Не так давно на экраны вышел фильм «Юморист» о судьбе некоего хохмача «всесоюзного масштаба». На экране - 1984 год и - судьба мелкотравчатого и убогого, но популярного эстрадника. Система ему указывает: ты, милок, второй сорт. Первый сорт — космонавты, генералы, серьёзные писатели. «Я — шут, я — Арлекин, я — просто смех, / Без имени, и, в общем, без судьбы», - в этой символической песне Аллы Пугачёвой отражёно всё, что думал агитпроп относительно поп-культуры. «Мною заполняют перерыв», - жаловался Арлекин, который ночами — для себя — якобы играет Гамлета.
В наши дни всё иначе — нет никаких «стыдливых» норм, при которых академик может считать себя выше скомороха-похабника, пуляющего со сцены байками да анекдотцами. Напротив, эстрадный плясун или попсовый продюсер — гораздо «интереснее» для населения, чем скучный математик или унылый философ. На первых местах новостных порталов — житьё-бытьё девочек из подтанцовки, поющих гей-трансгендеров, а уж если писателей, то — из лёгеньких. Из простеньких. Тех, что смешат или пугают. Недели две публика обсуждала важнейший вопрос: отравился ли «Кротом» некий старенький деятель шоу-бизнеса. Потом все перекинулись на вопрос: «Имела ли право мега-звезда кататься по перрону на автомашине?» Топ-блогеры и прочая шушера, зарабатывающая бабло на рекламе и мерзостях, по-куриному квохтали и выдавали привычную вонь: «Сенсация, пипл, сен-са-ция!» Кумиры — в массы!
Больше того, победа комедийного актёра Владимира Зеленского на общеукраинских выборах говорит нам о том, что «шут» и «корона» вполне монтируются друг с другом. Почему это стало нормальным? Только ли из-за усталости от бездарной политики Петра Порошенко? Почему определённые силы поставили на, казалось бы, гротесковую фигуру Зеленского? И ведь не прогадали! Можно сколь угодно убеждать себя в том, что Украина, мол, сошла с ума. А как тогда быть с Рональдом Рейганом — одним из любимейших в Америке президентов, а ведь он мало чем отличался от пресловутого Зеленского. Средний актёр, игравший в низкобюджетном кинематографе, да и то из-за фактурной, ковбойской натуры — Голливуду чаще нужны «лица», а не «мысли». Кроме этого, Рейган недурственно засветился в рекламе табачных изделий«Честерфильд», что никак не помешало грядущей политической стезе. Напротив! Это же так привлекательно — выбрать парня, что доверительно подмигивал с плакатов нашей молодости!
Разве удивляет Арнольд Шварценеггер — супермен-терминатор, герой многочисленных боевиков и - 38-й губернатор Калифорнии? Голливудская слава и привела «железного Арни» в это кресло. Впрочем, Дональд Трамп — эксцентричный богач — в 1980-1990-х любил участвовать в телепрограммах и киносъёмках. Он с доброй иронией вспоминает об этом в своих книгах (да-да, он ещё и публицист). Сегодня важна узнаваемость. Медийность. Если о тебе не судачат в Интернете и не болтают на ток-шоу — тебя как бы и не существует. Поэтому ярко-запоминающийся актёр — это закономерный выбор толпы. Воля «массового человека», любящего шуточки, помпу «звёзд», сплетенки о девочках из 10-го состава какой-нибудь дамской секс-банды «Блестящие виагры», сенсационные разоблачения. Шестёрки поклоняются джокеру, шуту.
Массовый человек — феномен последних 100-120 лет. Причины его появления - урбанизация, рост промышленного производства и — развитие средств коммуникации. Когда-то на заре XX столетия русский поэт Саша Чёрный обескураженно изрёк: «Все в штанах скроённых одинаково / При усах, в пальто и в котелках. / Я похож на улице на всякого / И совсем теряюсь на углах». Массовый человек — человек массы — унифицирован. Фордовский конвейер или, как у британца Олдоса Хаксли в «Дивном новом мире», который вовсе не дивный: «Девяносто шесть тождественных близнецов, работающих на девяноста шести тождественных станках!» Вы спросите: «А при чём здесь культ шутов?» Всё логично: человек массы, в принципе, не любит ничего серьёзного. Он отрицает сложность. Почему так нравятся футболисты, фотомодели, рок-музыканты, плясуны? Толпа сознаёт, что вот эти парни и девчонки — такие же, как все. Любая губастенькая длинноножка с расторможенной «нижней чакрой» имеет возможность повторить, скопировать Kлаудию Шиффер. Любой хулиган с гитарой мыслит себя Ричи Блэкмором. Каждая вторая сериальная недо-актриса мыслит категориями: «Я в искусстве» и метит, если не во власть, то хоть в общественные деятели.
Звёздам легко подражать — в 1910-х сотни и тысячи американок делали себе локоны в стиле Мэри Пикфорд — и ощущали себя ею. В 1950-х их внучки рисовались копиями блондиночки Мэрилин Монро. Вслед за героем Марлона Брандо в фильме «Дикарь» парни из неблагополучных районов облачались в кожаные куртки и скупали подержанные мотоциклы. Это проще пареной репы — заделаться «как бы Марлоном Брандо». А вот стать вторым Микеланджело или Моцартом — не выйдет. Да, когда всё тот же Брандо перешёл в категорию «серьёзных», начал умно высказываться и бороться против дискриминации индейцев, толпа, что называется, отхлынула: скучный, постаревший дядька перестал будоражить коллективно-агрессивное подсознание. «Массовое общество» не выносит тех, кто гениален, до кого не допрыгнуть. Теперь понятно, почему профессор филологии, пишущий неподъёмные труды, зарабатывает много меньше, чем авторша попсовых детективов в ярких обложках? Массовый хомо-сапиенс — рублём иль долларом - голосует за простенькие слова! С другой стороны, масс-общество затаптывает несчастных лузеров (англо-американское словечко loser означает неудачника и слабака). Падающего — подтолкни. Хорош крепенький середнячок, аплодирующий точно такому же «братишке», поднявшемуся на ступеньку выше.
В «Восстании масс» Хосе Ортега-и-Гассет даёт злое определение: «Масса — всякий и каждый, кто ни в добре, ни в зле не мерит себя особой мерой, а ощущает таким же, как и все, и не только не удручён, но доволен собственной неотличимостью». Ортега-и-Гассет пытался найти выход из создавшегося положения, формулируя идею «избранных». Это «не те, кто кичливо ставит себя выше, но те, кто требует от себя больше, даже если требование к себе непосильно. Избранные — единственные, кто зовёт, а не просто отзывается, кто живёт жизнью напряжённой и неустанно упражняется в этом». Заметим, что Гассет ни разу не употребил уничижительно слово «народ», который, по мнению Льва Толстого — единственный творец истории. Народ, но не масса! Это не синонимы, а зачастую — антонимы. Народ — созидателен и устремлён божественному, тогда как масса — инертна и жаждет пряных удовольствий. Неслучайно символом распада и деградации Рима сделался лозунг «Хлеба и зрелищ!» При всём том, народ и масса состоят из одних и тех же людей — важно, кем себя воспринимает тот или иной социум, к чему тянется.
Один успешный предприниматель заявил мне: «Эстрада, шансон, рэп — это народное творчество, а ваши симфонии писались для царей и графьёв!» Но и это ещё не всё. Многие современные авторы касаются одной из краеугольных проблем XX-XXI веков — произошедшей подмене элит. Уже никого не удивляет женитьба принца на симпатичной актрисе. Почему же нет, если медийность равна знатности, а иной раз — круче? Kого лучше знают в лицо — лорда такого-то или певицу, теннисистку, топ-модель, чьи глаза — постоянно «напротив», как в той старой песенке? Елена Чудинова — писательница-монархистка («Мечеть парижской Богоматери», «Декабрь без Рождества», «Победители») в своей статье «Шуты на царстве» констатирует: «В XX столетии взмыли на немыслимую социальную высоту те, кто прежде не был на ней никогда. Это спортсмены, всякого рода шоумены, актёры кино в его рыночной разновидности, и, главное, так называемые «звёзды». Певцов всегда делал голос. У «звезды» голоса может не быть, но может и быть, это решительно неважно. «Звезду» делают деньги, вкладываемые в неё для того, чтобы деньги уже делала «звезда». Звёзды это как раз те кумиры, творение которых пагубно для человека. Это видно из одного только того, какие уродливые гипертрофированные формы принимает поклонение им». Действительно, гипертрофированные формы — выбрать лицедея, джокера - президентом. Он же умеет быть популярным. Доказал, что близок массе. Это не выбор украинского народа — это бурление коллективного-бессознательного.
Подмена элит! Шуты и футболисты полезли наверх в XX столетии, когда во всём мире церковь и монархия стали сдавать позиции. Свято место не бывает пустым-вакантным. В Советском Союзе, как уже отмечалось, триумф певиц и манекенщиц был невозможен. По причине того, что СССР копировал многие имперские догмы, иной раз — инерционно. До поры, до времени — пока имелись грубо-дидактические рычаги, а легкомысленной припевкой «заполняли перерыв». А сейчас мы наблюдаем то, что заслужили — эстрадные идолы сучат ногами и лезут на первые страницы прессы. Джокер бьёт короля и туза. Массы — беснуются. Народ — безмолвствует.
