КОГДА ПОЮТ СВИРИСТЕЛИ?
Мои дорогие, чуткие и отзывчивые читатели, предлагаю Вам продолжение рассказа «Ночь падающих звезд» о верной любви и нелегкой крестьянской судьбе одинокой бабки Анюты.
Летний погожий день клонится к вечеру. На высоком берегу тихой речной заводи, под молодой, недавно выросшей кудрявой березкой снова сидит рядом со мной слепая, совсем иссохшаяся, сгорбившаяся под тяжестью лет бабка Анюта.
Чуть слышно у самого берега плещется немолчная волна. Легкий ветерок нежно ласкает лицо, донося с прибрежных лугов запах кашки, или белого душистого клевера, особый, терпкий дух мяты и чабреца. От нагретой солнцем земли исходит тепло.
Бабка Анюта, опираясь острым подбородком на узловатые руки и неизменную, выделанную деревенским умельцем Сафоном палку, устремляет невидящий взор на воду и начинает раздумчивый разговор.
- Давно не бывала ты, милая, в родимых местах. Аль городские заботы одолели, что глаз не кажешь? Вишь, как ноне незаметно отцвели весенние сады. Одна сирень буйствовала, как никогда, да и то зацвела позднее обычного. В былые годы к празднику 9 Мая расцветшую сирень заламывали и несли к памятнику погибших воинов-защитников. А ноне не пришлось. Не распустилась к нужному сроку сирень. Потому и лето заступает в свой черед нехотя, не спеша. Редко погожий денек выдастся, как сегодня. Все больше идут дожди.
- А синоптики в первой половине лета теплую, сухую погоду обещали. Да, видать, ошиблись, - замечаю я.
- Ты у меня спроси, детка, какая погода будет назавтра. Я тебе лучше всякого синоптика скажу. Косточки мои к дождю, к непогоде дуже ломят. Ведь прожила я на свете много годков. Сколько весен и зим спровадила! Всякое видывала. И хорошее, и плохое. Ко мне бывалоче сам председатель колхоза захаживал, чтоб посовещаться, будет непогода али ясные дни и стоит ли начинать косовицу и уборку хлебов. Он меня так колхозным барометром и называл.
- Помните, бабуль, как мы с Вами вот так же на берегу сидели, а Вы звездный дождь, ночной звездопад предсказали?
- Как не помнить? Помню, детка. Я тебе говорила и сейчас повторю, не всегда и не каждому доводится увидеть звездный дождь, а лишь тем, кто способен полюбить от всего сердца и навек. Еще тем, кто несмотря ни на что, на трудности и неудачи, не сломился, а умеет верить и любить жизнь.
Впервые небывалый звездный дождь мне довелось увидеть вместе с моим Ванюшей. Я тогда была еще совсем молодой и зрячей. Прощались мы с ним, когда он уходил на фронт.
Тут бабка Анюта помолчала и с горечью добавила:
- Прощались до конца войны, а вышло до скончания века, навсегда.
Ночь стояла тихая, теплая, в аккурат, как нонешний погожий день. Соловьи рассыпались чистой трелью, пели красиво в кустах возле речки. Ваня взял меня на руки. Просил дождаться его. Обещал живым возвернуться и свадьбу со мной сыграть. Ан не пришлось сыграть нам нашу свадебку. Настигла проклятая пуля моего Ванюшу перед самым концом войны. И схоронили его вместе с другими павшими воинами в чужой земле, под Берлином.
А в ту нашу последнюю прощальную ночь жарко светились и, мерцая, вспыхивали небесные гияды. Тут и начался звездный дождь. То был сильный, нездешний звездопад. Видать, по нашей любви и разлуке плакали и сыпались с чистых ночных небес в росные луга и травы, в кусты ольшаника, в тихую заводь реки, в ближний березняк на косогоре и на крыши домов одна за другою светлые звезды-гияды. Сыпались звезды, как безутешные слезы из глаз моих на руки Ванюши, который пытался стереть их с моих щек.
Когда звездопад прекратился, мы снова услышали, как дружно поют в кустах у реки соловьи. До самого рассвета просидели мы с Ваней, обнявшись, на скамеечке.
Ты видела, детка, как ранним утром восходит солнце, как жемчужно блестит под его лучами роса? Ты слыхала, как заливисто поет в эту пору и летним вечером соловей? Звучная флейта соловья рассказывает о любви. Она предназначена влюбленным.
А надысь, позавчора, мне сон чудной привиделся. Будто Ваня живой, и мы с ним свадьбу свою играем. Народу в избе много, и музыку слыхать. Сидит Ванюша за столом рядом со мной, такой нарядный, в белой рубахе жениха. На мне белое свадебное платье надето и венок невесты на голове. В руках Ваня держит полный бокал красного хмельного вина, а другой полный бокал подает мне и говорит с улыбкой:
- Давай выпьем, Анюта, за наше счастье.
– Но его бокал оборачивается, красное вино проливается, растекаясь по столу. Я выливаю Ване свое вино и держу в руках пустой бокал. Тут я и проснулась, а сама про себя думаю, что Ванюша мне неспроста привиделся. Наверно, скоро встретимся мы с ним. Пора мне, детка, собираться в последний путь.
Тяжко вздохнув, бабка Анюта отерла узловатым пальцем невольную слезу и, немного помолчав, снова завела начатый разговор.
- А ты слыхала, милая, как нежно поет ранней весной и в осеннюю теплую пору бабьего лета свиристель?
- Слыхала, бабушка, слыхала.
- Да-а-а! – раздумчиво произнесла скрипучим голосом старая Анюта. – Соловья, детка, слышат влюбленные. Девушки на выданье и холостые парни, даже когда еще не успели полюбить, тоже слышат соловья, потому что они еще очень молоды и в их сердце живет мечта о большой настоящей любви.
Но вот свиристель слышит тот, кто умеет ждать и кто по-настоящему любит жизнь. Жизнь, милая, дается один раз. Прожить ее надо достойно. А что там в ином мире будет, никто не знает и не может сказать. Кресты и кто покинул нас, уйдя в вечность, об этом молчат.
Соловей поет о любви, о счастье и постоянстве. А свиристель свиристит об изменчивости мира, о перемене времен года и текучести лет.
Еще на дворе лежит чуть подтаявший, потемневший снег, еще не зажурчали светлые бегучие ручьи, а уже слышна первая песня спрятавшихся в увенчанных весенними сережками ветвях березы свиристелей.
Осенью, в теплую пору бабьего лета, в лесах и лугах, даже в городских парках и садах слышно нежное свиристенье маленькой хохлатой птички.
Свиристели первыми возвещают нас о теплых деньках, о скором приходе весны и краткой поры бабьего лета. Да!
С тех пор, как Ванюшу убили, я перестала слышать соловья, а слышу лишь ранней весной и по осени свиристелей, которые напоминают о том, что пришла весна или бабье лето, что сменилось еще одно время года и следует ждать либо тепла, либо холодов.
Многие предлагали мне руку и сердце. Сафон даже согласен был взять меня, когда я потеряла зрение, ослепла. Но я не пошла за него, потому как клятву Ванюше на верность дала. Он свою жизнь за Родину положил, не пожалел. Эх-х-х!
А как ты, детка, чувствуешь себя в родных местах, не скучаешь по южным краям? Ведь тебе довелось прожить на югах много лет.
- Скучаю, бабушка, по старым друзьям, по своей юности, по прошлой жизни.
- А по солнцу, милая, скучаешь?
- Зачем скучать? У нас тоже светит солнышко, только мягче. Я люблю свои родные места. Нашу природу. Эту тихую речку, холмы, просторы полей, волнующую светлость омытых дождем берез, синюю полоску леса вдали, запах трав и буйство весенних садов. Люблю теплые летние дожди и грозы, крепкий зимний мороз, вьюжные метели, мягко кружащийся в воздухе снег и золотой осенний листопад, щемящий клик прощальных журавлей, рябиновый огонь, горчащий вкус рдеющих ягод калины у плетня, неба синь и веселый щебет птиц в погожий день. Где еще есть такое? На Родине даже солнце светит мягче, но греет лучше.
- Да, милая. На Родине самый ненастный день светлее и ярче самого погожего солнечного дня, проведенного на чужбине. Даже ползущие низко по небу, почти над самой землей, задевающие крыши домов хмурые облака и проливной дождь в родной стороне не возбраняются. Белый холодный снег и морозный иней не остужают, а завораживают взгляд и душу. Недаром говорят, что родная сторона – мать, чужая – мачеха. Нет ничего на свете милее Родины.
Тут старая Анюта замолчала. Ало-розовой яркой полоской догорал на Западе закат. Наступал летний вечер. Над рекой поднимался вверх теплый, белый пар и стояла непривычная тишина. Но она длилась недолго. Вскоре в кустах, над рекой разлилась соловьиная трель.
- Вы слышите, как звонко поют соловьи? – спрашиваю я у неподвижно сидящей, бочком прислонившейся к березе бабки Анюты, невидящий взор которой устремлен поверх воды, тонкие сухие губы сложены в тихую улыбку, а узловатые, натруженные крестьянской работой руки ее по-прежнему покоятся на любовно выструганной Сафоном палке.
Но она уже не слышит ни меня, ни ладно поющих, голосистых соловьев, будто нарочно устроивших в этот час на берегу тихой речной заводи верному сердцу и большой любви старой Анюты последний прощальный концерт.
