестали строить.
Почему и в силу чего — важный, но другой вопрос. Более значимый — во что, собственно, верили верившие в коммунизм. То есть что они под этим понимали. Что в этом манившем образе было главным. Кто-то считал, что главное — материальное изобилие. Кто-то видел в нём общество некоей высшей справедливости. Одни — общество абсолютной свободы, а другие — общество без частной собственности. Кто-то считал коммунистическим общество без эксплуатации человека человеком. А кто-то видел в коммунизме действенное воплощение десяти библейских заповедей.
Может быть, проблема была именно в том, что все эти ви́дения, понимания и чувствования столь разнились между собой, были недалеки от истины, но — лишь сопутствующим. Не главным.
В коммунизме не может быть главным материальное изобилие и бесплатность — ради этого не нужно строить коммунизм. Для этого достаточно кого-нибудь завоевать, покорить или иметь золотые рудники либо нефтяные скважины.
В коммунизме не может быть главным принцип справедливости, потому что справедливость в каждую эпоху, в каждой стране и у каждого класса, даже у каждого человека — своя.
В коммунизме не может быть главным соблюдение библейских заповедей: и потому, что коммунизм — не только для представителей библейских религий, и потому, что коммунизм основан не на сохранении некогда созданного мира, а на создании нового.
И, хотя ни библейские заповеди, ни Нагорная проповедь не противоречат тому, что называлось "моральным кодексом строителя коммунизма", но те, кто утверждают, что Кодекс воспроизводит заповеди, либо эти документы не читал, либо в них не вдумывался.
Коммунизм — это совсем другое. Это такое общество, где человек избавлен от необходимости тратить свою жизнь на добывание средств для физического существования и имеет возможность посвятить себя труду и творчеству. Где для него перестаёт быть главным потребление и основным становится познание и созидание.
Как у Маяковского: "Социализм — это свободный труд свободно собравшихся людей". Другой вопрос, что идеал — это не социализм, который является переходной фазой, а коммунизм. Как писал Маркс ещё за годы до выхода в свет "Капитала", в этом обществе человек выведен из непосредственного процесса производства и поставлен над ним как организатор, контролёр. Материальные блага при этом могут и должны литься, словно из рога изобилия, но главное — в другом: человек получает возможность полной реализации своих способностей. Это идея, чтобы каждый, кто потенциально способен стать Рафаэлем, стал бы им.
О чём-то подобном люди действительно смутно мечтали всегда — просто потому, что человек основной своей потребностью имеет творческое преобразование мира.
Для того чтобы это стало возможным, нужно создать общество, которое, с одной стороны, способно освободить человека от постоянной заботы о добыче пропитания, а с другой — создаёт для него возможность освободиться от инструктивного труда, не требующего самостоятельного принятия решений, и передаёт этот труд технике.
В коммунизме поэтому главное — не изобилие потребления и не справедливость дележа, а возможность посвятить себя любимому делу, творчеству, открытиям, созиданию. Когда-то, когда вся страна верила в коммунизм, Аркадий и Борис Стругацкие написали: "Коммунизм — это братство закалённых бойцов, знающих, жизнерадостных, честных. Да, будет изобилие… Множество хитроумных машин, выполняющих всю неприятную и однообразную работу. Но не для того, чтобы человек заплыл салом от лени. Изобилие и машины нужны для того, чтобы освободить человека для выполнения высшего его назначения — для творчества".
Спустя почти полвека, незадолго перед смертью, оставшийся один Борис Стругацкий напомнит: "Коммунизм — это общество людей, наслаждающихся своей любимой работой, а не стадо пожирателей вкусной еды, для которых главное в жизни — поменьше думать и побольше развлекаться".
Вот эти две вещи важно понять: коммунизм — это не жизнь ради еды и даже не жизнь ради справедливости. Коммунизм — это жизнь ради познания тайн Вселенной и созидания, строительства.
То есть в известном плане коммунизм — это общество огромного производственно-творческого объединения людей, в котором человек ни от чего не получает большего удовольствия и радости, чем от любимой работы.
В котором прочитать книгу — важнее и интереснее, чем съесть иноземный деликатес, сделать новое изобретение — много необходимее, чем сходить в ночной клуб или купить одежду новой модели, а слетать в звёздную экспедицию — важнее и интереснее, чем провести сезон на личной яхте или на модном курорте.
Где нет паразитирующих общественных слоёв, классов и групп: ни правозащитников, ни юристов, ни банкиров, ни бизнесменов, ни менеджеров, — потому что это единая экономика, единая цивилизация и общее дело человечества.
Возможно ли достичь такого состояния в ближайшем будущем? С организационно-экономической и технической точек зрения — да, возможно. Хотя сегодня это сделать сложнее, чем тридцать лет назад: и страна, и мир слишком далеко откатились назад. Хотя технически и несколько продвинулись вперёд.
Политически — сказать сложно. Для этого нужна и другая экономика, и другая политика, и другие ценности, и другие идеалы. И другое состояние человека. Но это зависит от человека: готов ли он шагнуть в Мир Фронтира, или предпочитает остаться в Мире Супермаркета.
Но в любом случае: если обществу не нравится быть вечно жующим стадом, а импонирует (хотя бы только импонирует!) перестать разбираться в том, как лучше делить, а начать думать, как созидать большее, стать ассоциацией созидателей, — им как минимум нужно сказать, что это — возможно. И напомнить, как это выглядит. И зависит только от них.
Будет ли в этом обществе изобилие? Будет. Потому что его обеспечит основанное на науке производство. Будет ли справедливость? Будет. Потому что это будет справедливость этих людей и для этих людей, людей общего дела. Но не она будет главной — потому что им интереснее будет результат их работы. И это вполне может показаться несправедливым поклонникам протестантской этики, либо тех или иных монастырей.
Но гораздо важнее — то, что будет возможность каждому выбрать своё любимое дело и реализовать, утвердить себя в своём творческом и преобразующем воздействии на мир — в едином творческом союзе с всеми остальными людьми.
Будут ли нации? Скорее всего — нет, потому что нации возникают на основе рыночных отношений, а без уничтожения рынка создать такое общество нельзя.
Будут ли национальные культуры? Скорее всего, да — потому что, освободившись от коммерциализации, они смогут развивать собственное высокое человеческое содержание и будут развиваться, взаимодействуя с другими культурами и взаимно обогащаясь в этом взаимодействии. Будут ли религии? Вряд ли. Запрещать их никто не станет, но они вряд ли найдут своё место в коммунистическом обществе. Потому что люди этого мира и мир этих людей будут людьми и миром верящих в свои силы, уважающих наследие прошлого, верящих в человека и знающих свои цели.
Но главное, что это будет цивилизация учёных, инженеров, поэтов. Где главными и самыми уважаемыми профессиями станут Учитель и Врач.
И создать этот мир можно. Только создать его смогут лишь люди, если захотят. Люди, познавшие законы развития общества и производства, знающие свои цели, умеющие не замечать препятствий и проходить сквозь стены.
